Бог не Желает (ЛП) - Эриксон Стивен - Страница 5

"Одно стремление. Ищи его в любой толпе - и отыщешь. Раскрась его в любой цвет по выбору: горе, тоска по прошлому, меланхолия, воспоминание, всё это лишь оттенки, поэтические отражения.

Лишь Искупитель, держащий искупление в руках, сможет ответить нашему стремлению. Только бы мы попросили".

Оказалось, он сам не вполне готов, да и будь он готов, как бы это выглядело? Что бы из этого вышло? "Что случается, когда стремление наконец удовлетворено?" Неужели спасения нужно страшиться, ибо исчезнет последняя причина жить? Неужели тоска по искуплению не отличается от тоски по смерти? Или здесь есть фундаментальное различие?

Отдаленное движение привлекло его. Он увидел, что это "ночной клинок", Омс, возвращается с востока. Итак, дело сделано. Но стоит выслушать доклад самому, прежде чем объявят сбор.

Сержант стоял, уперев руки в бедра и выгибая больную спину. Два дня назад, недалеко отсюда, он копал другую яму. Чтобы опустить знакомые лица в землю, "и доброй ночи всем и каждому".

Омс заметил сержанта среди старых могил и гробниц, повернул коня, чтобы подъехать. Хотя мысли его, честно говоря, были заняты привидением. Трудно было думать об ином. Ничего подобного прежде не случалось. Он должен был испугаться... но не испугался. Он должен был задрожать от чуждых объятий, но не задрожал. Вполне возможно, та старая голова, вбитая в грунт и ставшая частью имперской дороги, не имела ничего общего с духом.

Он думал о солдатском соблазне, зажигающем взоры; думал, как трудно бывает солдату закопать наконец свой меч. И мысли эти вызвал человек, к которому он сейчас скакал. Человек, задержавшийся в строю, ибо идти ему было больше некуда.

Омс натянул удила и спешился. Спутал коню ноги и пошел к сержанту. - Было как ты и предвидел, Штырь.

- И?

- Улажено. - Омс пожал плечами. - Мне и потрудиться не пришлось, скажу честно. Он уже испускал последний вздох. Был еще жив лишь благодаря злости. Думаю, он даже поблагодарил бы меня за то, что убиваю - только кровь залила весь рот.

Штырь поморщился, отводя глаза. - Какая утешительная мысль.

- Полагаю, - небрежно бросил Омс. Потом снова пожал плечами. - Ну, мне лучше отвести коня в стойло. А затем палатка и добрый сон...

- Не сейчас, - прервал его сержант. - Капитан созывает сбор.

- Снова трепаные приказы? Нас только что серьезно высекли. Мы зализываем раны, стараясь не видеть пустые места за столом. От роты осталось три драных взвода, а они хотят снова послать..?

Штырь лишь шевельнул плечами.

Омс еще посмотрел на него, затем начал озираться. - Это место наводит на меня дрожь. Ну, одно дело трупы на поле битвы - погибли скопом, за половину дня. Это наша роль, наша работа, и лучше сразу смириться. Так? Но кладбища. Поколения мертвецов, одни на других и так далее. Сотни лет. В тоску вгоняет.

- Неужели? - отозвался Штырь, глядя на Омса с непроницаемым лицом.

- Привкус... ну, чего-то такого. Тщетности?

- Почему бы не постоянства?

Омс содрогнулся. - Ага. Мертвого постоянства. - Он помялся. - Сержант, думал когда-нибудь о богах?

- Нет. А нужно было?

- Ну, они ли нас создали? А если да, на кой хрен? И как будто первого раза недостаточно, они лезут в наши дела. Как будто не могут отстать и оставить нас в покое; словно клятый опекун, не желающий уйти с праздника, и вот ты втюрился в красотку и она не прочь и вы вместе ищете, в какие бы кусты залезть, но... - Видя недоумевающее выражение лица сержанта, Омс позволил мысли улететь прочь. Потер глаза и глуповато улыбнулся. - Искар побери. Устал.

- Скачи в конюшни, Омс, - велел Штырь. - Может, успеешь перекусить.

- Ага, поспешу.

- И поздравляю с хорошо выполненной... миссией.

Омс кивнул. И сел в седло.

Белое солнце ослепительно сияло в белом небе, а ведь еще не полдень. Булькала вода, текущая в узкой траншее у стены. Копошившийся во дворе петух издал сдавленный крик и зловеще замолчал.

