Игрушка для дракона 2 (СИ) - Щепетнов Евгений Владимирович - Страница 20

Тут принесли заказ, и мы с Мариной занялись поеданием деликатесов. Именно что деликатесов — готовили тут и правда хорошо, зря я грешил на этот трактир. И вино у них хорошее. Я так-то не бог весть какой сомелье, но в качестве вина разбираюсь. По крайней мере мне так кажется. Все мужчины думают, что они спецы по спиртным напиткам, и я не исключение. Теперь бы не нажраться, и не потерять полтысячи золотых…вот это была бы хохма!

И тут я вдруг услышал голос, негромкий, но явственно слышимый. Говорил тот самый мужчина в кремовом мундире, и обращался он якобы к своей спутницу. Вот только рупь за сто, что он сделал все для того, чтобы я его услышал:

— Кто эту чернь сюда пускает? Мало того что мелкий щенок, ему еще рано таскаться по таким заведениям, так еще и простолюдин! От него воняет навозом! Ты только посмотри, как он одет — нищеброд, да и только! Костюм вышел из моды лет пятьдесят назад, сапоги — как у дешевого наемника. А его шлюха — ты посмотри на нее, что за воронье гнездо у нее на голове⁈ Зачем пускать в приличное заведение таких дикарей?

Оборачиваюсь к хаму;

— Ну вас же пустили сюда, сударь…а более грязного дикаря с грязным языком и представить трудно!

Ярость кипела во мне, и я не выдержал. Я видел, что Марина все слышала, и глаза ее наполнились слезами. И вообще — я ненавижу мажоров, и всю жизнь ненавидел. И не потому, что они родились с серебряной ложкой во рту, как говорят на востоке, совсем нет. Только за то, что они ведут себя как скоты, считая, что все вокруг ниже их только потому, что они вылезли не из тех ворот, что и весь народ! ИЛИТА, понимаешь ли!

Марина заранее поняла, что я хочу ответить, взяла меня за руку, но не успела остановить. Я сказал то, что сказал. И дальше события понеслись вскачь.

Глава 8

Ворот рубахи затрещал, и я встал, чтобы одежда осталась цела. Парень оказался довольно-таки крепок.

— Ах ты ж шваль! Пускают сюда всякую дрянь! Щенок! На колени, чернь! Проси прощения! Целуй мне ноги! А лучше — вылижи мне ботинки, я сегодня в собачье дерьмо наступил, надо почистить.

Спутница за столом этого придурка радостно захихикала. Посетители трактира опустили ложки, вилки, бокалы с вином и во все глаза вытаращились на происходящее. Ну как же — скандалус! Интрига-с! Потом можно будет в салонах и на балу рассказать, как светлейший князь Пипиркин потыкал мордой в дерьмо зарвавшегося простолюдина, радостно смакуя подробности.

— Что вы делаете⁈ Прекратите сейчас же! Отпустите его, негодяй!

Это уже Маринка. Как она быстро отреагировала! Повисла на руке подонка, пытаясь оторвать его от меня. Негодяй тоже среагировал быстро — уперся ладонью ей в лицо и толкнул, да так, что она плюхнулась на стул и упала, задрав вверх ноги. При этом подол ее красивого платья задрался, обнажая стройные ноги в чулках с подвязками и кружевные трусики. В зале захихикали, хихикала и спутница негодяя.

Я протянул левую руку, уцепился за кисть руки противника, сильно, с выкрутом сжал ее, отрывая от себя. Вот не хотело портить рубашку, а пришлось! Воротник остался в руке «кремового», зато он вдруг побелел, застонал, и начал опускаться на колени.

— Даму обижать нельзя! — громко, на весь зал сказал я, и прозвучало это в полной тишине будто из динамика, включенного на полную мощность — Незнакомых людей оскорблять нельзя! Вообще никого оскорблять нельзя! Извинись перед дамой, невоспитанный болван!

Зал вздохнул, как один человек. Похоже, они хорошо знали этого «невоспитанного болвана», и был тот человеком непростым. Но мне уже все равно. Я как тот конь, закусивший удила — мне пофиг на последствия. Это моя женщина! Никто не может обижать мою женщину! Если я не вступлюсь за ее честь — грош мне цена! Я и мужчиной себя не смогу считать!

— Пошел ты…грязная чернь! — не сдавался «кремовый» — Ты ответишь…

— Отвечу, если придется — согласился я, правой взял со стола тарелку с говядиной, так уютно устроившейся на ложе из пюрешечки, и аккуратно влепил негодяю в рожу. Влепил, и еще так повозюкал, чтобы хорошо прижилось.

Негодяй задергался, захрипел, забулькал под шубой из картошки, а я участливо спросил:

— Что, дышать трудно? А ты всоси ее в себя! Не получается? А я тебе помогу!

Бросаю тарелку, беру со стола графин с вином и начинаю поливать голову подонка. Красная, похожая на кровь струя стекает за шиворот, делая красивый кремовый мундир багровым, будто из ее хозяина хлещет кровь, смывает с его лица липкую массу, и становятся видны вытаращенные, безумные глаза моего противника, едва не выпавшие из орбит.

