Политбюро и Секретариат ЦК в 1945-1985 гг.: люди и власть - Спицын Евгений Юрьевич - Страница 67

Второй же доклад Д. Т. Шепилова «Решения XX съезда Коммунистической партии Советского Союза и задачи улучшения идеологической работы»[545], датированный 23 мая 1956 года, был послан уже всем членам Президиума и Секретариата ЦК. Об этом докладе до недавнего времени тоже никто толком ничего не знал. Правда, ряд историков (Н. А. Барсуков[546]) писали о том, что «этот двухсотстраничный доклад, в котором затрагивались теоретические, политические и прочие вопросы, видимо, где-то в президентском архиве сохранился», ибо, «во всяком случае, есть люди, которые видели и держали в руках этот доклад». Но теперь вопрос о его существовании снят с повестки дня и с ним можно ознакомиться не только в РГАНИ и в различных публикациях источников, но даже на просторах Интернета. Причем, как оказалось, по объему этот доклад был немного больше Жуковского и состоял не из 200, а всего из 40 листов.

Как это ни покажется странным, но в самом начале доклада был сделан реверанс в адрес И. В. Сталина и заявлено, что он был «великим пролетарским революционером», который внес «крупный вклад в дело социалистической революции, в дело индустриализации и коллективизации, в дело победы социализма в нашей стране». Более того, «по его теоретическим трудам, как и по работам классиков научного коммунизма», т. е. К. Маркса, Ф. Энгельса и В. И. Ленина, «учились и будут учиться» новые поколения людей. Но вместе с тем партия «решительно выступает против культа личности Сталина, ибо этот культ личности, то есть обожествление личности, неизбежно привело к тем отрицательным явлениям, на которые указывал XX съезд партии».

Среди таких отрицательных явлений была и «монополия в теории одного лица», которая «не могла не причинить ущерба и теоретической работе, и нашей практической деятельности». Речь, в частности, идет о целом ряде совершенно ошибочных сталинских теоретических установок, а именно: 1) о его известном тезисе про «обострение классовой борьбы по мере продвижения к социализму», провозглашенном в его докладе «О недостатках партийной работы и мерах ликвидации троцкистских и иных двурушников» в марте 1937 года на Пленуме ЦК; 2) о его теории «активной обороны», отраженной в его же работе «О Великой Отечественной войне Советского Союза», где дело рисовалось таким образом, «будто бы потеря огромных и жизненно важных территорий страны, допуск вражеских полчищ к самым подступам Москвы явились чуть ли не преднамеренным замыслом сталинского полководческого гения»; 3) о том, что в последней своей работе «Экономические проблемы социализма в СССР» И. В. Сталин выдвинул абсолютно ошибочное положение, что «групповая колхозная собственность и товарное обращение уже теперь начинают тормозить мощное развитие наших производительных сил, так как создают препятствия для полного охвата всего народного хозяйства, особенно сельского хозяйства, государственным планированием». И в этой ситуации для ликвидации данного противоречия «необходимо превратить колхозную собственность в общенародную, а товарооборот — в прямой продуктообмен» и т. д.

Далее, перейдя к оценке истории самой партии и всего советского общества, Д. Т. Шепилов, признав «немалые достоинства» сталинского «Краткого курса истории ВКП(б)», заявил о том, что здесь «сильно сказался субъективистский подход к освещению исторических событий» и была «явно принижена роль Ленина» как вождя всего мирового пролетариата и отца-основателя нашего государства. Особо это касалось периода подготовки и проведения Великой Октябрьской революции, Гражданской войны, образования СССР и т. д. Более того, «в угоду культу личности» и «вопреки историческим фактам» стала буквально насаждаться «концепция двух центров формирования и развития нашей партии: общероссийского — во главе с Лениным и закавказского — во главе со Сталиным». Также вопреки историческим фактам и «совершенно определенным ленинским указаниям, что большевизм существует как течение политической мысли и как политическая партия с 1903 года», был выдвинут ошибочный тезис, будто «начало большевистской партии было положено не II съездом партии, а лишь Пражской партийной конференцией в 1912 году», и т. д.

