Лепестки под каблуками (СИ) - "Awelina" - Страница 1

Шаг. Еще один. Медленно, неохотно. Описать носком туфли полукруг, закинуть ногу на бедро Лекса. Замереть. Вдохнуть. Ощутить слабый запах его парфюма, щекой — его шершавую щеку с пробивающейся щетиной. Дыхание в унисон, сердце колотится в ритм мелодии. Отстраниться, ослабеть, опускаясь на пол в шпагате, позволив партнеру удержать, поднять, крепко прижать к телу. Резкий разворот, поворот, шаг. Прогнуться. Сближение и отдаление. Снова и снова. Извечная страсть и холод.

Черт его знает, почему я так застряла на этом аргентинском танго. Студия так себе, инструктор — усталая тетка, механически выполняющая свою работу. Из хорошего — Лекс, оказавшийся отличным партнером, и сам танец, словно оживляющий и встряхивающий суть. А ее мало что могло встряхнуть, ведь я слишком практична, слишком цинична, слишком бесчувственная, рациональная.

Сколько себя помнила, всегда была такой. Даже в сопливом детстве мечтала о сугубо приземленных вещах и осознавала: чтобы добиться мечты, надо вкалывать до седьмого пота и жертвовать всем. Поэтому лучше не иметь сантиментов, чтобы жертвовать не приходилось слишком многим.

А еще этот танцкласс помогал сосредоточиться. Отточенность и бесконечная отработка движений, позиций, поддержек, когда мозг перетекает в тело, освобождаясь от лишних мыслей, — и после часа занятий ты выходишь из студии обновленным человеком с готовыми планами в голове.

Но не сегодня. Сегодня все летит в тартарары. Вместо расслабляющего напряжения, я чувствовала отчаяние, злость, вместо пустоты и контроля — тревожную заполненность.

Нет, в таком состоянии не соберусь после занятия, а наоборот, взорвусь. И это нисколько не поможет правильно выстроить встречу и разговор вечером.

— Налево. Марина, здесь поворот налево.

— Черт, — прошипела взбешенно, сдув прядь волос с лица.

— Все, вы сбились. — Тамара махнула рукой, требуя от нас остановиться. Три остальных пары отвлеклись на нас, сбились следом. — Так трудно запомнить, что ли?

— Трудно, — выплюнула я, отлепившись от Лекса. — Вы только в прошлый раз усложнили элементы, я не настолько гениальна, чтобы так быстро перестроиться.

Губы инструктора раздраженно поджались, отповедь не пришлась по вкусу. А зачем мне сдерживаться ради этой неопрятной тетки, не умеющей ни причесываться нормально, ни одеваться и абсолютно ничем не впечатляющей: ни умом, ни фигурой, ни талантом?

— Так, — Тамара отвернулась, не выдержав моего ехидного взгляда. — Начнем сначала.

Лекс обнял меня, глядя вопросительно, но я еще не перекипела. Бесило все: освещение, композиция, звучащая в сотый раз, люди вокруг, невозможность заниматься в таком неуравновешенном состоянии.

— Я все на сегодня. — Сорвалась к выходу в раздевалки, оттолкнув Лекса.

— ПМС, наверное, — тихо хохотнула малахольная рыжая девица в жутком бирюзовом топе. Никак не могла запомнить ее имя, да и ни к чему оно такой лишенной вкуса дуре.

В раздевалке, сбросив туфли, сменила легинсы на джинсы, а тунику — на футболку от Guess. Не стала тратить время на прическу, не то настроение, чтобы заниматься волосами, так что просто стянула резинку, захлопнула дверцу шкафчика.

Я ненавидела такие дни. Когда почва уходит из-под ног, и ты балансируешь, танцуя меж языками пламени, стараясь уцелеть и понимая: это была просто иллюзия контроля, а иллюзии иметь опасно.

Лекс предсказуемо ожидал снаружи, полностью собранный, с сумкой, перекинутой через плечо.

— Что случилось? — спросил. Серые глаза с тревогой смотрели на меня. — Ты поссорилась с Максом?

Если бы… Все гораздо хуже.

— Нет. Настроение просто ни к черту. Та идиотина, должно быть, права. ПМС, — натянула на лицо улыбку, прекрасно осознавая, что она смотрится как оскал и портит мое лицо.

— Рин, не ври, — нахмурился Романов. — Хотя бы мне.