Водичка стояла, следя, как здоровенный широкоплечий солдат ищет путь в кольчугу. Вот опять железные звенья вцепились в длинные грязные волосы, выдирая их там и тут на голове и на груди. Золотистые завитки выделялись на фоне голубоватого железа. Он никогда не стонал, проделывая это, однако рывки были достаточно болезненными, чтобы заставить лицо покраснеть, а глаза увлажниться.

Надев, наконец, кольчугу и пуще опустив покатые плечи, он подобрал пояс с оружием. К бронзовым полоскам ножен каким-то образом успели пристать те же рыжеватые волоски. Туго застегнув пояс над бедрами, он помедлил, почесывая сломанный плоский нос, украдкой утерев слезу в левом глазу; затем отряхнул потертые кожаные штаны и поглядел на нее.

- Искарова хромота, Фолибор. Мы всего лишь идем в командный шатер. - Она указала на главный плац форта. - Туда. Как и всегда.

- Всегда верил, что упреждение есть солдата спасение, Водичка. - Он щурился, разглядывая плац. - К тому же самые опасные пути - те, что кажутся легкими. А Кожуха брать? Он в отхожей яме.

Водичка скорчила гримасу. Кожух заставлял ее нервничать. - Ну и давно он там сидит?

Пожимая плечами, Фолибор отозвался: - Не поймешь, долго ли потребуется.

- Что, совсем скрутило?

- Вовсе нет. Я ж сказал, он в отхожей яме. - Пауза. - В самой яме. Уронил туда амулет, что дала бабушка.

- Амулет с надписью? Той, что говорит "убейте пацана пока не вырос?" Что это за доброе пожелание? У Кожуха с головой не всё в порядке, помяни мое слово.

Фолибор снова пожал плечами, с обеспокоенным видом.

- Да ладно. Идем. Не думаю, что капитана осчастливит Кожух в дерьме.

Они двинулись.

- Плюнь на остальных, - начал Фолибор. - Лично я уважаю твою природную смекалку.

- Мою что?

- Природную смекалку.

Она удивленно глянула на солдата. Тяжелая пехота - странный народ. Что именно делает бронированные кулаки любого взвода такими необычными? У них ведь одна задача, а именно встать перед любым надвигающимся мальстримом, выдержать натиск и огрызнуться. Просто.

- Вам даже не нужно знать грамоту, - сказала она.

- Снова начинаешь? Слушай, читать - это легко. Что тяжело, так это обращаться со словами в голове. Подумай. Десять человек читают одни и те же треклятые слова, но уходят с десятью разными толкованиями.

- У-гу.

- Вот почему есть правило: не давать тяжеловесам писаных приказов.

- Потому что вы смутитесь.

- Точно. Нас поймают эти толкования, нюансы, ссылки и допущения. Одни проблемы. Что капитан имеет в виду на деле? Когда он пишет, скажем, "выйти вперед". В какой перед? А если я задолжал ростовщику, поганой акуле, и на меня уже напустили псов? Тогда было бы точнее приказать "отходи вперед", верно? То есть, должен ли я отнести приказ к себе лично или...

Она искоса глянула на него. Слишком большой, чтобы уютно чувствовать себя рядом, костяные надбровья и тяжелая квадратная голова, под лохмами плоское лицо, которое поглотила рыжая борода, видны лишь широкий нос и крошечные голубые глаза с мягкими ресницами. - Ты о Первом взводе, да? Тяжеловесы выполнили приказ, только через ползвона все они были мертвы. Да?

- Я не о том, что было с Первым. Это лишь пункт в списке возможного. И ты, возможно, знаешь больше меня.

- Так что случилось с Первым, Фолибор?

- Меня спрашиваешь? Откуда мне знать? Откуда кому-то знать?

Она скривилась. - Кто-то знает.

- Так ты твердишь. Слушай, забудь Первый. Они ушли. Померли. Реальная мясорубка.

- Какого рода?

- Реального рода.

Они уже были поблизости от шатра, когда капрал Снек выскочил сбоку и перехватил их. - Вас-то я и искал!

Водичка подмигнула в ответ значительному взгляду Фолибора. Эти его предостережения. "Легкие пути".

Снек пытался подтянуть пояс, недоуменно гладя толстый живот, будто удивляясь сему неожиданному явлению. - Где Кожух? Нам нужен полный взвод. Капитан ждет.