Политбюро и Секретариат ЦК в 1945-1985 гг.: люди и власть - Спицын Евгений Юрьевич - Страница 66

Между тем после окончания съезда, 6 и 19 марта 1956 года, под жестким напором H. С. Хрущева Президиум ЦК принимает два Постановления, которые грубейшим образом нарушали социалистическую законность, о которой так настойчиво «пекся» Первый секретарь ЦК: «О посмертной реабилитации незаконно осужденных членов ЦК ВКП(б) и кандидатов в члены ЦК ВКП(б), избранных на XVII съезде партии»[534] и «О рассмотрении дел на лиц, отбывающих наказание за политические, должностные и хозяйственные преступления»[535]. По поводу первого Постановления особых разногласий не возникло. А вот второе Постановление вызвало резкую поляризацию мнений, так как именно там предельно цинично говорилось о том, что поскольку «пересмотр дел на указанных лиц в обычном порядке, через судебные органы, требует значительного времени», то «в целях быстрейшего освобождения указанных лиц из мест лишения свободы ЦК КПСС постановляет: образовать комиссии Президиума Верховного Совета СССР для проверки в местах лишения свободы обоснованности осуждения каждого лица, обвиненного в совершении преступления политического характера, а также рассмотрения вопроса о целесообразности содержания в заключении лиц, которые хотя и совершили политические или должностные и хозяйственные преступления, но не представляют государственной и общественной опасности». Причем всю эту работу данные комиссии должны были завершить до 1 октября 1956 года, а для контроля за их работой была создана очередная Центральная комиссия в составе восьми членов: А. Б. Аристов (председатель), H. М. Пегов, Н. П. Дудоров, И. А. Серов, Р. А. Руденко, К. П. Горшенин, В. В. Золотухин и З. А. Болдырев[536].

Тем не менее, как считают ряд историков (И. В. Пыхалов, И. Ю. Денисов[537]), кровавые «тбилисские события» стали первым «отрезвляющим душем» для H. С. Хрущева и несколько умерили его антисталинский пыл. А вскоре последовал и второй «отрезвляющий душ», когда в том же марте 1956 года в главном печатном органе ЦК КПК «Жэньминь жибао» была опубликована редакционная статья «Об историческом опыте диктатуры пролетариата», написанная по итогам обсуждения этого вопроса на расширенном заседании Политбюро ЦК КПК. В этой статье прямо говорилось, что хрущевская критика И. В. Сталина и неуклюжая попытка «обелить» саму партию, которая, дескать, никогда не ошибается, шибко попахивает троцкизмом, осуждавшимся еще на XIII съезде РКП(б)[538]. А посему нужно не только «надлежащим образом изучать» теоретическое наследие И. В. Сталина, особенно в той части, где он активно выступал в защиту ленинизма и обобщал богатый опыт строительства социализма в СССР, но и признать его «великим марксистом-ленинцем» и не пытаться свести всю его кипучую и плодотворную деятельность к череде сплошных ошибок и просчетов.

Тем временем 13 апреля 1956 года было принято очередное Постановление Президиума ЦК «Об изучении материалов открытых судебных процессов по делу Бухарина, Рыкова, Зиновьева, Тухачевского и др.»[539], в соответствии с которым создавалась очередная партийная Комиссия, но уже в существенно ином составе, куда вошли три ближайших и старейших сталинских соратника: В. М. Молотов (председатель), К. Е. Ворошилов, Л. М. Каганович, М. А. Суслов, H. М. Шверник, А. Б. Аристов, П. Н. Поспелов, Е. А. Фурцева и Р. А. Руденко. И поэтому совершенно немудрено, что на всех заседаниях этой Комиссии, как свидетельствовал А. Б. Аристов[540], «споры шли самые острые», ибо позиция Молотова и Кагановича была совершенно определенной и твердой. С самого первого заседания «они говорили о том, что процессы эти правильные, что они были в интересах партии» и, по мнению H. С. Хрущева, именно В. М. Молотов «сделал все, чтобы не допустить серьезного разбирательства этих дел»[541]. Поэтому, когда в декабре 1956 года Комиссия представила в ЦК свои «выводы по рассмотренным материалам», то там было прямо указано, что, несмотря на «массовые репрессии по государственной линии», ставшие «результатом злоупотребления властью со стороны И. В. Сталина, а также пробравшихся в органы НКВД карьеристов и провокаторов…, оснований для пересмотра дел в отношении Бухарина, Рыкова, Зиновьева, Каменева не имеется», ибо «они на протяжении многих лет возглавляли антисоветскую борьбу, направленную против строительства социализма в СССР»[542].

