Я сам похороню своих мертвых. Реквием для убийцы. Проходная пешка - Каннинг Виктор - Страница 17

— Спасибо, мой ангел, — сказал Леон, адресовав ей ленивую улыбку. — Я всегда буду помнить это!

Девушка возмущенно покачала головой и вернулась за свой прилавок, откуда бросала на него гневные взгляды.

— Никакого чувства юмора, — сказал Леон своему визави. — В сущности нельзя же заставить всех смеяться? Почему вы хотите видеть Инглиша?

Человек провел языком по своим сухим губам.

— Послушайте, — с подобием агрессивности проговорил он. — Вы не имеете права следить за мной. Мистер Инглиш и я связаны личным делом. Это не касается никого, в том числе и вас.

— Напротив, это меня касается. Я руковожу предприятием теперь. Инглиша больше нет.

Человек внимательно посмотрел на него.

— Я этого не знал, — пробормотал он. — Но мне нечего вам сказать.

— А у меня есть, — сказал Леон, помешивая кофе. — Теперь я хозяин. Скажите мне, в чем дело?

— Значит, вы теперь будете получать деньги?

— Сколько раз я должен вам повторять это? — сердито проговорил Леон. — Вы хотите, чтобы я написал поэму, чтобы вы выучили ее наизусть?

— Но где же мистер Инглиш?

— Он отправился туда, где другой климат.

— Вы, что, собираетесь водить меня за нос и хотите, чтобы я рассердился?

— Нет, конечно, — быстро проговорил тот. — Я не знал. — Он вынул из кармана конверт и толкнул его по направлению к Леону. — Вот. Теперь мне нужно уходить.

— Не двигайтесь, — крикнул Леон, взяв конверт, на котором прочел: «От Джо Хеннеси 10 долларов».

— Это вы, Хеннеси?

Человек кивнул головой.

Леон вскрыл конверт и вынул оттуда два билета по пять долларов. Он долго смотрел на Хеннеси.

— А к чему относятся эти деньги? — наконец, спросил он.

— Я не понимаю, разве что-то не так?

— Может быть, я не знаю. Почему вы мне даете деньги?

Лицо Хеннеси покрылось потом.

— Верните мне эти деньги, — сказал он, не повышая голоса. — Я сразу понял, что вы фазан. Отдайте мне их.

Леон придвинул к нему деньги.

— Не расстраивайтесь так, я не хочу вашего фрика, — спокойным голосом проговорил он. — Я просто хочу знать, почему вы мне их даете. Судя по вашему виду, нельзя сказать, что вы можете позволить себе роскошь потерять десять долларов.

— Действительно, нет, — с горечью проговорил Хеннеси, глядя на два билета, лежавшие перед ним на столе, но не трогая их. — Я не хочу ничего говорить. Я вас не знаю.

Он встал.

— Осторожнее, — сказал ему Леон, показывая на свою карточку. — Вот кто я такой, старина, и я смогу вам помочь, если вы захотите.

— Флик, — произнес Хеннеси с неприязнью в голосе, после того, как посмотрел на карточку. — Нет, спасибо, вы ничего не сможете сделать. Я ухожу.

— Не двигайтесь, — сказал ему Леон, который нагнулся к нему, и продолжал. — Инглиш мертв. Он покончил с собой три дня назад. Вы не читаете газет?

Хеннеси весь сжался, его кулаки сжались, рот широко раскрылся.

— Я вам не верю!

— Ничего не могу поделать. Это было во всех газетах. — Немного повернувшись, он увидел кучу газет на одном из столиков. Может быть, в одной из них написано про это.

Он встал, перелистал газеты и, найдя то, что искал, принес газету и подал ее Хеннеси, потом сел на место. Хеннеси прочитал заметку. Дыхание его со свистом вырывалось из груди. Когда он окончил чтение, он опустил газету на стол и глубоко вздохнул. Горечь исчезла из его взгляда, как будто с темного окна сняли шторы.

— Итак, он действительно мертв, — вполголоса проговорил он. — Я никогда бы в это не поверил. Это слишком хорошо, чтобы быть правдой.

— Он и в самом деле мертв. Теперь послушайте меня. Я провожу следствие. Вы можете мне помочь. Почему вы платили ему деньги?

Хеннеси немного поколебался и опустил голову.

— Это не может быть для вас интересным, мистер, — сказал он. — Чем меньше об этом говорить, тем лучше. Теперь мне нужно уйти.

— Одну минутку, — твердым тоном проговорил Леон. — Вы хотите, чтобы я отвел вас в комиссариат? Вы можете быть назначены свидетелем. Вы сделаете лучше, если заговорите и побыстрее. Инглиш был убит.