— Ботинки, говоришь? На хорошую мысль навел! — хватаю второй рукой его за голову, и вожу мордой по моим ботинкам. Испачкал обувь, конечно, но пусть. Отмоются, ничего, зато сколько удовольствия! Если бы вот так всех подонков мордой о ботинок, может они чему-нибудь бы да научились? Например тому, что на каждую силу найдется своя сила.

— Больно, да? Ничего, вылечишь. Пару косточек сломал, так ты же мужчина, потерпишь.

Да, я раздавил ему руку. Боевой режим, не хухры-мухры. Пусть радуется, что вообще руку не оторвал.

Типчик уже почти потерял сознание от боли, только мычит и стонет. Я придавливаю его шею ботинком, так, что лицом он в полу у моих ног. Потом пускаю импульс — отключаю подонка. Поспи.

Поворачиваюсь к столику, где сидит эта девица — та, что хихикала над Маринкой. Шагаю к ней, делаю страшную рожу. Мадмуазель сидит белая, как скатерть, глаза по плошке, челюсть отвисла — не ожидала такого, да?

— Что, теперь не смешно, мразь? — говорю голосом Вия, и девица визжит, отшатываясь от меня, как от самого настоящего чудовища.

Оглядываю зал — картина называется «К нам приехал ревизор». Сидят, таращатся, замерли, как по команде. Вот теперь вам точно будет что рассказать друзьям и знакомым! Получите!

Вижу спешащего ко мне мужика — огромного, с руками толщиной с мою ногу. Похоже, что вышибала. Что-то ты поздно реагируешь, парниша! Тут клиента уже в говне утопили, а ты клювом щелкаешь!

Поворачиваюсь к нему, тихо и страшно говорю:

— Не надо. Пожалеешь.

Вышибала вдруг останавливается, пятится. Я облегченно вздыхаю — ненароком зашибу, и зачем человеку такие неприятности? Он просто работает, и ничего больше. Только бизнес, ничего личного.

— Счет, пожалуйста! — машу рукой официантке, и она медленно, опасливо подходит. Спрашиваю, сколько должен за ужин, она заикаясь сообщает конечную сумму, достаю из сумки несколько серебряков, бросаю на стол:

— Сдачи не надо. Это вам за…хмм…ущерб.

Поворачиваюсь к Марине, которая стоит возле стола, комкая в руке кружевной платочек:

— Уходим! Быстро!

Сумка в руке, в другой — ладонь Марины, мимо стоящего на вытяжку администратора, в двери, и к нашему «водиле». Запрыгиваем в коляску, командую:

— Вад, гони отсюда, быстрее!

Извозчик испуганно оглядывается на меня (да что они все смотрят так, будто я какое-то чудовище⁈), хлопает кнутом, сытая, здоровая лошадь рвет с места и коляска мчится по улице, распугивая разносчиков товара со своими тележками. Они матерятся нам вслед, но мы не обращаем на них никакого внимания — не сбили никого, да и ладно.

Проехав пару кварталов, извозчик «сбросил газ», пустил лошадь шагом и повернулся к нам:

— Что случилось? Чего вы оттуда выскочили, как из ада? Роб, у тебя была такая рожа, что я решил — ты кого-то убил! А чего там баба визжала?

— Роб, ты его убил? — спросила меня Марина.

— Нет. Усыпил — коротко ответил я — И кости руки слегка переломал. Пару пальцев — точно. Не надо было ему тебя трогать!

Маринв вдруг обняла меня, не обращая внимания на извозчика, и крепко поцеловала в губы.

— Мой герой! — сказала она, и тихо добавила, так, чтобы не слышал Вад — Когда ты его мордой по полу возил…я так возбудилась…и кончила! Стыдоба! Я ненормальная, да?

— Ты чудо — усмехнулся я, подумав, что во всех мирах женщины одинаковы. Вот продемонстрировал самец свою самцовость, и готово дело — дама твоя! Я когда-то удивлялся, глядя на то, как бабы, сопровождающие своих мужиков в ресторане втравливают их в разборки и скандалы. Зачем⁈ К чему это⁈ Ведь ясно, что ничего хорошего не получится! И как-то разговорился с одной подругой — та подпила, и стала очень, даже излишне откровенна. Так вот она сказала, что ей ужасно нравится, когда ее любовник кого-нибудь «нагибает» — бьет, пинает, унижает, заставляет извиниться за несуществующие обиды. Она после такого зрелища просто течет, кончает буквально на месте. Или тянет мужика в туалет, где и решает свои сексуальные проблемы. Вот тогда я все и понял — такое любят даже самые тихие и скромные на вид женщины, на которых никогда бы в жизни не подумал, что они способны на такое. Женщины подсознательно хотят, чтобы их мужчина был самым, самым, самым! И постоянно доказывал это. Заложено в подкорке, природа!