На фронтах «холодной войны». Советская держава в 1945–1985 годах - Спицын Евгений Юрьевич - Страница 37

В постсоветский период в отечественной историографии утвердилось мнение, что создание Коминформа нанесло сокрушительный удар по теории «национальных путей к социализму». Однако, как справедливо отметила известный специалист по данной теме профессор Т. В. Волокитина, «оценивая результаты совещания в Шклярской Порембе как победу Москвы, не следует все же преувеличивать советского давления на участников Совещания» и упускать из виду одно важное обстоятельство. Суть этого «обстоятельства» состояла в том, что в «правящих партиях Восточной Европы, прежде всего их руководящих кадров, значительная часть которых прошла «школу» Коминтерна, были и даже преобладали сторонники левого радикализма, готовые принять ускоренный переход к сталинской модели». Опыт советского рывка «от отсталости к прогрессу» для «малоимущих слоев» Восточной Европы являлся более предпочтительным, «нежели рассчитанные на постепенность идеи коалиционного правления и широкого фронта демократических сил». Более того, именно эти идеи зачастую вызывали у рядовых коммунистов всех восточноевропейских демократий «раздражение и разочарование»[233].　

Наконец, как считают Л. Я. Гибианский и его зарубежные коллеги Р. Джеффри и Д. Сасун, именно ждановский доклад и принятая по итогам Совещания «Декларация о международном положении» стали для европейских коммунистов своеобразным сигналом того, что уже пришло время сделать резкий «левый поворот» в стратегии и тактике борьбы с империализмом и отказаться от прежней политики национального единства внутри своих стран, что отныне «реформистская стратегия», которую И. В. Сталин «поддерживал еще в конце войны, сменилась если не реальным, то, по крайней мере, идеологическим возвращением к старым идеям мировой революции», рожденным на заре зарождения коммунистической идеологии[234]. В целом же, по замыслу высшего советского руководства, Коминформ должен был не только заниматься активной пропагандой коммунистических идей и бесценного советского опыта строительства социализма, но всячески противостоять «доктрине Трумэна» и «Плану Маршалла» и выступать координатором единого внешнеполитического курса всех стран советского социалистического блока. С этой целью по итогам Совещания было принято решение о создании в Белграде редакции Информбюро, которую в начале октября 1947 года по решению ЦК ВКП(б) возглавил бывший директор Института философии АН СССР, крупный философ и опытный партийный аппаратчик Павел Федорович Юдин, прибывший в югославскую столицу с целым десантом ответственных сотрудников Управления пропаганды и агитации и Отдела внешней политики ЦК ВКП(б). Уже в начале ноября 1947 года ими был налажен выпуск первого печатного органа Коминформа — газеты «За прочный мир, за народную демократию!». Однако вскоре ситуация резко изменилась, и причиной этих изменений стал печально знаменитый советско-югославский конфликт.

Надо сказать, что самим истокам, причинам и истории этого конфликта посвящено уже немало различных по содержанию и качеству исторических работ, которые принадлежат перу многих советских, российских и зарубежных авторов, в том числе Ю. С. Гиренко, И. В. Бухаркина, Л. Я. Гибианского, В. К. Волкова, Т. В. Волокитиной, А. С. Аникеева, П. Миличевича и других историков, философов и публицистов[235]. Правда, многие из этих работ, за исключением книги П. Миличевича «Осторожно — ревизионизм», опубликованной небольшим тиражом в 2001 году, носят откровенно предвзятый по отношению к советской стороне характер, что, в принципе, не очень удивительно, поскольку многие из них писались в период беспрецедентной по своим масштабам антисталинской истерии как у нас в стране, так и за рубежом. Между тем в современной российской историографии существует как минимум три разных подхода в оценке причин этого конфликта.　

Одна группа историков (Т. В. Волокитина, Г. П. Мурашко, А. Ф. Носкова, И. И. Орлик[236]), опираясь на документы Отдела внешней политики ЦК ВКП(б), который под руководством его главы секретаря ЦК Михаила Андреевича Суслова готовил новое совещание Коминформа, выдвинула версию, что Москва, решившая полностью перейти от проведения прежней политики «национальных путей к социализму» к насаждению в восточноевропейских странах единообразия по советскому образцу, еще на рубеже 1947–1948 года запланировала смену руководства четырех компартий, в частности Владислава Гомулки, Рудольфа Сланского, Матьяша Ракоши и Иосипа Броз Тито. И, по данной версии, советско-югославский конфликт возник именно как часть предполагаемой «кадровой революции», намеченной в центральном аппарате ЦК ВКП(б).　

Другие историки, в частности Ю. Н. Жуков[237], выдвинули версию, что советско-югославский конфликт был сознательно организован Москвой, так как И. В. Сталин, получив в начале января 1948 года разведданные о предстоящем создании Западного союза в составе Франции, Великобритании, Нидерландов, Бельгии и Люксембурга, решил дать западным «партнерам» некий знак, что он не хочет наращивать блоковое противостояние и готов на улучшение отношений и взаимные уступки с ними. Согласно данной версии, с этой целью Москва отказалась от намерения создать федерацию коммунистических режимов на Балканах и сознательно предприняла атаку на белградский режим, который выступал главным инициатором создания Балканской федерации. Причем, подвергнув маршала И. Броз Тито очень жесткому и публичному остракизму, И. В. Сталин якобы рассчитывал на то, что Запад пойдет на ответные уступки Москве, вплоть до передачи Западного Берлина под полный советский контроль.　

Наконец, третья группа авторов (Л. Я. Гибианский, В. К. Волков[238]) уверяет, что конфликт Москвы и Белграда не имел никакого отношения к созданию Западного союза, а уж тем более к политике «национального курса строительства социализма», поскольку все вожди КПЮ, прежде всего сам И. Броз Тито и Э. Кардель, были вовсе не сторонниками, а, напротив, самыми активными противниками означенного курса и в практической работе по строительству социализма жестко следовали по советскому пути. Основной смысл советско-югославского конфликта состоял в том, что именно И. Броз Тито впервые покусился на лидирующую роль Москвы в мировом рабочем и коммунистическом движении, стал реально угрожать внутриблоковой консолидации и предельной мобилизации всех стран советского демократического лагеря против лагеря империалистов, став, по сути, агентом мировой буржуазии. Именно поэтому показательный разгром югославской «ереси» или «титоизма» должен был стать самым действенным механизмом усиления советского контроля над державами «народных демократий», укрепления в правящих компартиях внутрипартийной дисциплины и восстановления единства внешнеполитического курса всех держав социалистического лагеря, а также сохранения предельно жесткой иерархической структуры всего советского блока во главе с Москвой. И в этом ключе указанная группа авторов рассматривает советско-югославский конфликт как первый крупный раскол во всем «социалистическом лагере».　

Как считают многие историки, непосредственным поводом для возникновения советско-югославского конфликта стали три события, предпринятые руководством Югославии и Болгарии без согласования с Москвой. Во-первых, в начале августа 1947 года Иосип Броз Тито и Георгий Димитров публично заявили о фактическом парафировании болгарско-югославского «Договора о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи», подписанного в словацком городке Бледа[239], что шло вразрез с личной просьбой И. В. Сталина подождать с этой процедурой до тех пор, пока в ноябре 1947 года не вступит в законную силу мирный договор с Болгарией, который был подписан в феврале того же года на Парижской мирной конференции.