…К ШТЫКУ ПРИРАВНЯЛИ ПЕРО
(1941–1960)
Владимир Дыховичный
ТЫ МОРЯК, МИШКА
1
Песчаные лиманы, цветущие каштаны,
Качается шаланда на рейде голубом…
В красавице Одессе мальчишка голоштанный
С ребячьих лет считался заправским моряком.
И если горькая обида
Мальчишку станет донимать,
Мальчишка не покажет вида,
А коль покажет, — скажет ему мать:
— Ты одессит, Мишка, а это значит,
Что не страшны тебе ни горе, ни беда,
Ты моряк, Мишка, — моряк не плачет
И не теряет бодрость духа никогда.
2
Изрытые лиманы, горящие каштаны.
Красавица Одесса под навесным огнем,
С горячим пулеметом на вахте неустанно
Молоденький парнишка в бушлатике морском.
И эта ночь, как день вчерашний,
Несется в свисте и пальбе.
Парнишке не бывает страшно,
А станет страшно, скажет сам себе:
— Ты одессит, Мишка, а это значит,
Что не страшны тебе ни горе, ни беда,
Ты моряк, Мишка, — моряк не плачет
И не теряет бодрость духа никогда.
3
Померкшие лиманы, опавшие каштаны
И тихий, скорбный шепот приспущенных
знамен.
В печальной тишине, без труб, без барабана
Одессу оставляет последний батальон.
Хотелось лечь. Прикрыть бы телом
Родные камни мостовой!
Впервые плакать захотел он,
Но комиссар обнял его рукой:
— Ты одессит, Мишка, а это значит.
Что не страшны тебе ни горе, ни беда.
Ты моряк, Мишка, — моряк не плачет
И не теряет бодрость духа никогда.
4
Песчаные лиманы, цветущие каштаны,
Победоносный рокот развернутых знамен.
С морскою песней входит походкою чеканной
В красавицу Одессу усталый батальон.
И, уронив на камни розы —
Знак возвращенья своего.
Сдержать не может Мишка слезы,
Но тут никто не скажет ничего.
Хоть одессит Мишка, а это значит.
Что не страшны ему ни горе, ни беда.
Хоть моряк Мишка, — моряк не плачет,
На этот раз поплакать, право, не беда.
Николай Асеев
ИНОСТРАННАЯ ХРОНИКА
В ЧАСТУШКАХ
Гитлер спорит с Риббентропом
Каждый день, часов с шести:
Как порядок по Европам
Легче новый навести.
Гитлер хочет все дубы
Порубить и — на гробы;
Предлагает Риббентроп
Заказать всеобщий гроб:
«Это будет очень грубо —
Сделать все гробы из дуба.
Предлагаю: общий тип
С окантовкой из лип!»
«Для подобной мебельцы
Не подходит это:
Пригласи-ка Геббельса,
Спроси-ка совета!»
Гитлер Геббельса спросил,
Что он рот перекосил.
У красавца слезы градом:
Подавился Сталинградом.
Есть запрос от Роммеля:
«Нету войска кроме ли?
Наши шансы в Ливии
Ваших не счастливее:
У пехоты нет охоты
Под огонь такой идти,
Нас повсюду самолеты
Настигают на пути!»
Гитлер Геббельса спросил:
«Вновь ты рот перекосил?»
Геббельс Гитлеру в ответ:
«Хочешь — любишь, хочешь — нет!»
Так сидят они втроем.
Собираясь с мыслями.
Мы их нынче застаем
С рожами прокислыми!
Михаил Зощенко
РОГУЛЬКА
Утром над нашим катером стали кружиться самолеты противника.
Первые шесть бомб упали в воду. Седьмая бомба задела корму, и наш катер загорелся.
И тогда все пассажиры стали кидаться в воду.
Не помню, на что я рассчитывал, когда бросался за борт, не умея плавать. Но я тоже бросился в воду и сразу погрузился на дно.
Я не знаю, какие там у вас бывают физические законы, но только при полном неуменье плавать я выплыл наружу.
Выплыл наружу и сразу же ухватился рукой за какую-то рогульку, которая торчала из-под воды.
Держусь за эту рогульку и уже не выпускаю ее из рук.
Благословляю небо, что остался в живых и что в море понатыканы такие рогульки для указания мели и так далее.
Вдруг вижу: кто-то еще подплывает ко мне.
Вижу, какой-то штатский вроде меня — в песочном пиджаке и в длинных брюках.
Я показал ему на рогульку, и он тоже ухватился за нее.
И вот мы держимся за эту рогульку. И молчим. Потому что говорить не о чем.
Впрочем, я его спросил, где он служит, но он ничего не ответил. Но только выплюнул воду изо рта и пожал плечами. И тогда я понял всю нетактичность моего вопроса.
И вот держимся мы за эту рогульку и молчим. Час молчим. Три часа ничего не говорим. Наконец мой собеседник произносит:
— Кажется, идет спасательный катер.
Действительно: видим, идет катер и подбирает людей, которые держатся на воде.
Стали мы с моим собеседником кричать, махать руками, чтоб с катера нас заметили. Но нас почему-то не замечают, не подплывают к нам.
Тогда я скинул пиджак и рубашку и стал махать этой рубашкой: дескать, вот мы тут, сюда подъезжайте.
Но катер не подъезжает.
Из последних сил я машу рукой: дескать, погибаем, войдите в положение, спасите наши души.
