Князь Рысев 4 (СИ) - Рок Алекс - Страница 28

Ну не отодвигаться же мне от нее теперь, спросил я у себя самого. По крайней мере, это будет выглядеть глупо.

Ясночтение же было со мной не согласно.

Первым, что я выхватил из ее описания, был класс.

Кукловод.

В самую пору было отодвигаться куда подальше и вопрошать у начальника тюрьмы, за что меня с таким зверем посадили.

Возбужденное страхом воображение выискивало в потемках очертания кукольных фигур.

И, конечно же, находило.

Мне стало не по себе, я вздрогнул, но решил сохранить мужество.

К тому же девчонка вдруг, словно вспомнив о чем-то важном, настойчиво высвободилась из объятий, собираясь уйти куда подальше.

Во мне, наверное, взыграла гордость.

— Эй!

Она не сразу, лишь после размышления, обернулась на оклик. Опустив взгляд серых глаз, грустно покачала головой.

— Зря ты ко мне подсел. Тебе не надо было.

— И что теперь случится? Армагеддон, рушатся города, массовая истерия, кошки и собаки живут вместе?

Она не сумела оценить мою иронию. Сама серьезность спустилась из пучин своего царства на ее лицо. Наставительно, словно я малыш из детского сада, она подняла указательный палец.

— Почти. Я проклята.

Она говорила с каким-то особым, мрачным пиететом. Будто едва заслышав это, я должен был взвиться огнем и броситься наутек.

Да уж, тут, конечно же, прямо сейчас есть куда бежать. Хочешь, в правую стенку, хочешь — добро пожаловать в левую! С разгона и головой, чтоб не мелочиться.

Мой дар пожал плечами — он рылся в дебаффах, но не нашел там ничего, что можно было бы принять за оное. В особенностях тоже было пусто, и даже способности молчали.

Одно было не ясно — девчонка не врала. Я хмыкнул, но бежать прочь не спешил.

— Каждый, кто оказывается рядом со мной, обречен на постоянность неудач.

Потер ушибленный ранее затылок. Что ж, наверное, можно было сказать, что едва я завидел эту пепельноволосую у гмуров, как фортуна знойной девкой улетучилась прочь. Вот только вряд ли пытающаяся скрыться впотьмах девица к этому хоть сколько-то причастна.

Наши взгляды вновь встретились. Она вздрогнула от доселе незнакомого ей чувства: словно мягкость тепла разливалась по всему ее телу и она вот-вот растает.

Румянец смущения бежал на ее щеки; я же задумался: сказать ей о том, что она мой кровнорожденный слуга или не стоит?

Во мне заговорил Бискин голос — быть может, старого знакомого демона, любившего шепнуть мне гадость-другую, больше и не покоилось в недрах моей души, за какую-то часть рассудительности и едкой сатиры насмешек отвечала именно она.

Схитри, убеждала меня незримая дьяволица. Сделай точно так же, как я — принуди к контракту, договору. Достань эту свою бумажку, ну и трахни ее, Бога ради и Люцифера для — зря она, что ли, голыми телесами перед тобой крутит?

Девчонка расценила мой взгляд по-своему, в ее взоре мелькнуло пренебрежение. Вот-вот смешно сморщит носик, назовет извращенцем…

— Откуда только ты здесь такая взялась?

Мои уши готовились к очередной сказке. Что она здесь уже едва ли не целую вечность. Родилась от союза камня и грибницы.

— Я из села Салтукеево. — Она взяла саму себя за плечо. Мне это ни о чем не сказало, про него я впервые слышал. Но девчонку словно прорвало — кто только ведает, сколько времени они провела в этих катакомбах? Может быть, пару дней, а может, и целый месяц.

Ей хотелось наконец-то выговориться, а тут как раз оказались мои свободные уши.

— И ты, значит, из своего села побежала в… сюда, потому что проклята, я правильно понял?

Она отрицательно замотала головой.

— Нет, просто… мне всю жизнь думалось, что неудачи у всех случаются. Но потом стала замечать — где бы я ни появилась, всюду беда происходит…

— О-о-о, да мы с тобой прям братья по несчастью, — хлопнул себя по коленям. Чего уж тут скрывать, мир и в самом деле тащил ко мне все пакости, который только находил в своем кармане.

