На фронтах «холодной войны». Советская держава в 1945–1985 годах - Спицын Евгений Юрьевич - Страница 69

Вскоре после возвращения в Москву Н. С. Хрущев и Н. А. Булганин принимали в Кремле премьер-министра и министра иностранных дел Индии Джавахарлала Неру и его единственную дочь Индиру Ганди, которая уже тогда вошла в состав высшего руководства правящей партии Индийский национальный конгресс и вместе с отцом принимала активное участие в знаменитой Бандунгской конференции, состоявшейся в апреле 1955 года. В ходе этого масштабного визита, проходившего 7-24 июня 1955 года, индийская делегация не только провела очень продуктивные переговоры, но и посетила целый ряд советских городов, в том числе Сталинград, Магнитогорск, Свердловск, Тбилиси, Ташкент и Самарканд. По итогам этого визита была принята совместная политическая Декларация и подписаны ряд важных соглашений, в том числе об экономическом сотрудничестве двух стран. Хотя надо сказать, что был уже не первый подобный договор. Впервые такое соглашение было подписано еще в декабре 1953 года, а затем и в феврале 1955 года, по его условиям Москва выделяла выгодный денежный кредит в размере 647 млн. рупий на строительство знаменитого Бхилайского металлургического комбината[450].

Вслед за этим 12–18 июля 1955 года состоялся и первый официальный визит вьетнамской партийно-правительственной делегации в Москву, в ходе которого прошла целая череда важных переговоров. С советской стороны в них приняли участие Н. С. Хрущев, Н. А. Булганин, В. М. Молотов, К. Е. Ворошилов, Л. М. Каганович, А. И. Микоян и М. Г. Первухин, а с вьетнамской — Президент и премьер-министр ДРВ Хо Ши Мин, Генеральный секретарь Партии трудящихся Вьетнама Чыонг Тинь, министры финансов, промышленности и торговли, просвещения и земледелия и лесоводства Ле Ван Гиен, Фан Ань, Нгуен Ван Гуен и Нгием Суан Нем и другие официальные лица[451]. Надо подчеркнуть, что это был далеко не первый визит вьетнамских товарищей в Москву, однако все они носили секретный характер, как, например, два тайных визита «дядюшки Хо» еще при жизни И. В. Сталина в 1950 и в 1952 годах[452]. Этот же первый и уже официальный визит стал возможен только после подписания Женевских соглашений, установления дипотношений с ДВР и прибытия в Ханой еще в августе 1954 года первого советского посла Александра Андреевича Лаврищева, который и готовил этот визит. В ходе нескольких раундов переговоров обсуждались в основном торгово-экономические вопросы, которым было посвящено секретное Постановление Президиума ЦК КПСС «Об оказании Союзом ССР безвозмездной помощи в восстановлении экономики Демократической Республики Вьетнам», принятое еще 23 мая 1955 года по инициативе Н. С. Хрущева[453]. А по итогам этих переговоров было подписано большое торговое соглашение, которое, помимо многого другого, предусматривало выделение денежного кредита в размере 380 млн. рублей и товарного кредита в размере 200 млн. рублей[454].

Между тем в перерывах между этими визитами, в середине июля 1955 года, состоялся очередной Пленум ЦК, на котором состоялось самое беспардонное, а местами просто хамское «избиение» В. М. Молотова, которому разом припомнили все его мнимые и реальные грехи. Тон в этом «избиении», начавшемся еще в июне 1955 года на заседаниях Президиума ЦК[455], задавал, конечно, сам Н. С. Хрущев, который после возвращения из Югославии возомнил себя «дипломатическим гуру». Но от Первого секретаря ЦК ничуть не отставали и другие члены Президиума ЦК, в том числе Н. А. Булганин, М. А. Суслов, А. И. Микоян и, как это ни странно, даже его давние соратники Г. М. Маленков, Л. М. Каганович и К. Е. Ворошилов[456].

