На фронтах «холодной войны». Советская держава в 1945–1985 годах - Спицын Евгений Юрьевич - Страница 35

Кроме того, как считают ряд историков (Н. В. Величко[218]), именно на этой сессии СМИД Франция, до того зачастую бравшая сторону Москвы, окончательно переметнулась в англосаксонский лагерь. В свою очередь американские дипломаты, поставив перед собой задачу полностью вовлечь Париж в реализацию собственного плана по созданию Западногерманского государства, играя на особой «ностальгии» парижской политической элиты по Саару, готовы были всячески поддержать ее в этом вопросе, лишь бы Париж присоединился к «Бизонии». В итоге Четвертая сессия СМИД завершилась очередным провалом, а уже летом 1947 года президент Г. Трумэн по подсказке нового госсекретаря Джорджа Маршалла не только включил западные зоны разделенной Германии в «План Маршалла», но и предоставил им режим наибольшего благоприятствования.　

На Пятой сессии СМИД, которая прошла в Лондоне в конце ноября — середине декабря 1947 года, вновь была предпринята робкая попытка решить германский вопрос. В. М. Молотов, четко следуя указаниям И. В. Сталина, до последнего пытался убедить «союзников», что единая и нейтральная Германия вкупе с Австрией могут и должны стать «живым щитом» между двумя зонами влияния двух великих держав на Европейском континенте и гарантировать его от новой мировой войны. Однако эта вполне здравая идея никак не отвечала интересам Вашингтона, которому нужен был реальный противовес Москве, и таким противовесом в Европе могла стать только возрожденная Западная Германия с ее мощными природными ресурсами, восстановленными военной промышленностью и рейхсвером. Поэтому уже в декабре 1947 года Государственный департамент США устами своего главы Дж. Маршалла объявил о прекращении всех репарационных поставок в Советский Союз с территории «Бизонии» и уступкой Саара уломал новый французский кабинет Робера Шумана, который одновременно стал министром иностранных дел, включить свою зону оккупации в состав «Бизонии», которая с августа 1948 года превратилась в «Тризонию», что по факту означало полное отделение западных оккупационных зон от восточной советской зоны. А еще раньше, в конце марта 1948 года, по сути, прекратил свою работу и Союзный Контрольный Совет по Германии, из состава которого демонстративно вышел советский представитель — главком Советской группы оккупационных войск маршал В. Д. Соколовский. Именно поэтому Шестая Парижская сессия СМИД, созванная вновь для обсуждения германского вопроса в мае-июне 1949 года, оказалась не только последней, но и чисто формальной, ибо всего за несколько часов до ее открытия вступил в юридическую силу «Основной закон Западногерманского государства», которое стало именоваться Федеративной республикой Германией (ФРГ).　

Понятно, что самым тесным образом с германским вопросом был связан и австрийский вопрос, хотя здесь противоречий между вчерашними союзниками было на порядок меньше, поэтому они быстрее нашли общий язык. Как известно, решение о послевоенном устройстве воссозданной Австрии в доаншлюсовских границах 1938 года, которая была признана «жертвой нацистской Германии», было определено еще в «Московской декларации», подписанной 30 октября 1943 года. Поэтому сразу после ее оккупации союзными войсками, еще до начала Потсдамской конференции 4 и 9 июля 1945 года представители четырех великих держав подписали «Соглашение контроля над Австрией» и «Соглашение союзников об оккупационных зонах»[219]. Согласно этим документам, в Советскую зону вошли Бургенланд, Нижняя Австрия и часть Верхней Австрии, в Американскую — Зальцбург, часть Верхней Австрии и небольшая часть Штирии, в Британскую — Каринтия, Восточный Тироль и большая часть Штирии и во Французскую — Форарльберг и Северный Тироль. Аналогичным образом на четыре зоны была поделена и Вена. Тогда же была учреждена Союзническая комиссия по Австрии, которая на сентябрь 1945 года включала Союзнический совет четырех главнокомандующих, чуть позже переименованный в «Совет верховных комиссаров», Исполком и штабы оккупационных властей. Верховными комиссарами от СССР стал маршал Советского Союза Иван Степанович Конев, от США — генерал Марк Уэйн Кларк, от Великобритании — генерал-лейтенант Ричард Лаудон Маккрири и от Франции — корпусной генерал Антуан Бетуар.　