Наконец, последняя и довольно внушительная часть шепиловского доклада была посвящена вопросам «дальнейшего развития советской демократии», «проведения ленинской национальной политики», насущных и неотложных задач идеологической работы, укрепления социалистической законности и актуальным проблемам и задачам развития советской литературы и искусства.

Однако оба этих доклада так и остались на бумаге, поскольку намечавшийся Пленум ЦК не состоялся. Почему он был отменен, до сих не вполне ясно. Кто-то (Н. А. Барсуков, А. В. Пыжиков[547]) полагает, что данная инициатива исходила лично от H. С. Хрущева, испугавшегося нового витка антисталинской кампании и очередного обострения конфликта в «узком руководстве» партии, кто-то (Ю. В. Аксютин[548]) утверждает, что этот Пленум ЦК был отменен под давлением старых сталинских соратников, а кто-то (Р. Г. Пихоя[549]) говорит о том, что идея созыва этого Пленума была похоронена по настоянию давних жуковских оппонентов — маршала Н. А. Булганина и генерала Д. Т. Шепилова, а возможно, и самого H. С. Хрущева, побоявшихся дать мощный козырь в руки крайне амбициозного и решительного «маршала Победы», давно страдавшего «наполеоновскими комплексами».

Тем временем 28 мая 1956 года состоялось заседание Президиума ЦК, на котором H. С. Хрущев возобновил атаку на Вячеслава Михайловича Молотова, с которым он уже давно конфликтовал по ключевым внешнеполитическим вопросам, особенно австрийскому и югославскому. Именно по этой причине, как считают ряд историков (Ю. В. Аксютин[550]), еще с мая 1955 года Первый секретарь стал активно и настойчиво «ограничивать его влияние на выработку и принятие всех решений по основным внешнеполитическим вопросам» и «укреплять дипломатический корпус членами ЦК». Среди этих членов ЦК, бывших старыми и кадровыми партработниками, оказались и новые советские послы в Польше, Чехословакии и Румынии: Первый секретарь ЦК Компартии Казахстана Пантелеймон Кондратьевич Пономаренко и первые секретари Сталинградского и Одесского обкомов партии Иван Тимофеевич Гришин и Алексей Алексеевич Епишев. Теперь же H. С. Хрущев решил добить давнего оппонента и именно с этой целью созвал это заседание Президиума ЦК. Как установил историк С. С. Войтиков[551], очередную атаку на главу советского внешнеполитического ведомства, начатую Первым секретарем ЦК, сразу и очень активно поддержали многие члены высшего руководства, прежде всего Н. А. Булганин и М. З. Сабуров, которые прямо обвинили В. М. Молотова в том, что под его руководством «МИД не шел в ногу с ЦК». В результате 1 июня 1956 года он был снят со своей должности, и теперь, оставшись только в ранге первого заместителя главы Совета Министров СССР, В. М. Молотов де-факто стал «министром без портфеля». А новым главой МИД СССР был назначен Дмитрий Трофимович Шепилов, который одновременно, вплоть до конца декабря 1956 года, оставался и секретарем ЦК.

Между тем H. С. Хрущев, попав в очень щекотливое положение, продолжил лихорадочно искать возможные пути нового «обстрела культа личности», но уже в иных, менее резких интонациях и выражениях, поскольку не только в верхах, но и во всей партии начались «разброд и шатания». Неслучайно еще 5 апреля 1956 года ЦК обратился к членам партии со специальным письмом, осуждающим «недозволенную критику сталинского культа», а в центральном органе ЦК — газете «Правда» — уже через день появилась редакционная статья, провозгласившая борьбу против «демагогов и гнилых элементов, которые под видом критики культа личности критикуют линию партии».