На фронтах «холодной войны». Советская держава в 1945–1985 годах - Спицын Евгений Юрьевич - Страница 54

Естественно, в Москве довольно пристально наблюдали за событиями в ГДР. Особенно усердствовал в этом отношении маршал Л. П. Берия, который после смерти И. В. Сталина стал очень активно выступать за скорейшее объединение Германии на буржуазной платформе. Чисто формально он действовал в духе «сталинской ноты», но по существу это было далеко не так. Тогда в случае приезда премьер-министра У. Черчилля в Москву в германском вопросе, по всей вероятности, действительно мог бы быть достигнут исторический прорыв. Однако этот визит не состоялся из-за тяжелой простуды британского премьера, и тогда почти все члены Президиума ЦК выступили за то, что «перед началом нового мирного наступления в германском вопросе», которое готовилось на май 1953 года, следует очень серьезно укрепить внутреннее положение ГДР и тем самым усилить свою переговорную позицию с американской стороной, прежде всего с тамошними ястребами, плотно опекавшими президента Д. Эйзенхауэра, которые всячески поднимали на щит проамериканский режим ФРГ и его главу федерального канцлера Конрада Аденауэра.

Между тем вскоре выяснилось, что Л. П. Берия имел по вопросу укрепления ГДР абсолютно иную позицию, чем его коллеги по Президиуму ЦК. Еще в апреле 1953 года своим приказом по МВД он резко (с 2800 до 1100 сотрудников) сократил его аппарат в ГДР, а затем в конце мая отозвал советского резидента генерал-майора М. К. Каверзнева из Берлина и назначил на этот пост полковника И. А. Фадейкина. Как считают ряд историков (Н. Н. Платошкин[331]), целью всех этих манипуляций была организация такого потока нужной информации в Москву, которая должна была бы убедить остальных советских вождей, что причиной всех экономических трудностей ГДР, о которых в Москве знали довольно хорошо, был ошибочный курс на строительство социализма, а не какие-то отдельные перегибы или недостаток финансовых средств. Если бы Л. П. Берии удалось добиться смены курса в ГДР, то перспективы объединения ее с ФРГ на буржуазной платформе стали бы абсолютно реальными. Безусловно, «лубянский маршал» прекрасно сознавал, что его главным «оппонентом» в Берлине является Вальтер Ульбрихт, поэтому он всячески хотел дискредитировать не только саму политику гэдээровских властей, но прежде всего лидера СЕПГ. Поэтому весь эмвэдэшный аппарат в Восточном Берлине получил прямую установку собрать компромат на него и документировать буквально все факты произвола и административных «загогулин» ненавистного генсека и других руководителей ГДР.

Одновременно Л. П. Берия направил в Вену опытную советскую разведчицу Зою Ивановну Рыбкину (Воскресенскую). Именно она должна была быстро восстановить оперативный контакт с Ольгой Константиновной Чеховой, через которую Л. П. Берия собирался прозондировать готовность К. Аденауэра к компромиссу по германскому вопросу. Одновременно еще один легендарный разведчик Иосиф Ромуальдович Григулевич в роли костариканского посла при папском престоле должен был выйти на католика-канцлера через папский престол. Понятно, что Л. П. Берии была крайне важна позитивная реакция западных держав на все подобные внешнеполитические инициативы, так как ее отсутствие стало бы главным аргументом его конкурентов в Президиуме ЦК.

Тем временем в Москву, где продолжались жаркие дискуссии о том, каким же образом укрепить гэдээровский режим, прибыл политический советник главы СКК Владимир Семенович Семенов, который должен был «помочь» высшему советскому руководству сформулировать новую линию в отношении ГДР. 2 мая 1953 года он направил В. М. Молотову подробную служебную записку со своей оценкой ситуации в ГДР и изложением возможных путей ее разрешения[332]. Между тем уже 5 мая 1953 года Президиум Совета Министров СССР впервые внимательно и детально обсудил обстановку в ГДР и поручил В. М. Молотову подготовить проект решения по германскому вопросу. Однако буквально на следующий день Л. П. Берия направил в Президиум ЦК собственную записку «О положении в ГДР»[333], в которой особо акцентировал внимание на резком росте числа граждан ГДР, бежавших в Западную Европу в течение первого квартала 1953 года. Причем теперь главной причиной такого бедственного положения вещей он назвал не столько происки вражеской агентуры, сколько грубейшие ошибки руководства самой ГДР, в частности активное притеснение частников и повсеместное насаждение сельхозкооперативов.

