Беглая (СИ) - Семенова Лика - Страница 61

От этих мыслей пересохло в горле. Теперь я даже боялась смотреть в иллюминатор, чтобы не оказаться замеченной. Сжалась, холодея от ужаса. Неужели, впрямь, все напрасно? Но судно снова дернулось, и я почувствовала, как желудок ухнул куда-то в пятки.

Мы, все же, прыгнули.

Я чувствовала себя в плену тягучего морока. Размякшей, вялой, полубезумной. От неверия…

Я неожиданно тяжело перенесла этот прыжок. Судно было не асторское, наверняка давным-давно выработавшее свой ресурс. Барахло на страх и риск. Может, именно поэтому нам позволили проскочить во врата, чтобы не случилось возможной аварии. Я долго корчилась на полу, в попытке исторгнуть содержимое пустого желудка, но, к счастью, ничего не вышло. Я бы сгорела от стыда. Исатихалья сидела рядом, поглаживала меня по спине шершавой теплой лапищей, и совала под нос что-то ядреное, извлеченное из недр ее сумки. Эта забористая дрянь морозной волной била куда-то в мозг, и становилось заметно легче. Я, наконец, отдышалась и кинулась старухе на шею:

— Спасибо тебе. Спасибо…

Та забавно крякнула, похлопала меня по спине:

— Еще не за что. — Казалось, ей было неловко. — Но теперь наши шансы гораздо больше. Гораздо. Главное — без проблем пересесть на Кирсте. Но Великий Знатель поможет. Ради благого дела.

Я напряглась, отстранилась:

— Пересесть? А дальше куда?

Старуха блаженно улыбнулась:

— На Умальтахат-Ганори. — Она кивнула, прикрывая глаза: — Домой. Сейчас ты только там можешь быть в безопасности.

Умальтахат-Ганори… Я слышала когда-то давно, но не вникала, разумеется. Родная планета ганоров. Если мне не изменяла память, она находилась за пределами Красного Пути, но так же входила в галактику Сумин.

Я настороженно посмотрела на Исатихалью:

— Не думаю, что твой народ обрадуется, если ты привезешь меня. Что ты им скажешь?

Та лишь прикрыла глаза:

— Скажу, как есть — большего и не нужно. Ни один ганор не посмеет идти против долга. Не думай об этом, Мия. И не сомневайся.

Я заглянула в ее лицо:

— А если я принесу вам несчастья? Ты ведь знаешь, кто ищет меня. Тарвин Саркар.

Старуха тронула мою руку, погладила, успокаивая:

— А перед Великим Знателем все одно. Что Саркар, что самая последняя рвань. Не думай об этом.

Я больше не возражала, хоть и чувствовала уколы совести. Может, и неуместные. Но кроме ганоров мне теперь не на кого было надеяться.

Старуха отстранилась, убрала в сумку вонючую склянку, которую все еще сжимала в кулаке:

— Где был твой дом?

Я помедлила, опустила голову, нервно ковыряя ногти. Сердце часто заходило. Нет, я ничего не должна говорить, хоть и очень хотела быть честной. Пусть лучше не знают. Так безопаснее. И для стариков, и для меня. Никто не должен знать. Я обязательно расскажу, когда-нибудь потом. Когда будет можно.

Наконец, я подняла голову:

— На Эйдене.

Исатихалья комично нахмурилась:

— Где это? Не слыхала.

— Далеко, на краю Красного Пути. Маленькая скалистая планета, на которой искатели удачи пытаются разбогатеть, ковыряясь в шахтах. Самоцветы и халцон.

Старуха кивнула:

— Твоя приемная мать, Гихалья, — она там? На этом Эйдене?

Я кивнула в ответ:

— Да. У Гихальи там маленький бар и ночлежка. По местным меркам не так уж и плохо.

Старуха облизала губы:

— Это хорошо… Очень хорошо. Значит, она все еще там? Как думаешь?

Я нахмурилась:

— А какое это имеет значение?

— Долг обязывает меня сообщить ей о твоей судьбе, если она жива. О том, что ее просьба услышана. Иначе нельзя. Да и она, думаю, будет рада узнать, что ты благополучна.

Я молча кивнула. Что ж, это было хорошей идеей. Скорее всего, Гихалья все это время места себе не находила, не зная, что со мной. Может, уже и похоронила меня сто раз. Она должна знать.