Хеннеси снова позеленел.

— В газетах говорят, что это самоубийство.

— Неважно, что они говорят. Я вам говорю, что это было убийство. Почему вы давали ему деньги?

— Он шантажировал меня. Вот уже одиннадцать месяцев, как я плачу ему деньги, и если бы он не умер, я продолжал бы так и дальше.

— Что он знал о вас?

Хеннеси снова поколебался, прежде чем ответить.

— То, что я сделал несколько лет тому назад. Нечто серьезное, и он обещал сообщить об этом моей жене.

— Люди, которые посещали Инглиша, тоже были людьми, которых он заставлял петь?

— Я так предполагаю. Я никогда ни с кем не говорил, но всегда были одни и те же люди. Когда я приходил в контору, то иногда встречал их. К тому же я не понимаю, что мог делать еще этот подонок.

— А есть кто-нибудь кого вы знаете?

— Да, одна женщина, которая живет на моей улице. Я видел, как она выходила из моей улицы.

— Ее имя и адрес?

— Я не знаю, нужно ли мне вам это говорить. Я не хочу причинять ей неприятности.

— Не беспокойтесь, я просто хочу проверить вашу историю. Нужно, чтобы вы мне это сказали, Хеннеси. Вы зашли слишком далеко, чтобы остановиться.

— Я ничего не понимаю, — протестовал Хеннеси. — Я больше ничего не хочу вам говорить.

— Вы так думаете? — спокойно проговорил Леон. — Инглиш был убит. У вас был отличный повод для убийства. Вы будете говорить или мне или полиции, выбирайте.

Хеннеси вытер свое мокрое от пота лицо.

— Ее зовут Мэй Митчелл. Она живет на Ботерн стрит, 23-А.

— Это уже лучше. А как Инглиш вошел в отношения с вами?

Какой-то парень зашел в мою лавку. Он сказал мне, что знает то, что я сделал. И что если я не буду ему платить десять долларов в неделю, то он скажет об этом моей жене. Он сказал, чтобы я приносил деньги каждый вторник в агентство «Молния», что я и делаю.

— Это был не Инглиш?

Хеннеси покачал головой.

— Нет, Инглиш принимал фрик. Другой был его помощник. Вероятно, Инглиш был хозяином.

— А на кого был похож другой?

— Высокий парень отвратительного вида. У него был отвратительный шрам, идущий от правого уха до рта: можно было подумать, что это след от удара бритвой. Левый глаз у него косил. Такой верзила, с которым не поспоришь.

— Дайте мне ваш адрес, — сказал Леон. — Может быть, мне понадобится снова увидеть вас.

— Я живу на Естерн стрит, 27.

— Отлично, старик, и теперь больше ни о чем не беспокойтесь. Инглиш мертв. Идите домой и позабудьте эту историю. Больше о ней не думайте.

— Значит, мне больше не надо платить?

Леон протянул руку и похлопал его по плечу.

— Нет. Если этот верзила снова придет, притворитесь непонимающим и позовите меня. Я займусь этим и сделаю так, чтобы вы ничего не боялись. Я вам это обещаю.

Хеннеси медленно встал, он помолодел на десять лет.

— Вы даже себе не представляете, что это означает для меня, — дрожащим голосом проговорил он. — Эти десять долларов меня разоряли. Мы даже не могли пойти с женой в кинематограф, и мне приходилось придумывать разные истории о том, что наши дела идут плохо.

— Ну вот, теперь все кончилось, — сказал Леон. — Я здесь, чтобы помочь вам. Если вы будете нуждаться в помощи и послушаете меня, то я сделаю все возможное, чтобы эти д^г чьги вернулись к вам. Десять долларов в неделю в течение одиннадцати месяцев, так?

Хеннеси не верил своим ушам.

— Точно так, — хриплым голосом проговорил он.

— Очень на это не рассчитывайте, — сказал Леон, — но я посмотрю, что можно сделать.

Он встал, подошел к прилавку и заплатил за обе чашки кофе.

— Вы не выпили своего, — сказала девица, принимая кофе.

— У меня страшная язва, — сказал Леон, приподняв шляпу, — но спасибо за стул, я вернусь сюда, когда устану.

Он вышел на улицу вслед за Хеннеси.

Человек, который сидел около столика Хеннеси и притаился за газетой, опустил голову и смотрел, как Леон выходил из кафе. Он не переставал жевать резинку регулярными движениями. Он положил газету, встал и подошел к прилавку, чтобы расплатиться.