В свою очередь уже 8 мая В. М. Молотов направил Г. М. Маленкову и Н. С. Хрущеву свою записку, в которой резко раскритиковал лидера СЕПГ за его поспешный тезис, что ГДР является «государством диктатуры пролетариата», и особо подчеркнул тот факт, что В. Ульбрихт не согласовал это выступление с советской стороной и оно противоречит данным ему ранее рекомендациям. 14 мая 1953 года эта записка была рассмотрена на заседании Президиума ЦК, который, бурно обсуждая пакет новых рекомендаций немецким товарищам, в целом одобрил молотовский проект указаний главе СКК генералу армии В. И. Чуйкову, который должен был «в тактичной форме рекомендовать руководству ГДР» пока что, вплоть до завершения осенних полевых работ, прекратить создание новых сельхозкооперативов и прием новых членов в них. Уже через неделю ЦК СЕПГ внял московским рекомендациям и направил на места циркулярное письмо с данным указанием. Вместе с тем решения партийного руководства ГДР, ставшие главной причиной массовых волнений в июне 1953 года, то есть повышение норм выработки и проблема сроков и объемов обязательных поставок сельхозпродукции в государственные фонды, остались в Москве почему-то незамеченными.

Между тем 13–14 мая 1953 года на очередном Пленуме ЦК СЕПГ В. Ульбрихт объявил о начале нового раунда партийной чистки, жертвой которой стал третий человек в ЦК СЕПГ — член Политбюро Франц Далем, обвиненный в «сионизме» и «политической слепоте по отношению к вражеским агентам». Как считают ряд историков, в частности Н. Н. Платошкин, «делом Далема» была, по сути, подведена своеобразная черта под партийной чисткой 1952 года, которая сильно ослабила СЕПГ, что во многом и стало причиной столь откровенно слабой работы партийных функционеров в июньские дни 1953 года[334].

Тем временем в те же дни Л. П. Берия и В. М. Молотов, каждый по отдельности, приступили к работе над очередным проектом совминовского Постановления в отношении ГДР. Причем, как утверждает А. М. Филитов, это был далеко не первый проект, созданный в аппарате В. М. Молотова[335]. Самый первый мидовский проект появился на свет 18 апреля 1953 года, сразу после ликвидации Внешнеполитической комиссии ЦК и отставки ее главы В. Г. Григорьяна. За этим проектом с интервалами буквально в несколько дней последовала целая череда новых мидовских проектов, общей и главной идеей которых было создание общегерманского правительства при временном сохранении правительств ФРГ и ГДР[336]. Правда, в ходе работы над всеми этими проектами, пункты, предполагавшие возможную интеграцию ГДР в «соцлагерь», были уже кем-то сняты. То есть, по сути дела, речь шла о том, чтобы просоветская Восточная Германия стала особой автономной провинцией единой Германии. И это, по мнению того же профессора А. М. Филитова, были отнюдь не идеи Л. П. Берии, а «парафраз мидовских разработок», чуть позднее вложенных в уста «Лубянского маршала» его политическими оппонентами, а затем и многими историками.

Что касается очередного проекта, который готовился в аппарате МИД СССР[337], то здесь уже прямо говорилось, что главная причина теперешнего бедственного положения вещей «состоит в ошибочном в нынешних условиях курсе на ускоренное строительство социализма в ГДР», о том, что само руководство ГДР взяло «чересчур напряженные темпы роста народной промышленности», которые априори требуют «непосильно крупных капиталовложений». Однако при этом здесь впервые верно и довольно самокритично констатировался и тот факт, что именно советские (военные и гражданские) оккупационные власти не приняли скорых и должных мер для исправления данной ситуации и не поставили вовремя этот вопрос перед высшим советским руководством. В этой ситуации авторы проекта предлагали временно отказаться от прежнего курса на ускоренные темпы строительства социализма и сосредоточить все внимание ЦК СЕПГ на решении текущих задач, которые могут объединить вокруг ГДР рабочий класс и трудовое крестьянство всей Германии. В частности, речь шла о снижении темпов коллективизации и норм обязательных государственных поставок для всех типов крестьянских хозяйств, снятии недоимок по налогам со всех частных предприятий, о пересмотре «недопустимо торопливых мер» по вытеснению и ограничению буржуазных элементов в частной торговле, промышленности и сельском хозяйстве, а также проведении широкой уголовной и политической амнистии. Наконец, мидовский проект содержал и основные, причем во многом уже новые, предложения советской стороны: «пересмотреть в сторону сокращения намеченные пятилеткой чрезмерно напряженные планы хозяйственного развития ГДР», срочно разработать реальные меры по увеличению производства товаров народного потребления и отменить карточную систему. Кроме того, мидовский проект содержал перечень конкретных мер помощи ГДР со стороны Советского Союза, в частности сокращение оккупационных расходов и поставки в кредит продуктов питания и товаров широкого потребления.