Печать тьмы (СИ) - Телес Илия - Страница 16

— Ллойд, ты заступаешься за это отребье? Мы можем избавиться от последнего серебряного дракона прямо сейчас. Что нам сделает Люциторум? Он только порадуется.

— Повелитель велел прекратить. Ты слишком много на себя берёшь, Тори. Пока Джеймса нет, я становлюсь вторым после повелителя. Уходим отсюда! Разбредайтесь по аудиториям, если не хотите получить выговор от преподавателей или удары розгами от меня.

Демоны потихонечку разбредаются, поджав хвосты. Даже демонесса фыркает, скрещивает руки на груди, угрожающе глядя на меня, но всё-таки разворачивается и уходит. Ей неприятно, что свой же заступился за какого-то жалкого дракона? Именно таким ведь я сейчас и являюсь в глазах демонессы.

— Тори, стой! Этот дракон теперь под твоей защитой, пока Люциторум сам не решит казнить его. Если с парнем что-то случится, ты сдохнешь первой.

— Н-но!.. Ай! — демонесса потирает запястье, жалобно поскуливая себе под нос. На нём появилась какая-то метка, но разглядеть её не могу из-за расстояния, пролегающего между нами.

— Ты пожалеешь, Ллойд! — обиженно шипит девчонка и уходит, а вампир смотрит прямо на меня.

— Не задирай её, смертный! Узнаю, что издеваешься над ней, и сам уговорю Люциторума как можно быстрее пустить тебя в расход. Я защитил тебя от посягательств Тори на твою жизнь и рассчитываю на адекватность с твоей стороны — не плюй в протянутую тебе руку.

С этими словами Ллойд уходит, а ко мне приближается Рэйриан.

— Никто серьёзно не пострадал от этих тварей? — спрашиваю, с надеждой глядя на наставника.

— К счастью, нет. Их повелитель появился вовремя. Кто его знает, к чему бы привела кровавая баня, если бы не он? Вот только Адалин добровольно ушла с ним. Она действительно планирует спасти принца Тьмы и пойдёт на обмен?

— Откуда мне знать, Рэйриан? Я не понимал ведьмочку, даже когда она была моей истинной, а сейчас и подавно не знаю, что творится у неё в голове.

— Как бы обидно ни было, но нам придётся держать руку на пульсе. Адалин больше водится с демонами. Возможно, им удалось перетянуть её на свою сторону…

Внутри вспыхивает ярость. Неужели Рэйриан не видел, как она бросилась защищать меня? Адалин прикрыла меня собой, несмотря на боль, разорвала цепи и помогла мне освободиться от пут, выпустив магию, пусть той оставалось совсем немного. Смотрю на наставника, но спорить с ним не решаюсь. Какой в этом смысл? Мы поссоримся, что только на руку демонюгам. Сейчас всем нам важно держаться вместе.

Уверен, Рэйриан остынет. Сам ведь ещё недавно защищал Адалин и говорил, что ведьмочка точно на нашей стороне, когда внутри меня зароился червячок сомнения.

— Мне надо поискать Адалин, убедиться, что она не сотворит глупостей, а если уж собирается спасать этого принца, то я помогу ей.

— Байрон, лучше не делай этого. Адалин сейчас с самим злом. Тебе прекрасно известно, что к нему лучше не приближаться. Не мелькай у него перед глазами, чтобы он не почувствовал, что ты последняя надежда не только для света, но и для тьмы. Ты можешь закрыть обе стороны магии, запереть их, нарушив равновесие. Пока Люциторум не знает этого, и лучше, если он не узнает вообще.

Об этом мне рассказал ректор, когда началась вся заварушка, когда он понял, что отмалчиваться уже не получится, когда попытался собственноручно убить меня. Ректор объяснил, что я должен держаться подальше от Люциторума, потому что если тьма поглотит мир, от него быстро не останется ничего. Совсем ничего. Всё живое погибнет, и только демоны будут блуждать по пустынным мрачным улицам в поисках чистой выжившей души, чтобы поглотить её.

Как бы сильно я ни желал сейчас защитить Адалин, правильнее будет не мешать ей.

Пусть всё нутро противится, воет…

Ведьмочка бросилась защищать меня, хоть здорово рисковала собой. Значило ли это, что у неё остались какие-то тёплые чувства ко мне? Или я придумал всё? Нарисовал в мечтах идеальный мир, в котором Адалин могла бы полюбить меня? Не время сейчас думать о любви. Возможно, во мне говорят отголоски нашей истинности, и все чувства к ведьмочке однажды исчезнут?

