Мама по контракту - Минт Реджи - Страница 2
- Предыдущая
- 2/10
- Следующая
Я лезу в сумку и понимаю, что взяла с собой только телефон, а кошелек с картами и наличкой забыла дома. По глазам коллег – завистливым – понимаю, что пять тысяч мне сейчас никто не одолжит.
– Я живу рядом, сейчас обед, – если подождете буквально десять минут, я принесу. Или вам безналом на карту можно скинуть? – судорожно ищу выход.
Потому что колыбелька даже на фотке выглядит как мечта. Японская. Бесшумная. С какими-то сложными программами укачивания и встроенной музыкой. С вышитым матрасиком. Вся какая-то воздушная, словно сказка.
Если брать такую новую – то придется просить Олега, а он к новым тратам относится неодобрительно. Сначала обсуждает долго, потом пару дней еще думает. Все-таки у нас ипотека, и обе наши зарплаты лишаются большей своей части.
А тут удача, да еще и за такие маленькие деньги. Новая стоит, наверно, под сто тысяч.
И неважно, что до родов мне еще восемь месяцев. Колыбель складная, а места у нас в новой квартире много.
– Лучше бумажками, – улыбается женщина. – Не переживайте, я не спешу. Подожду вас в машине.
Она прощается с моей коллегой, к которой заезжала по делу – отдать какие-то документы, и уходит. А я со всех ног несусь домой, за кошельком.
Дважды чуть не падаю – под снегом лед, а у меня скользят сапоги. Стоило бы их заменить на новые и потратить ту самую пятерку, но сейчас перед глазами воздушный матрасик с вышивкой. А значит, сапоги подождут.
Возле квартиры у меня падают ключи. Дважды. Я выдыхаю, заставляю себя успокоиться. Никуда та женщина не уедет – она же обещала. Значит, можно спокойно взять деньги и вернуться обратно, не рискуя сломать себе шею.
Поднимаю ключи, замечаю скол на брелоке. Жалко, совсем ведь новый. Открываю первую дверь, вставляю ключ в замок второй, которую запирала утром, но ключ не идет – застревает так, словно дверь открыта.
Я на мгновение теряюсь, пытаюсь провернуть, но потом сдаюсь и просто толкаю дверь от себя. Она легко открывается. Теперь понятно почему – с обратной стороны вставлены ключи. С таким же парным брелоком.
Олег дома? Как странно.
Он же еще вчера дважды предупредил, что его не будет допоздна – какие-то дела по проекту. Олег занимается оптимизацией бизнеса, и как раз сейчас у него крупный клиент. Но нет, мне не мерещится – ключи же в двери. Может, заболел? Тогда почему не позвонил? Или тоже, как и я, забыл что-то дома?
Я решаю не разуваться, хватаю забытый в коридоре на столике кошелек, отряхиваю сапоги от снега и быстро иду в спальню – распахиваю дверь настежь и сначала не понимаю, что происходит.
На нашей кровати какой-то темный ком, он шевелится, стонет, потом резко распадается надвое, и в рассеянном сумраке из-за задернутых не по времени суток штор я понимаю, что на кровати сидит Олег, а рядом с ним – Вера. Моя подруга.
И Олег – голый.
То есть не голый, а в галстуке.
Это хороший галстук, я его подарила на праздники. Он подходит к рабочим костюмам и годится для важных встреч. Похоже, что тут у моего мужа тоже была важная встреча.
Я стою и пытаюсь вспомнить, как дышать. Потому что тело напрочь забыло, как это делается. Секунда, еще.
Вера лениво встает с кровати и что-то говорит. Кажется, что-то про театр и трагедии. Я не понимаю, при чем тут это, а потом до меня доходит. И тут же получается сделать вдох. Он такой колючий, и почему-то воздух кажется очень холодным.
Мой муж в кровати с моей подругой. А я в роли обманутой жены, которая не вовремя вернулась с работы. Вот и весь театр. Анекдот.
– Лика, давай не сейчас, – Олег морщится, словно я ему помешала. Отвлекла. На его лице ни стыда, ни огорчения, только какая-то непонятная злость. И досада.
Нет даже тени вины. Никакого раскаяния.
Олег не извиняется, не пытается как-то сгладить весь кошмар ситуации. Просто невозмутимо одевается, с таким выражение на лице, что мне становится сразу еще хуже.
До меня доходит, что это он злится на меня: что я пришла не вовремя и застала его с другой. Не дала закончить. Раскрыла. Выставила идиотом.