Совершенно очевидно, что в подобной ситуации H. С. Хрущев вынужден был сделать какой-то ответный ход, и вскоре его предпринял. По информации ряда историков (Р. Г. Пихоя, Н. А. Барсуков[543]), он намеревался уже в начале — середине июня 1956 года инициировать созыв очередного Пленума ЦК, полностью посвятив его новому «обстрелу культа личности» и актуальным вопросам идеологической работы. Причем, как уверяет профессор Р. Г. Пихоя, в качестве главного «минометчика» должен был выступить лично маршал Г. К. Жуков, а основной доклад, по мнению профессора Н. А. Барсукова, должен был делать новый хрущевский выдвиженец секретарь ЦК Д. Т. Шепилов. Но, как бы то ни было, во второй половине мая 1956 года они оба направили в Президиум и Секретариат ЦК проекты своих докладов и сопроводительные записки к ним с просьбой «ознакомиться и дать свои замечания».

Доклад Г. К. Жукова «Состояние и задачи военно-идеологической работы»[544], датированный 19 мая 1956 года, был направлен только трем членам высшего руководства: H. С. Хрущеву, Н. А. Булганину и Д. Т. Шепилову. До недавнего времени о его существовании знали только ряд профессиональных историков. Но весной 2019 года о нем узнали многие читатели «Российской газеты», сначала из интервью главы Федерального архивного агентства А. Н. Артизова, а затем из публикации самого этого доклада на ее страницах. Надо сказать, что этот доклад, обнародованный на волне очередной антисталинской истерии, стали всячески пиарить, говоря о том, что он якобы содержит просто убийственные факты сталинской тирании и самодурства. Однако на поверку оказалось, что гора родила мышь. Ничего сенсационного в докладе не обнаружилось, и он буквально пестрел хорошо известными еще с хрущевско-горбачевских времен предельно лживыми байками и набившими оскомину штампами.

Заявив в начале своего доклада, что «главным недостатком во всей военно-идеологической работе» до сего дня является «засилие культа личности», Г. К. Жуков призвал ни в коем случае не «свертывать работу по ликвидации его последствий» и до конца выполнить те решения, «которые единодушно были приняты XX съездом партии». Затем, указав на то, что «особенно широкое распространение культ личности приобрел в вопросах, связанных с Великой Отечественной войной», прославленный маршал стал совершенно голословно, лживо и даже беспардонно, без приведения каких-либо реальных фактов и доказательств обвинять И. В. Сталина во всех смертных грехах. По мнению Г. К. Жукова, именно он был виноват: 1) в полной неготовности страны к войне; 2) в «хвастливых заявлениях» о несокрушимой мощи РККА, скором и могучем ответном ударе, что, дескать, «притупило бдительность советского народа и стало одной из решающих причин крупных военных поражений и огромных жертв в начальный период войны»; 3) «в отсутствии у Генштаба законченных и утвержденных правительством оперативного и мобилизационного планов», а у оборонных и промышленных наркоматов и их предприятий «конкретных мобилизационных заданий»; 4) в «разгроме руководящих военных кадров» в годы репрессий и, как следствие, «особенно плохой подготовке командующих фронтами и армиями»; 5) в том, что «слабые стороны в подготовке нашей страны и армии к войне, выявленные в ходе советско-финляндской войны и событий на Дальнем Востоке, не только не устранялись, но по-серьезному даже и не обсуждались ни в ЦК, ни в Совнаркоме»; 6) в том, что «никакой внезапности нападения гитлеровских войск не было» и эта «внезапность была придумана Сталиным, чтобы оправдать свои просчеты в подготовке страны к обороне»; 7) в том, что «с первых минут возникновения войны в Верховном руководстве страной в лице Сталина проявилась полная растерянность в управлении обороной страны, использовав которую, противник прочно захватил инициативу в свои руки и диктовал свою волю на всех стратегических направлениях»; 8) в том, что исключительно «по вине Сталина наши войска в западной приграничной зоне» не были «приведены в полную боевую готовность» и, «не будучи развернутыми в правильных оперативных построениях, фактически дрались отдельными соединениями и отдельными группировками»; 9) в том, что с самого начала Генеральный штаб и Наркомат обороны были полностью «дезорганизованы Сталиным и лишены его доверия», а «всю вину за наши неудачи в начальный период войны он постарался возложить на личный состав Вооруженных Сил», для чего им «был организован судебный процесс над командованием Западного фронта», по приговору которого были немедленно расстреляны «командующий войсками Павлов, начальник штаба Климовских, начальник связи Григорьев и ряд других генералов»; 10) в том, что «Сталин принуждал представителей Ставки ВГК и командующих фронтами без всякой необходимости проводить наспех организованные операции, без достаточного материального и технического их обеспечения, что приводило к чрезмерно большим потерям», в том числе на Северо-Западном, Западном, Воронежском и других фронтах, что более чем зримо говорит о его «полководческих качествах» и сталинском «военном гении» и т. д.