Измена. Враг моего врага – мой… Дракон - Берг Александра - Страница 5

– Опозорила семью, – продолжила стенания мама. – Хвала небу, леди Голден уговорила своего мужа не забирать деньги, что они уже дали нам.

– А зачем вообще нужно было их брать? – буркнула я, наблюдая, как Пенелопа Голден разговаривает с моим отцом. Гордая, спина натянута словно струна, взгляд строгий, надменный. Отец был достаточно высок ростом, но на фоне Золотой драконицы, он казался маленьким и тщедушным.

– Зачем? – маменька принялась хватать ртом воздух, делая вид, что задыхается.

– Да, – я отвела взгляд от отца и взглянула на маму. Её лицо уже пошло неприятными красными пятнами, ноздри расширились, и будь она настоящим драконом, из её носа точно бы повалил пар. – Дела не настолько плохи, – продолжила я.

Наша семья владела небольшой сетью аптечных лавок в провинции Иза, там же, где мы жили. Отец сам изготовлял зелья и лекарства, временами принимал посетителей на дому. Так что денег нам хватало. Всё переменилось, когда на моей руке загорелась золотая вязь. Тогда родителей словно подменили, а особенно маму. Она только и говорила, что о балах, о светских приёмах, о переезде в столицу. Возможно, маменька всегда хотела этого, но положение нашей семьи не позволяло.

– Ты вечность желаешь прозябать в бедности? – зашипела мама. – Всю жизнь хочешь смотреть на обрюзгшие лица крестьян, что приходят в наш дом, а у самих даже нечем заплатить? Слышать их стенания за стенкой?

– Отец делает доброе дело, – фыркнула я, – и мне жаль, что ты этого не понимаешь!

Лицо маменьки побагровело ещё больше, она резко привстала, а после ударила меня по щеке.

– Мерзавка! – прошипела она, садясь на своё место.

Мысли резко исчезли, и на их место пришла режущая боль от пощёчины. В голове в который раз возник образ Алекса с горящими от ненависти глазами. Тело съёжилось, внутренности скрутились тугим жгутом, а к горлу подступила тошнота. На маму я старалась не смотреть, зная, что она меня не поймёт, не утешит, не обнимет, не скажет доброго, успокаивающего слова. И я стала молить Всевышнюю и небо, чтобы всё поскорее закончилось. Месяц… остался месяц до начала учебного года. Но этот месяц необходимо как-то пережить. Без Элли это будет сложно…

– Нужно ехать, – через пару минут в дилижанс сел отец. Он был таким же угрюмым, как и все мы. Под глазами залегли тёмные тени, щеки впали, кожа на лице побледнела.

– Что она сказала тебе? – тихо, почти беззвучно, поинтересовалась я.

– Не сейчас, Мари, – нахмурился папа. – Поговорим дома. И нам нужно будет с тобой кое-что обсудить.

Последняя фраза меня зацепила.

Мы будем что-то обсуждать? Неужели этот кошмар под названием сорванная свадьба для меня не закончился?

Что ещё нужно обсуждать, когда всё и так понятно?

Я вновь взглянула на отца, на его хмурое, суровое выражение лица, и на минуту холод нехорошего предчувствия ужом скользнул под кожу, заставив поёжиться.

“Это ещё не всё” – набатом прозвенело у меня в голове.

От меня так просто не отстанут…

Почти всю дорогу мы ехали молча. Ни отец, ни тем более маменька не обращали на меня никакого внимания. Будто меня не существовало. Будто я была пустым местом. А всё-таки, как быстро меняется наше отношение к людям. Ещё неделю назад руки были готовы целовать, а сейчас… И ладно это были бы какие-то дальние родственники, с которыми я мало общалась, нет – это же мои родители!

В провинцию Иза мы прибыли только к следующему вечеру. Я сразу почувствовала свежий аромат роз, исходивший из нашего маленького садика.

Я дома. Наконец-то. Может, запереться в комнате на ближайший месяц и носу не высовывать? Уверена, маменька будет только рада. Сейчас я для неё как бельмо на глазу.

А папа? А что папа? Во время поездки я бросала на него молчаливые взгляды, но он был так погружен в себя, что не замечал происходящего вокруг. Интересно, что сказала ему Пенелопа Голден, и почему семья Алекса не взяла обратно деньги? На что они рассчитывали? Неужели надеялись, что я передумаю? Меня привезут домой, я остыну и передумаю?