И вот тут я понимаю, что Олег меня не любит. Совсем. Это как озарение.
Мгновенная жесткая вспышка. И ударная волна боли за ней.
3.
Внутри становится очень больно, и я пугаюсь по-настоящему. Потому что теперь я не одна, и если сделаю все правильно – больше никогда не буду одна. Но именно поэтому сейчас мне нужно уйти. Сбежать.
Не устраивать скандал, не пытаться выцарапать Олегу глаза – хотя на такое я не способна. Не выкидывать Верины вещи за порог, чтобы она бегала голой по лестничной клетке.
Нужно снять с крючка в коридоре теплый пуховик, переобуться – лучше надеть ботинки, которые я купила для зимних прогулок. И не забыть шарф и шапку.
Я разворачиваюсь и ухожу переодеваться. За спиной раздаются голоса, но я не вслушиваюсь. В ушах стоит гул, словно я лечу в самолете. Ботинки, пуховик. Кошелек в карман. Взять рюкзак, вытряхнуть в него содержимое сумки, запасной свитер – он очень кстати в коридоре.
Сейчас мне нужно все самое удобное.
Голоса становятся все громче, кажется, Олег зовет меня, но я уже выхожу за дверь: внутри все напряжено до предела. Ключи я не забираю. Не хочу сейчас смотреть ни на брелок, ни на того, кто его подарил.
Спускаюсь вниз.
На этаже стукает дверь, но никто не кричит. Не пытается меня остановить. На последней ступеньке я останавливаюсь, жду секунду. Но нет, тишина, а потом хлопок закрывающейся двери. Как выстрел.
Все.
Быстро и осторожно иду обратно, к ждущей меня женщине. Спроси кто меня потом, о чем я думаю – не отвечу. Потому что мыслей нет, есть только боль от того озарения. И она такая яркая и сильная, что дышать все еще трудно.
Женщина, как и обещала, сидит в машине и что-то набирает в телефоне. Видя меня, улыбается, выходит, открывает багажник и достает колыбель. На плотной упаковке картинка – малыш и двое родителей рядом. Совсем как в моей мечте. В той самой, где мы вдвоем растим нашего ребенка. Теперь внутри фантазии черная дыра в форме Олега.
Я на автомате благодарю, что-то отвечаю на вопросы, достаю деньги. Женщина смотрит обеспокоенно и почему-то берет меня за руку:
– Вы уверены, что вам нужно обратно на работу? Вы выглядите бледной. Давайте я вас подкину до дома. Мне не сложно.
– Нет. Да. Я… – сбиваюсь, пытаюсь понять, о чем она.
Ведь домой мне нельзя. Там меня больше не любят, а значит, возвращаться бессмысленно. И что теперь делать? Как жить дальше?
С полным знанием, что Олег меня предал. Что Вера меня презирает и залезла в нашу с Олегом кровать. В нашей квартире.
Что теперь жизнь никогда не станет прежней. Потому что она разлетелась на куски. Никаким клеем не склеешь.
Поэтому я осознанно беру себя в руки и произношу связную фразу, первую за последнюю четверть часа:
– Если не сложно, мне нужно на Авиаторов, восемь. Вы правы, мне действительно нехорошо. Голова кружится.
– А там будет кто-то, чтобы помочь? – женщина усаживает меня на переднее сиденье, захлопывает дверь и через пару секунд садится за руль.
В машине пахнет корицей и булочками, но с химической отдушкой. Женщина замечает, что я сглатываю, и приоткрывает окно, одновременно сдергивая флакончик с освежителем с зеркала заднего вида.
– Слишком сильный запах? Сейчас проветрится.
– Ничего, не страшно, – говорю я. Страшно то, что теперь у меня нет Олега. Был пять лет, а теперь хлоп и испарился. – Я потерплю запах. Меня не укачивает. Это адрес моей подруги. Она должна быть дома.
– А вы позвоните, – настаивает женщина. – А то, может, мне стоит вас прямо в больницу везти. Одной сейчас точно быть не стоит. Когда я носила Сонечку, меня трижды клали на сохранение. И один раз могли не успеть – хорошо, рядом оказался понимающий человек. Так что звоните. Я не тороплюсь, подожду.
Я достаю телефон, ищу номер Машки и жму вызов. Она отвечает почти сразу.
– Я сейчас еду к тебе, – говорю я. – Никуда не уходи.
- Предыдущая
- 2/10
- Следующая