— Вот и славно… — Старуха с пыхтением поднялась, посмотрела на свои часы на шее, что-то потыкала в них мясистым пальцем. — Скоро причалим на Кирсте. Пора это чудище будить. — Она кивнула на своего старика, все время прохрапевшего на сиденье.

Я даже вскочила на ноги:

— Так быстро?

Исатихалья кивнула:

— Я же не зря такой маршрут выбрала. Самым главным было покинуть Фаускон. А теперь лучше сменить судно, как можно быстрее. Так будет вернее.

Меня вдруг будто ошпарило:

— Но ведь у нас нет денег. Вы последнее выгребли. Или ты знаешь, как можно продать камни?

Старуха покачала головой:

— Камни-то мы прибережем. Это не безопасно. Но деньги будут. Не сомневайся.

Старуха снова порылась в сумке и вручила мне уже знакомый пузырек с плотным мороком.

Теперь я думала только о том, как мало знала о ганорах. И стыдилась. Столько лет прожив бок о бок с моей Гихальей, я так и не сумела понять, что это за удивительный народ. Так не похожий на суминов или асторцев ни обликом, ни повадками, погрязший в своих суевериях и колдовстве, чтящий своего неведомого бога. Живущий по своим законам закрытыми общинами, которые, словно гигантская грибница, опутывали всю галактику. Но ясно становилось одно — они не бросали своих.

На Кирсте мои провожатые быстро отыскали ганорскую общину, в которой без лишних разговоров им оформили внутренний займ. Судя по всему, под честное слово или какую-то священную клятву. Мы без приключений сменили еще два судна, преодолели трое врат и теперь, наконец, причаливали на Умальтахат-Ганори.

Я видела, как переживают старики, хоть и пытаются это скрыть. И это не придавало оптимизма. Их что-то беспокоило. Исатихалья уверяла, что все это от большого волнения — они покинули дом совсем молодыми, но мне казалось, что она пытается слукавить. И умиротворение, владевшее мною в последние спокойные дни, бесследно исчезло.

Теперь в висках метрономом бился самый главный вопрос: примут ли меня?

— Ты стал увлекаться выпивкой? Или мне кажется?

Крес примостил задницу на балюстраду террасы и скрестил руки на широкой груди. Я смотрел, как его массивный силуэт чернеет на фоне розоватого закатного неба. Против света он стал каким-то плоским, словно вырезанным из листа темного пластика. Чуть ярче — и не различить черт. Просто пятно.

Я сощурился от лучей, бьющих по глазам:

— А если не кажется?

Кузен повел плечами:

— Ты же предпочитаешь скрытничать. Даже со мной… Так чем она больна? Скажи, наконец! Ты же весь извелся! И его величество в скверном расположении — отец к нему даже приближаться боится... Это хотя бы… излечимо?

Я сделал крошечный глоток синей чаги, раскатал обжигающую жидкость на языке, не отрывая взгляд от черного силуэта:

— Понятия не имею, я не Кайи.

— Но они же дают какие-то прогнозы?

Я отмахнулся:

— Иди к Йахену, Крес! Я знаю два состояния: здоровый и больной. Остальное меня не интересует.

Кузен отошел от ограждения и уселся рядом. Взял свой бокал и причмокнул, кривясь:

— Его величество — понятно. Пришлось все отменять, и он едва не переубивал половину двора. Но почему ты в трауре? Ты не хотел этого брака. И вот — получил законную отсрочку. Но все равно не рад… Это странно.

Я не отвечал, смотрел на него через кромку бокала. Крес, Крес… Он зачастил ко мне. Его попытки что-то выяснить становились все настырнее и глупее. И тем интереснее было не давать конкретных ответов. Я бы хотел увидеть, как он переступит черту, но такого, скорее всего, не будет. Он не идиот. А жаль. Но теперь я даже не сомневался, что он что-то знает, хоть было так и не ясно, насколько эти знания глубоки.

Как ни сопротивлялся отец, встреча с самозванкой все расставила по местам. Ему пришлось это признать… Но нелегко принять, что тебя столько лет держали в дураках. Тем более такому, как отец. Тем не менее, он сумел сдержаться. Было принято благоразумное решение ничего не оглашать. Даже ближайшему окружению, включая дядю. Принцесса Амирелея была объявлена серьезно больной, и свадьбу отложили на неопределенный срок. Делегации Галактического совета и представители правящих домов Красного Пути, присягнувшие отцу, отправились восвояси ожидать нового приглашения.