Нет! Ни за что на свете. Если уж решила, то нужно идти до конца!

– Приехали! – донеслось снаружи. – Станови лошадей!

Как только дилижанс остановился, двери тут же распахнулись, и я увидела морщинистое лицо нашего управляющего – Бенджамина Блейзли. Судя по тому, как округлились его глаза, встретить меня он никак не ожидал.

– Мисс? – на выдохе протараторил управляющий.

– Добрый вечер, Бенджамин, – я улыбнулась, но весь более-менее сносный настрой испортило ворчание маменьки.

– Она недостойна, чтобы к ней обращались “мисс”! – голос её был такой холодный, что меня пробрало до костей. – Вставай, живо! – мама обратилась ко мне. – И немедленно ступай в свою комнату!

Повторять мне было не нужно, я и так хотела как можно быстрее остаться одна.

– В скором времени всё королевство будет судачить об этом, – услышала я перед тем, как войти в дом.

Однако прошёл день, прошёл ещё один – никаких заметок и статей в газетах не было. Видимо, семья Голден позаботилась о том, чтобы никто ни о чём не узнал.

Говорят, что дома и стены помогают. Бред! Мне не помогли. Я даже уснуть не могла спокойно. Боялась закрыть глаза. Когда видишь лицо любимого человека, а он смотрит на тебя с такой ненавистью и злобой. Когда чувствуешь на своей щеке боль от хлёсткой пощёчины. Когда ощущаешь жар от магического огня. Это невозможно забыть. Невозможно просто так выкинуть из головы…

Меня начали мучить ночные кошмары, и я пару раз просыпалась в холодном поту. Единственное, что меня хоть как-то успокаивало – это ночные прогулки по нашему саду. Свежий, прохладный воздух, аромат роз. Я куталась в шерстяной плед, усаживалась на скамью и смотрела в пустоту. Бывало, засыпала прямо в саду.

Так продлилось примерно недели две. С мамой я почти не разговаривала, отец закрылся в своей лаборатории.

Предполагаемого разговора с папой так и не случилось, и я уже успела облегченно выдохнуть. Все мои предположения оказались только предположениями, и от меня, слава небесам, отстали, но… Примерно за неделю до моего отъезда в академию папа всё же позвал меня в свой кабинет.

Мне было страшно, всё тело трясла мелкая дрожь.

Что он мне скажет? Будет ли этот разговор об Алексе и его семье?

“Уф-ф-ф, нужно собраться духом”.

Я постучала три раза и тихонечко проронила:

– Можно войти?

– Проходи, – отозвались с противоположной стороны.

Открыв дверь, я застала отца за письменным столом.

– Присаживайся, – папа кивком указал на стул, стоявший напротив, – нам с тобой предстоит непростой разговор.

Я тут же напряглась, точно тетива лука, и поджала губы. Смотря на отца немигающим взглядом, я даже вдохнуть боялась.

– Я сейчас пишу письмо, – продолжил он, не сводя глаз с самопишущего пера, – в твою академию.

Сердце застучало сильнее и переместилось куда-то в район желудка.

– И что же в этом письме? – я с трудом сглотнула налипший на горло тугой комок.

– Я постарался весьма доходчиво объяснить ректорату то, что ты больше не сможешь учиться в академии Ломарда, – холодно отчеканил отец, отложив перо и бумагу в сторону.

Мир вокруг меня в который раз обрушился. И больше не было ничего, кроме пустоты и мрака. Не хватало мне предательства Алекса, теперь родители решили подложить мне свинью.

Это… это несправедливо и подло.

Может, отца подговорила маменька, и они решили мне таким образом отомстить? Решили отомстить своей родной дочери за то, что лишила их тёплого места в столице.

Меня покоробило, сердце съёжилось в комок, а потом вдруг хлопнуло, стало огромным и тяжёлым.

– Почему вы так ненавидите меня? Всё из-за того, что я отказала Алексу? Этому напыщенному золотому индюку, который не постеснялся поднять на меня руку! Который изменил прямо на нашей свадьбе с моей лучшей подругой? Алекс угрожал мне! И вы готовы рисковать моей жизнью?