— Держись рядом со мной, чтобы больше не угодить в ловушку, — говорит Рэйриан, похлопывая меня по плечу.

Нам всем сейчас лучше держаться вместе, не оставляя демонам и шанса навредить кому-то.

— Это ты держись рядом со мной. Слышал, что сказал тот клыкастый? У меня теперь неприкосновенность. Если та демонесса, Тори, хочет жить, она выполнит его поручение. Иметь собственного демона, защищающего тебя, не так уж плохо. А, Рэйриан?

— Идиот! О чём ты думаешь вообще? Даже сейчас можешь шутить, хотя нужно со всей серьёзностью подойти к ситуации.

— Да брось, Рэй! Ну что ты вечно такой хмурый?

Может мне проще таким образом подавить все страхи? Усмирить сомнение, клокочущее в жилах? Не позволить себе сорваться к Адалин, чтобы защитить ведьмочку? И ведь понимаю головой, что ничего не смогу сделать, никак не помогу ей, а всё равно готов броситься в пекло и положить свою жизнь, лишь бы с ней всё было в порядке.

Дымка с едва различимым кровавым оттенком расползается по полу кабинета ректора. Теперь Люциторума, разумеется. Достигая щиколоток, туманная пелена рассеивается, оседая едва ощутимой влагой на коже.

Я сижу на мягком диванчике. В горшке, стоящем рядом, когда-то рос высокий цветок, но теперь листья его пожухли, чудо, что не осыпались, точно кто-то собрал гербарий, закрепив его магическим столбом для поддержки.

Люциторум не спешит заводить разговор, и я тоже сохраняю молчание. Пусть тишина давит на виски, но я понимаю, что в это мгновение тёмный повелитель сканирует мои эмоции с помощью печати тьмы, поэтому не позволяю себе думать о чем-то лишнем.

— Ты очень смело повела себя на тренировочной площадке, Адалин. Если бы Джеймс видел это, он точно назвал бы тебя идиоткой, но в душе гордился.

— Я не сделала ничего необычного, повелитель. Поступила так, как поступил бы любой здравомыслящий человек.

— Мы все давно уже не люди, Адалин. Однако попытка засчитана. Я знаю, кто организовал эту сумятицу. И я возьму Тори на особый контроль, но благодаря тебе сегодня она осталась жива.

Вздрагиваю, хоть и стараюсь не подавать вида, что слова мужчины задели меня. Кем мне считать Люциторума? Демоном? Проклятым существом? Кем ещё? Раньше он точно был человеком, хоть и отрицает это теперь.

— Джеймса действительно пленили?

Люциторум встряхивает головой, смахивая с лица выбившийся платиновый локон, склоняет голову набок и, чуть щурясь, смотрит на меня.

— Как ты думаешь сама? У вас с принцем Тьмы есть связь.

И снова попытка испытать меня? Я не знаю, как много о нашей связи поведал Джеймс, но сама выдавать всё не планирую. Пусть Люциторум и не рассчитывает.

— Связь из-за этого?

Тыкаю пальцем на грудь, в то самое место, по которому расползлось ожерелье печати тьмы. Люциторум улыбается правым уголком губ и ведёт плечом.

— Кто знает? Мне казалось, вы связаны куда теснее, но как скажешь, ведьмочка. Так что ты думаешь сама? Мог ли бессмертный попасться в лапы каких-то жалких обладателей магической энергии? Позволил бы им пленить себя?

Если Джеймс ослаб, разделив со мной свои силы, — вполне себе.

— В их вряд ли, если только сам Свет не спустился на финальную битву с вами. В этом случае они с Джеймсом будут на равных. Удастся ли Свету пленить брата? Всё это под вопросом, ведь я знакома только с одним из них, да и то не знаю всех его способностей, что уж говорить о Свете?

Градус разговора повышается, и мне бы сбавить немного, да ведь Люциторум сам задаёт неудобные вопросы, а Энергия не подсказывает, как лучше вести себя с ним. Значит ли это, что пока я всё делаю правильно? Буду надеяться, что всё так.

— Если Джеймс действительно оказался в плену, то мы зря теряем время, а вы бы не стали этого делать. Вам невыгодно терять сильных союзников. Могу лишь предполагать, что это просто уловка, дабы проверить, как поведут себя окружающие, поднимется ли хаос. Возможно, вы пытаетесь отсеять врагов, чтобы убедиться, что на вашей стороне останутся лишь истинные приверженцы?