Тем временем после «майской конфронтации», связанной с созданием ОВД, началось относительное «потепление» в отношениях с западными державами, что позволило 18–23 июля 1955 года, то есть спустя ровно 10 лет после окончания Потсдамской конференции, провести в Женеве новую встречу глав государств и правительств великих держав. Советский Союз был представлен Н. С. Хрущевым, Н. А. Булганиным, Г. К. Жуковым и А. А. Громыко, Соединенные Штаты Америки — президентом Д. Эйзенхауэром и госсекретарем Дж. Даллесом, Великобритания — премьер-министром Э. Иденом и министром иностранных дел Г. Макмилланом и, наконец, Франция — премьер-министром Э. Фором и министром иностранных дел А. Пине.

В центре внимания участников Женевской встречи были все те же вопросы, которые обсуждались на всех последних сессиях СМИД, и прежде всего советский проект «Общеевропейского договора о коллективной безопасности в Европе», который предусматривал взаимную защиту от любой агрессии и ликвидацию всех иностранных военных баз в Европе, сокращение обычных вооружений и полный запрет ядерного оружия, проблемы взаимоотношений ФРГ и ГДР, их взаимного признания и другие. Однако ни по одному из этих вопросов достичь каких-либо договоренностей так и не удалось, поэтому в заключительных «Директивах глав правительств министрам иностранных дел» поручалось найти возможные решения этих вопросов. Но, несмотря на столь скудные итоги этой встречи, ряд авторов (Ф. И. Новик[457]) утверждают, что она имела и позитивные результаты, так как, во-первых, главы правительств четырех великих держав все же признали сложившуюся ситуацию на Европейском континенте и договорились не прибегать к силе для ее изменения, и, во-вторых, хоть и на непродолжительное время, но все же заметно снизилась напряженность на мировой арене и произошла своеобразная «психологическая разрядка».

Судя по архивным документам, после завершения Женевской встречи в верхах в самой Москве начался поиск новых подходов к взаимоувязке главных проблем в отношениях с западными державами. В итоге в новом мидовском проекте, который был подготовлен В. С. Семеновым и А. А. Громыко, была представлена идея создания Германской конфедерации при полном сохранении территориальной целостности и суверенитета ГДР и ФРГ, что, по мнению авторов это проекта, «отвечало как задаче укрепления ГДР в качестве суверенного государства, так и задаче сохранения в наших руках знамени единства Германии»[458]. Ознакомившись с этим проектом, В. М. Молотов, чуть отредактировав его, в целом согласился с идеей и направил его в аппарат ЦК. Однако в самом аппарате данная идея был отвергнута, и в новых «Директивах советского правительства к новой сессии СМИД» было указано, что главной задачей остается вопрос о создании «системы коллективной безопасности в Европе», первым шагом к которой может стать соглашение между НАТО и ОВД. Но в ходе новой сессии СМИД, которая прошла в той же Женеве 27 октября — 16 ноября 1955 года, никаких реальных соглашений достигнуто так и не было[459]. Однако, как считают многие историки, сам факт Женевской встречи говорил о некотором «потеплении» в международных отношениях и наступлении так называемого «духа Женевы», то есть реальной готовности великих держав обсуждать все острейшие международные проблемы.

Кроме того, Женевская встреча в верхах открыла возможность дальнейшего прогресса в решении германского вопроса, поскольку уже 8-14 сентября 1955 года все-таки состоялся давно ожидаемый официальный визит федерального канцлера ФРГ Конрада Аденауэра в Москву. В этой поездке его сопровождали министр иностранных дел Генрих фон Брентано, госсекретарь Ганс Глобке, статс-секретарь МИДа Вальтер Хальштейн, глава Комитета по иностранным делам Бундестага ФРГ Карло Шмид, премьер-министр Северного Рейн-Вестфалии Карл Арнольд, а также три видных дипломата: Герберт Бланкенхорн, Курт Георг Кизингер и Вильгельм Греве. Причем тот факт, что трое членов делегации — Г. Бланкенхорн, К. Г. Кизингер и Г. Глобке — были членами НСДАП и работали в Министерствах иностранных дел и пропаганды Третьего рейха, за что их приговорили к пожизненному заключению в ГДР, ничуть не смутил самих немцев, да и не вызвал особого протеста со стороны советской делегации, в состав которой входили Н. А. Булганин (глава), Н. С. Хрущев, В. М. Молотов, М. Г. Первухин, министр внешней торговли СССР И. Г. Кабанов и зам. министра иностранных дел СССР В. С. Семенов.