— Ты, случаем, не из другого мира? — решил не ходить вокруг да около. Сверкнувшие в темноте глаза будто так и желали сказать, что я угодил в самую точку.

Словно забыв, что говорила пару минут назад, она подскочила, схватила меня за ладони.

— Как ты узнал? Я долгое время не понимала, но я родом из мира Ранфорс. Читала об этом мире в одной книжке, из Франции — там описывались такие же, как я!

Задумался на миг над тем, а не умалишенная ли передо мной? С другой стороны, есть я, угодивший из своего высокотехнологичного века в царскую альтернативную Россию с магией и конями. Почему тогда не может быть этого самого, как она его там назвала?..

— Поначалу меня терзали сомнения — ну не может же быть все вот так! Но случайности же не случайны, ты должен знать!

Неопределенно кивнул ей в ответ: кажется, что-то слышал подобное от бутафорского чародея из не менее бутафорской битвы экстрасенсов.

Девчонка внимательно следила мной, будто воспринимая каждое движение как некий знак свыше.

— Я куда только не ходила. Вот, приехала в Петербург, к инквизаториям. Они так во мне ничего и не нашли. Ни иномирья — хотя откуда им понять, как его измерить? — ни проклятья.

Мой рот растянулся в широкой, почти издевательской ухмылке. Хотелось сказать этой наивной глупышке, что инквизатории при желании запросто могут узнать, какого цвета трусики на тебе сегодня и что ты ела на завтрак добрую неделю назад. А уж как души-то умели читать…

Хотел, да не стал — ломать чужую детскую сказку сложно. Да и подобные ей, одержимые собственными фантазиями люди являются внушаемыми. Переубедить их нечто из разряда непорочного зачатия: вроде бы кто-то даже делал, но вот повторить пока еще ни у кого не получилось.

Она готова была болтать без умолку.

— А папенька велел домой не возвращаться. — Она вдруг погрустнела, на миг задумчиво замолкла: но лишь для того, чтобы через мгновение с ног до головы облить меня словесным поносом. — И так я в Петербурге осталась…

— И решила жить здесь? — Я жестом обвел нашу тюрьму.

— Неа. Я… бродяжничала. А потом меня взяли на работу. Ну, точнее, однажды я украла хлеб в булочной. Меня Белые Свистки поймали. Думала — мне все, а они хорошими оказались. Один из них меня к своему старому другу отвел. Я им тогда про свое проклятие ни-че-го-шеньки не сказала…

— А очень хотела, да?

Она как будто не понимала, что я над ней по-доброму подтруниваю, и воспринимала разговор на серьезных щах.

— Мне надо было им сказать. Меня ведь в магазин взяли работать — я уже говорила вам про Муню?

Я отрицательно покачал головой. Про Муню не говорила, пока только про муйню.

— Муня — это кукла моя. Я с ней росла всегда. Хорошая такая, мне ее брат сделал, пока в колодце не утоп. Вам смешно, наверное: такая большая девочка, а про каких-то кукол говорит…

Я неопределенно пожал плечами. Довелось мне на своем веку видывать индивидуумов, вполне себе серьезно заверявших, что у кукол есть душа и характер. Малышке передо мной было далеко до этих бородатых дядек.

— Я когда маленькой была, с ней играла. Мечтала, что вырасту — и у меня будет много игрушек! Буду среди них жить. Почти так и получилось — меня взяли в магазин игрушек работать, «Сплюша» назывался…

Я чуть не поперхнулся. Треклятый магазин, в котором столкнулся с своими же бывшими охранниками, казалось, мстил за мое непрошенное вторжение и готов был всплыть где угодно.

Даже в мрачных пещерах, когда я оказался в плену у полоумной пещерной бабищи…

— Слышали про него?

Пытаясь откашляться, закивал в ответ. Ну не рассказывать же мне ей, в самом деле, что не только слышал, но и…

— Я там всего неделю успела проработать. А недавно пришла, а там разгром. Трупы, крысы, все кругом раскидано. Что это, как не проклятие? Оно за мной словно по пятам идет, ничего с этим поделать не могу!

Девчонка схватилась за голову, села на корточки и зажмурилась.

Мне стало неловко — в конце концов, своей поездкой за тем, кто наярил письмецо святыми чернилами, что я, что Славя, не желали вреда тем, кто к делу не причастен. А оно вон как получилось…