Мистик Томас Свит - Козлов Евгений Александрович - Страница 52

– Включите воображение, вам же как-то удается управлять одновременно двумя лошадьми. Так что же? – сэр Краусвеа нередко любил сваливать на слуг работу, которая не подходит им по должности, а иному и по уму. – Кто-то непременно должен разобраться в этой стройке, еще немного и у меня вместо одного замка станет два. И не удивлюсь, если они еще вдобавок все французы и по-английски знают только несколько слов.

Кучер как обычно пропустил мимо ушей ту тираду, изложенную своим господином.

– Сэр, я, кажется, слышу чей-то голос.

– Не отвлекайтесь. – сказал Геральд и повернувшись направился из гостиной на поиски главаря банды старателей. – Если бы мы были столь благодарны…

Как нестранно, в своей речи джентльмен немного слукавил, сказав, что намерен руководить рабочими, “Пускай делают, что считают нужным, лишь бы новую Вавилонскую башню не соорудили, языками тогда они точно не отделаются” – подумал он про себя.

Далее следует поведать об истинной причине приезда Геральда, покупки графства и преодоление последующих неурядиц. Начну с того, а вернее некой особенности характера, двойственность натуры графа: иногда он всматривается во всё виденное, как дитя, словно в первый раз, его всегда завораживала природа, люди (особенно женщины), в эти мгновения в глазах его блистала непосредственность, невинность помыслов и мыслей. Еще часто он представляет себя умудренным стариком, века которого давно поросли плесенью, мир окован аналитическим разумом. Часто обе стороны естества выражали себя во всей красе. Тут может показаться, вернее, возникнуть вопрос – как всё вышеперечисленное может обитать в одном человеке? Очень просто, гармонично без тени упрека, проявляющиеся в особенные моменты, а в обычной обстановке нормы поведения Геральда вполне естественны для общества. Это то, что человек обнаруживает в себе, находясь наедине с собой и тем окружающего его миром. Предположу, и вы столь же сложны, но скрытны, открыты, в общем, неважно, а важно не забывать о той многогранности человеческой души сотворенной Всевышним, будем же относиться ко всякому ближнему с более благоговейным трепетом, добротой в намерениях без тени осуждения.

Отрочество сэра Краусвеа прошло без пиршеств. Он рос в семье аристократов потерявших былую славу, знакомства, достижения, всё сгинуло по воле толпы, также как некогда возносившийся герой в одно мгновение становится негодяем, его заслуги потеряны, из-за одной крупицы недостатка. Средств становилось всё меньше, сил сопротивляться аналогично недоставало, может быть именно поэтому свои молодые годы, Геральд провел исключительно в общежитии, имея среди прочего революционный темперамент (на первый взгляд об этом и не скажешь), он не посещал большинство дебатов и дуэлей мысли, зная, что непременно проиграет, за неимением информационного слоя и защитного балласта культуры. И это обстоятельство было затруднительно, поэтому он не был принят, даже в какой-то степени отвергнут обществом, обычно так происходит с людьми, которые обдуманно решили, что-либо изменить в сложившейся обилии глупости и заблуждений. Но по натуре своей он был слаб, как, в общем, и сейчас, но не в этом суть, а в том, что, не видя поддержки, он оставался при своем мнении, более никому не докучая. Как правило, сильные люди идут по головам, или по-иному, они мыслят глобально, когда мало одного себя, нужно быстрее наполнить те пустые сосуды, в этом то и ошибка, ведь для начала нужно познать себя.

А далее, шли годы, скромные победы и громкие поражения преследовали сэра Краусвеа, мимолетные романы, в которых не было ни капли любви, игра, со своими правилами, отношения унизительные и обыденные, плотские, которые даже описывать нет никакого желания. Скрыта в современных отношениях одна глупость черствая словно сахар, даже обмокнув ее в чай, не приведет то действо к мягкости душевных переживаний, даже можно сказать сомнительного вида ошибка. Не буду более томить, люди, входя в зрелость, когда близкие, то есть родные начинают подталкивать к браку, ищут себе супруга или супругу, как товар на рыночной площади. Вначале мы создаем себе некую иллюзию качеств человека, затем ближе изучаем, определяем, а соответствуют ли они критериям в невидимом списке, то есть желаем увидеть доброту, отзывчивость, красноречие, щедрость, ответственность и т.д. В этом-то и состоит единственное заблуждение. Они ищут человека, обладающего определенными качествами, но не любимую. Любовь теперь не играет почти никакой роли, хотя любовь не ищут, ведь рано или поздно мы все встретим любимого человека, в юности или в старости. Последнее вызывает страх, но такова любовь, мы любим не за что-то, люди нетерпеливы, разучились ждать, и им нужны дети, и вот самое уязвимое, твердое место в этом засохшем хлебе. Большинство думает, что любовь возникает во время, а не тогда когда люди еще не знакомы. Для большинства этот инцидент кажется сказкой, ведь ничего не получая они не почуют свое самолюбие, неопределенность пугает и видение будущего исчезает, а для молодого человека, будущее это всё, потому и слушая глас толпы, с расчетом подходит к так называемой личной жизни, что есть разумно, но бездуховно. Так и Геральд не был особо рьяным романтиком, в кокетливых делах подобного рода его пыл стихал и поступал так, как видел происходящее в окружении, в сердце проникала расчетливость, всё более укореняясь в сознании масс. Но надеюсь, он всегда чувствует фальшь, то лицедейство, и может быть он, поэтому до сих пор не познал узы брака. Затем, как известно, приобрел графство (семью это никак не коснулось), уехал из Альбиона, давящего его в тиски, разве человек с порывистым нравом смог бы оставаться на одном месте, нет, это было исключено.

