Четырнадцать дней для Вероники (СИ) - Мусникова Наталья Алексеевна - Страница 16

- Ну, чего тебе? – сварливо буркнул дракон, сочно зевая и потягиваясь.

- Ты решил вообще всех баб в городе оползать или хотя бы через одну?

Дракон насмешливо фыркнул, глядя на меня со смесью интереса и снисходительности, как старший брат на младшего:

- Завидуешь что ли? Так не стоит, в Лихозвонье бабы и девки весёлые и ласковые, никому в своём внимании не откажут, тем более самому инквизитору. Наоборот, для них это честь невероятная будет.

- Обойдусь без такой чести и её последствий, - пробурчал я, смущаясь, словно деревенский паренёк, впервые оказавшийся в борделе.

Эрик плечом дёрнул, мол, как хочешь, и уже совсем другим, лишённым дурашливости тоном спросил:

- Так чего звал-то?

- Ты сейчас отправишься в крепость…

- Ку-у-да-а-а?! – ахнул дракон, на всякий случай отходя от меня на два шага.

Я вздохнул и терпеливо, словно учитель не самому догадливому ученику, повторил:

- В крепость. К Веронике.

- Это той ведьме, на которую ты весь мой язык пламени извёл? Её ещё в чёрной ворожбе обвиняют?

Если бы взглядом можно было поджигать, по Эрику бы уже вовсю плясали языки пламени, для дракона, впрочем, абсолютно безвредные. Друг понял, что ляпнул что-то не то, примиряюще вскинул руки и зачастил:

- Ладно, ладно, я всё понял, не сердись. Я отправляюсь в крепость к этой, как её, Веронике, чтобы… А чтобы что?

- Тебе нужно узнать, что за магическую защиту от домогательств она себе поставила. И как это связано с эпидемией в городе. А ещё узнай, кто из городских чародеев запрещённой любовной магией промышлял.

- Запрещённой любовной магией? – восторженно ахнул Эрик. – Да ладно?!

- Прохладно, - буркнул я, искренне не понимая восторга приятеля от грубого нарушения магических законов. – А я к травнице наведаюсь, попытаюсь с ней побеседовать, может, что и узнаю.

- Люди говорят, она совсем плоха, колодой лежит, даже пальцем шевельнуть не в силах, - робко заметил Эрик, благоразумно не уточняя, что за люди сообщили подобные сведения. Ох, чует моё сердце, Лихозвонье покидать нам с большим скандалом придётся!

- Вот я и говорю, попытаюсь с ней побеседовать, - повторил я и, кивнув другу на прощание, направился к травнице.

Только попав в подземную камеру тюрьмы понимаешь, что тишина тоже имеет оттенки, мельчайшие, незаметные в обычной жизни нюансы. Вот тихо шлёпает о камень сорвавшаяся вниз капелька, вот едва заметно скрипит попавший под ногу камешек, вот вдалеке забухали тяжёлые сапоги стражника. О, эти шаги, я научилась слышать их и узнавать даже сквозь сон! Два раза в день к этому приглушённому буханью присоединяется чуть слышное дребезжание ключей, верный признак того, что меня собираются кормить. А вчера к топоту стражника добавился стремительный, едва уловимый шаг вышедшего на охоту хищника, профессиональная поступь инквизитора. Я тогда даже и не предполагала, что этим инквизитором окажется Тобиас. Ах, Тоби… Я негромко вздохнула, но тут же нахмурилась, яростно передёрнула плечами, отчего сковывающие меня цепи оглушительно зазвенели. Права всё-таки была матушка Тобиаса, я редкостная дура! Моя жизнь висит на волоске, а я предаюсь давно уже никому не нужным мечтам да грёзам! А впрочем, что мне ещё тут делать прикажете, не наряд же подвенечный розоватым жемчугом вышивать! Я устало прислонилась к стене, привычно прислушалась. Как странно, в коридоре бухали, постепенно приближаясь к моей камере, шаги стражника, я рядом с ним звучала ещё одна поступь, какая-то странная, не похожая на шаги обычного человека. Ещё один инквизитор? Нет, сии господа предпочитают работать в одиночку и друг у друга на пути не вставать. Может, Тобиас отказался от дела? Тоже вряд ли, он не из тех, кто бросает начатое, не доведя его до блестящего финала. Палач? Снова нет, пытать ведьму после приезда инквизитора и до конца следствия запрещено законом, который жители Лихозвонья чтут с похвальным усердием. Может, стражник сынишку с собой привёл? Так у него никого не осталось, да и не станет страж родичами рисковать, к ведьме их водить.