Кроме того, 10 июня 1945 года в соответствии с Приказом Ставки ВГК № 11096 за подписью И. В. Сталина на базе войск 1-го Украинского фронта на территории Австрии, Венгрии и Чехословакии была создана Центральная группа войск, которой попеременно командовали маршал И. С. Конев (1945–1946), генерал-полковник (затем генерал армии) В. В. Курасов (1945–1949), генерал-лейтенант В. П. Свиридов (1949–1953), генерал-полковник (затем генерал армии) С. С. Бирюзов (1953–1954) и генерал-полковник А. С. Жадов (1964–1955), которые одновременно исполняли обязанности Верховного комиссара Австрии.　

Между тем еще в конце апреля 1945 года советской военной администрацией в Вене было сформировано Временное правительство Австрии, которое возглавил один из теоретиков австромарксизма Карл Реннер, который, судя по его переписке с самим И. В. Сталиным, сразу стал заигрывать с Москвой[220]. Понятно, что данное решение первоначально вызвало неприятие союзников, однако уже в конце сентября Союзническая комиссия пришла к компромиссу, признала новое правительство и постановила провести в ближайшее время парламентские выборы, которые прошли в конце ноября того же года. По итогам этих выборов в нижнюю палату парламента — Национальный совет — прошли Австрийская народная партия Леопольда Фигля, получившая 49,8 % голосов, Социалистическая партия Адольфа Шарфа, которой досталось 44,6 % голосов, и Коммунистическая партия Иоганна Копленига, которая смогла получить только 5,5 % голосов. В результате прежний глава правительства К. Реннер пересел в кресло президента Австрийской республики, а коалиционный кабинет возглавил федеральный канцлер Л. Фигль, который просидит на этом посту до апреля 1953 года. Первоначально все нормативные акты, принимаемые новыми властями, не имели законной силы без согласия Совета верховных комиссаров. Но уже в конце июня 1946 года ими было подписано Второе Контрольное соглашение, согласно которому правительство и парламент могли принимать предварительные нормативные акты без их одобрения, за исключением конституционных законов[221]. Вместе с тем, если изначально решения Союзнического комитета, например о «Денацификации государственного аппарата Австрии», принимались согласованно всеми верховными комиссарами, то с началом «холодной войны» бывшие союзники стали часто срывать или просто саботировать все предложения советской стороны. Поэтому довольно странным выглядит утверждение О. В. Павленко, что «западные союзники» якобы приняли «определенные правила игры», которые «помогали не перейти грань враждебности», ведущую к «новым военным действиям»[222].

Как справедливо полагают многие российские и зарубежные историки (А. Г. Ерёмин, В. О. Печатнов, М. Ф. Полынов, Т. В. Волокитина, Н. И. Егорова, А. Д. Богатуров, В. В. Аверков, А. Д. Бьяджо[223]), подписание мирных договоров и официальное дипломатическое признание западными державами Польши, Венгрии, Румынии и Болгарии, а затем принятие и первые шаги по реализации «Плана Маршалла» в ряде европейских государств, прежде всего на территории «Бизонии», дали полное и «законное» основание советскому политическому руководству отказаться от своей прежней «политики сдерживания» в отношении братских коммунистических партий в освобожденных странах Центральной и Юго-Восточной Европы, и уже к концу 1947 — началу 1948 года в Варшаве, Будапеште, Бухаресте и Софии де-факто вся полнота государственной власти при активной поддержке военных и гражданских «московских эмиссаров» была сосредоточена в руках национальных компартий и их ближайших политических союзников. Хотя ряд их оппонентов (Л. Я. Гибианский, Р. Джеффри[224]) уверяют, что изменение политики Москвы было связано не столько с принятием «Плана Маршалла» и провозглашением «доктрины Трумэна», сколько с горячим желанием кремлевских вождей более жестко контролировать деятельность всех европейских компартий, особенно в зоне своего прямого влияния.