Всегда обвиняют в преувеличении, то есть максимализме, того, кто возвышенный, ответственный, духовно смотрит на жизнь, мыслит, чувствует. Но тех, чьи помыслы полны уничижения, легко понять, ведь они подстраивают всё и вся под себя, деликатно и почти что незаметно, законы, мораль, открытия, достижения, превращаются в пуховые подушки, на которых так безмятежно можно возлечь. Зачем любить на протяжении всей жизни, если доказано, что любовь это короткий период, основанный на трех принципах. Для чего нужно страдать, ограничивать себя, бороться с самим собой, когда можно так легко, беззаботно придумать, то, что так всепоглощающе оправдывает слабость, лгать и снова искать причину болезни, неудач, в природе, в людях. Кто во всем виноват – мы сами.

Геральд желал уединения, скрыться в глубине страны, вернуться в то место, где он в детстве, когда-то неуверенно шагал, вооружившись испытующим взглядом. А далее произошло то, что описано ранее.

Отныне речь пойдет о колено преклонной деве, молитвы которой ежедневно простираются, усмиряют и осушают те уста, не знавшие поцелуя, о рабе, чьи помыслы, думы, направлены в одно русло, чьи духовные подвиги лишь во спасение, о Даниэле.

Она практически всё время находится в маленькой комнатке, там скупая мебель, святые образы и свечи. Всё это на первый взгляд обычно, не производит никакого эффекта, но как только девушка начинает возносить слова к Богу, то будто пенье в монастыре со всей своей аскезой доносится из души ее, нет здесь мирской суеты, угнетенности бытовых проблем, светской напыщенности и критичного ока, ту атмосферу ни с чем не спутать. Она не знала мужчину, она отреклась от тех благ, что были ей дарованы, отказалась от короткого, но сладостного счастья, видя лишь в вере истинную радость. Всегда искушаема, Даниэла не подается соблазну, защитный барьер не сломить, и той небесной помощи не лишить. Это не исчезало до самой ее смерти, это точно, попытки их заведомо тщетны.

С тех пор как приняла обет, она не превратилась в седую морщинистую старуху, как привычно думали люди, она по-прежнему молода и красива. В чертах ее лица отчетливо выделялись свежесть, симметричность, аккуратный носик, чуть пухленькие губки, округлые кукольные глазки, цвета моря перед штилем, немного впалые щеки, улыбка, должно быть, образовывала на них две ямочки, так прелестно во внешности ее слышится минор. Дабы не прельщать вас более не стану вдаваться в подробности, одним словом она олицетворение принцессы, которой не суждено покинуть пределы башни и отнюдь не злая мачеха содействовала в закрытии столь непокорного создания от внешнего мира. Мало реализма, ну что ж, это смотря какие глаза взирают, и какова искушенность. Она носила самые простые одеяния, какие вообще можно вообразить, пищей ей служили лишь плоды земли и древ, иногда отец Вильям приносил ей хлеб и скудные блюда из одного, двух ингредиентов. Все свое имущество Даниэла пожертвовала церкви, не осталась в долгу, в лице священника всячески заботилась о скромных нуждах паствы. С замком возникли сложности; но как бы то ни было судьба его нам известна. Она была знатоком теологии, прочла немалое количество книг, также и художественное в коих прославлялось добро. Ум ее велик, а красота могла бы сподобиться ангелу, но она считала себя ничтожеством, грешным человеком рай для которого закрыт, но надежда всегда должна оставаться, и она была в ней, также как и святой свет, вдалеке призывал ее, вел за собой, и Даниэла следовала. В ней процветает и увядает дар, дар к познанию.