— Тогда не спрашивай ни о чем, — оборвала, проходя мимо.

Лекс поймал меня за локоть, останавливая.

— Пойдем кофе попьем. Спрашивать ни о чем не буду, обещаю.

Старый-добрый милашка Александр Романов. Годы идут (сколько мы уже дружим с ним? Пять, шесть лет?), но ни хитрости, ни изворотливости, ни нахрапистости у него не прибавилось. Идеальный ноль, который мог бы при иных условиях стать идеальным мужчиной. Внешностью природа не обидела, так он сам отлично портит ее то повышенной лохматостью темно-русых волос, то странной мешковатой одеждой. Ум тоже имеется, но что он значит, если у тебя совершенно нет амбиций, если слово «пробиться» синоним преступления против совести и человечности? Ничего. Так и прозябает на должности продавца-консультанта в спортивном магазине. Денег не было, нет и не будет. И не потому, что тратит безудержно на люкс или копит на крутую тачку (его и страшненькая старая «Калина» устраивает, столько лет уже на ней катается и менять не думает) или лофт в центре, а потому, что не видит смысла в том, чтобы их было как можно больше.

Одного у Лекса не отнять: он отличный, преданный друг. Каждый раз, когда слышу словосочетание «душевный человек», непременно думаю о нем. Наверное, потому, что Романов действительно с огромным сердцем и широкой душой. Тот, кто согреет в стужу невзгод, рассмешит в минуту горечи, протянет руку помощи, когда идешь ко дну. Я — не такая. Так не смогу. Но, как всякая эгоистка, держу Романова рядом, практически использую, восхищаясь и порицая, завидую и испытываю жгучее чувство неполноценности одновременно с чувством практически щенячьей привязанности.

Мы познакомились на студенческой тусовке. Тогда, будучи третьекурсницей, я сошлась с Ксенией, той еще оторвой. Куда нас только не заносило… И однажды принесло на какой-то квартирник. Лекс играл на гитаре, не выпуская изо рта сигарету, темные длинные и спутанные волосы падали на лицо, привлекающее пусть не классической красотой, а какой-то харизматичной одухотворенностью, ловкие, изящные пальцы перебирали струны. Он посмотрел на меня и так светло улыбнулся, что поймала себя на мысли: да, в такого симпатичного маргинала-музыканта вполне можно и нужно влюбиться.

Ну я и была влюблена в него. Где-то неделю. И протрезвела, познакомившись поближе, узнав, что толку ни из Лекса, ни из нашего сближения не выйдет никакого.

Так что Романов еще и первая, и последняя моя любовь. Попробовала — и хватит.

Лекс заканчивал политех, подрабатывал администратором в фитнес-клубе, переводами (он отлично знал английский), успевал выступать с группой и поражал кипучей энергией. Это еще больше ставило в тупик. Как при таких исходных данных можно оставаться нищей пустышкой? Это будто зимой вынести обогреватель на улицу и пытаться изменить температуру воздуха. Работа вхолостую, бессмысленная, направленная не в то русло.

Около года или больше мы тусовались большой компанией: я, Ксюша, ее подруга со своим парнем, Лекс и его друг, с которым Ксения пыталась завязать роман (и завязала, правда был он скоротечным), а потом коллектив начал разваливаться. Сначала нас осталось четверо, а к моменту выпуска — трое.

Ксения отвалилась последней. Она ухитрилась выскочить замуж едва ли не сразу после защиты диплома, и укатила в столицу устраивать жизнь.

Остались мы с Романовым. Подозревала, что основа нашей дружбы — обычная тоска по беззаботным студенческим временами, которые так тяжело отпустить. Да, на какое-то время мы упустили друг друга из виду, но однажды случайно столкнулись в торговом центре, и все завертелось по-новому.

Откровенно говоря, сейчас он единственный мой друг. Даша не в счет, она наставница, гуру, настоящей близости между нами никогда не было.

Мне нравилась та легкая сумасшедшинка, энтузиазм и отклик, которые чувствовала в Лексе. Он охотно поддерживал мои идеи и даже развивал их. Вегетарианство? Круто! Я тут знаю парочку человек, давай с ними познакомлю, сама все оценишь. Велопрогулки? Замечательно! Мне тут как раз один парень такой классный маршрут показал. Латиноамериканские танцы? А почему нет? Как раз поправим твое чувство ритма.