Четырнадцать дней для Вероники (СИ) - Мусникова Наталья Алексеевна - Страница 38

- Скорее всего, стражник должен был привезти тебя точнёхонько в лапы крысы, - пробормотал Тобиас, по-прежнему крепко прижимая меня к себе.

Я растерянно захлопала глазами. На меня покушались? Опять? Нет, я понимаю обвинение в колдовстве, как ни крути, ситуация действительно выглядела донельзя странно, я одна не пострадала, да ещё амулет этот подозрительный. Но отравление забудь-травой? Но это? Кто-то явно жаждет моей смерти, только вот кто и зачем? Я покусала губу, ласково погладила Тобиаса по щеке и, не в силах смотреть ему в глаза, выдохнула горький, точно полынь, вопрос:

- Тоби, а ты уверен, что твоя матушка мертва?

К моему искреннему облегчению, мой дорогой инквизитор не обиделся и не рассердился, наоборот, усадил меня к себе на колени, поцеловал в висок и горько усмехнулся, щекоча мою кожу дыханием:

- Знаешь, ещё утром я был в этом уверен. Теперь же думаю, что стоит проверить и это. Понимаешь, тела я не видел, да и на похороны опоздал, а верные маме служанки могли сказать всё, что приказала бы им госпожа.

Да уж, не повезло мне со свекровью, а ведь леди Вивиан всегда казалась мне образцом элегантности и благовоспитанности, одно время я даже хотела с ней подружиться, тем более что мы обе искренне любим Тобиаса и заинтересованы в том, чтобы он был счастлив. Только вот представления о счастье любимого инквизитора у нас с леди Вивиан, увы, категорически не совпадали. Я вздохнула, отвела опавшую на глаза Тобиаса прядь:

- Думаю, стоит внимательнее изучить напавшее на меня чудовище.

- Точнее то, что от него осталось? – Тоби нежно поцеловал меня сначала в один уголок губ, затем в другой, после и в сами губы, а потом заботливо укрыл меня своей курткой и одним стремительным движением истинного охотника поднялся на ноги:

- Подожди меня здесь, последствия магии инквизитора не для девичьих глаз.

Ну как можно отказать, когда тебя так просят?! Я послушно осталась на месте, а инквизитор двинулся к поверженному монстру.

- Вероника, - голос Тобиаса был таким странным, что я и сама не заметила, как ветерком подлетела к своему любимому, - ты только посмотри…

Я глянула на обгорелое обнажённое девичье тело, на котором тут и там торчали клочки крысиной шерсти, и зажала себе рот, чтобы не закричать. Марта Грей, известная всему Лихозвонью сплетница, шантажистка и проныра, та, кого многие за глаза, а то и прямо в лицо называли крысой, мечтающая о власти и алчущая богатства, лежала, широко распахнув остекленевшие глаза и неестественно запрокинув голову. Я наклонилась над мёртвым телом, осторожно закрыла такие зоркие прежде глаза, выдохнула, борясь со слезами и тошнотой:

- Как же так?

- Марта была шантажисткой?

Я коротко кивнула, прижимаясь к Тобиасу.

- Значит, она сумела вычислить ведьму и даже пыталась её шантажировать.

- Но… это же опасно!

Инквизитор жёстко усмехнулся:

- Жадность ослепляет, Марта поверила в свою безнаказанность, вот и стала тем, кем была долгое время, – крысой. А тебе, Вероника, надо спрятаться, иначе эта ведьма не успокоится, пока не убьёт тебя.

Я проглотила миллион вопросов и причитаний из серии «я ничего не сделала, кто бы желал мне зла, и за что меня хотят убить» и храбро улыбнулась:

- Хорошо, я согласна. Что ты предлагаешь?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