Шаги стихли, в замке зацарапался ключ, а затем ревматически заскрипела дверь. Я закрыла глаза, чтобы свет факела не ударил по глазам, и навострила ушки, невольно сжимаясь в комок. Кого это боги ко мне привели, добро или худо несёт мне нежданный визитёр? Откуда он вообще обо мне узнал?

- Эй, ты, - мне в бок с силой ткнулся сапог стражника, - гость к тебе пожаловал, да ещё какой, самого господина инквизитора слуга! Смотри, гадина, не вздумай его даже пальцем тронуть, а то пожалеешь, что во время пыток не сдохла!

Интересно, каким же это образом я могу навредить слуге, если меня крепко сковали сразу после ухода Тобиаса? Если только плюнуть, так от подобного безобразия мне же хуже и будет. Пытать-то меня, конечно, запрещено, но повалить на живот и исполосовать кнутом очень даже можно. Или лишить и так-то скудной еды, а то и воды. В первые дни моего заключения тюремщик весьма охотно продемонстрировал мне все свои возможности, да и сейчас не упускает случая ударить или оскорбить.

- Полагаю, не стоит так грубо общаться с дамой, - с лёгким, едва уловимым порыкиванием заметил бархатистый голос, особенно характерный для юношей, уже покинувших пору детства, но ещё не вступивших в зрелость.

Я осторожно приоткрыла глаза, из-под ресниц осмотрелась. Прямо напротив меня сидел худосочный парнишка, вроде бы ничем из себя непримечательный и простоватый, но ведьмино чутьё упрямо шептало мне, что это не так. И к мальчику надо присмотреться внимательнее и быть с ним очень и очень осторожной. Я выпрямилась, постаралась сесть поудобнее и одарила посетителя вежливой улыбкой, начисто игнорируя сопящего сбоку стражника:

- Чем обязана визитом, сударь?

Паренёк сверкнул белозубой улыбкой, отвесил мне изящный поклон и тоном записного ловеласа заворковал:

- Госпожа Вероника, весть о ваших страданиях дошла до моих ушей, и я не медля ни минуты, ринулся к вам, дабы облегчить вашу скорбную участь.

Ух, как сладко, уверена любительницы душещипательных историй непременно прослезились бы и не задумываясь отдали бы отважному рыцарю свои сердца и прочие части тела. Только я к сим барышням и в лучшие годы жизни не относилась, мда-с.

- Вы гробовщик? – сухо поинтересовалась я, не спеша растекаться сахарным сиропом. – Мерки пришли снимать?

Ответ последовал незамедлительно:

- Сударыня, вас ожидает сожжение на костре, насколько мне известно, после подобной процедуры услуги гробовщика вам не потребуются.

Юноша властным жестом выдворил стражника из камеры, дождался, когда затихнут его шаги за дверью и негромко продолжил:

- Тем более, что Тобиас готов костьми лечь, чтобы доказать вашу невиновность.

Вот как? Я невольно улыбнулась, но тут же сердце острой болью пронзили старые страхи и опасения.

- Не думаю, что у него это получится.

- Вы не верите Тобиасу? Или всё-таки причастны к произошедшему?

Я молчала, с такой силой прикусив губу, что даже во рту появился металлический привкус крови. Да и что я могла сказать этому мальчику? Рассказать правду, чтобы он пересказал всё Тобиасу? Так лучше и надёжнее действовать напрямую, без посредников, только вот у меня духу не хватит выложить всё, как есть. В прямом смысле слова язык не повернётся. Моей руки коснулась тёплая ладонь, над ухом раздался полный участия и тепла голос, медовым сиропом дурманящий разум, подчиняющий чужой воле:

- Послушайте, я понимаю, что мои слова могут прозвучать банально, но я искренне хочу вам помочь. Доверьтесь мне, откройтесь, клянусь, я сохраню вашу тайну.

Хм, интересно, а Тобиас знает, что у парнишки сильно развита магия обольщения? Скорее всего, в курсе, ведь обмануть инквизитора очень сложно, тем более такого ответственного и проницательного, как Тоби. Я тряхнула головой, прогоняя дурман, и деловито поинтересовалась:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