В отличие от Лихозвонья, соседний с ним городок Краснозорье никогда не стремился стать большим и торговым. Местные жители были свято убеждены, что соблазны и опасности большого города им совершенно точно ни к чему, хватит и магической школы, расположившейся на краю городка. И то сказать, юные маги и чародейки скучать не давали ни своим преподавателям, ни жителям, которые подчас едва ли не со слезами в голосе вспоминали благословенные времена, когда колдунов без всякого суда и следствия, по одному лишь обвинению, подчас даже ложному, на костре сжигали, а не собирали в школах, пытаясь вдолбить заклинания в буйные головы, к учёбе менее всего расположенные. Впрочем, когда в Лихозвонье разразился чёрный мор, краснозорцы совсем иначе стали судить о магах, ежедневно благословляя богов за то, что магическая школа непробиваемым щитом встала на защиту от неведомой и смертельно опасной хвори. И пусть далеко не все из Краснозорья были рады защитному куполу, не дающему никому, кроме получивших официальное разрешение (то есть инквизитору с его спутниками), попасть в Лихозвонье, всё же снять купол не просил никто. Да, у соседей вроде как эпидемия закончилась, да, даже ведьму, чары наславшую, поймали, да, инквизитор уже прибыл, дознание проводит, но с куполом-то всё же спокойнее. Пусть они там окончательно со всеми своими бедами да напастями разгребутся, вода да земля от остатков тёмной магии очистятся, тогда и можно будет восстанавливать добрососедские отношения. А пока, ну их, в самом-то деле, своя рубашка ближе к телу.

Такие благоразумные на грани трусости рассуждения страшно злили молодую черноглазую ведьмочку с короткой мальчишеской стрижкой и никакими снадобьями не выводимыми семью веснушками на курносом носу. Девушка снова и снова обивала пороги кабинета директора магической школы, градоправителя, начальника городской стражи, но всё было тщетно. Ответ был один: ничем не можем помочь, вам в Лихозвонье нельзя. И даже тот факт, что ведьмочка рвалась в проклятый городок не из-за подросткового каприза или глупого спора, а чтобы навестить родную бабушку, признанную всем Лихозвоньем травницу, ситуацию не менял.

- Да поймите же вы, я её чувствовать перестала, совсем, - девушка смахнула предательницу слезинку и шмыгнула покрасневшим носом. – Я должна узнать, что с ней, хоть попрощаться с ней, если её не стало, дар перенять. Я должна, понимаете?!

Градоправитель устало выдохнул, тоскливо покосился на дверь, но секретарь не спешил избавить своё строгое начальство от настырной посетительницы.

- Милое дитя…

Ведьмочка раздражённо мотнула головой, буркнула:

- Береника. Уж могли бы и запомнить, не в первый раз к вам прихожу.

- Делать мне больше нечего, имена настырных девиц запоминать, - фыркнул градоправитель, сам в своё время учившийся в школе волшебников, а потому не боящийся проклятия или ещё какой-либо каверзы от молодой ведьмы. – Короче так, девочка, повторяю ещё один раз, последний, для очень тупых и настырных. В Лихозвонье может попасть только инквизитор и его сопровождение. Найди себе инквизитора, убеди взять с собой и проваливай хоть в Лихозвонье, хоть к дракону в пасть, держать не стану. Уяснила?

Береника раздосадованно засопела, словно колба, на магическом огне неосторожно оставленная:

- Где я найду инквизитора-то, у нас тут ни одного нет. Да даже если бы и были, всё равно в Лихозвонье один уже есть, а значит, другие туда и не сунутся.

Улыбка градоправителя источала страшный яд, какому и сами гарпии с горгульями позавидовали бы:

- А это, девочка, не моё дело. Ты меня услышала и поняла, всё остальное мне вообще не интересно. Проваливай!

Резкий порыв ветра вымел девушку из дома градоправителя, кубарем прокатил по лестнице, швырнул в подсохшую после вчерашнего дождя лужу. Подниматься Береника не спешила, так и лежала в грязи, глотая злые горько-солёные слёзы.

- Сильно ушиблась? – прозвучал над ухом девушки чей-то негромкий и довольно приятный голос. – Давай, помогу.

Сильные руки вытянули Беренику из лужи. Ведьмочка решительно отстранилась, глянула насупленно, грязь со слезами по щекам размазывая. Тоже помощничек выискался, сейчас наверняка с глупостями приставать начнёт или насмешничать станет. Правда стоящий рядом парень на шутника-однокашника не походил, скорее уж преподаватель, да и то вряд ли. У наставников, ежедневно встречающихся с кипящими от магии и жизненных сил отроками, в глазах неизменно появлялось настороженно-покровительственное выражение. Серые же глаза незнакомца смотрели приветливо, но при этом было в них что-то странное, настораживающее, заставляющее внутренне подобраться и заглянуть в собственную душу, много ли в ней грехов накопилось.