Площадка (СИ) - Третьяков Михаил - Страница 12

Кабинет заместителя директора по науке расположился на втором этаже. В приемной на стуле сидела незнакомая миловидная девушка с кудрявыми светлыми волосами. Я постучал. Из-за двери раздался ее голос:

— Войдите.

Все кабинеты начальников — неважно, какого они уровня, — потрясают воображение своим однообразием, единственное, что их отличает, — это, как правило, качество и цена мебели. На стене, за спиной руководителя, висит портрет правящего вождя, в нашем случае это уже порядка двадцати пяти лет несменяемая картинка. На массивном столе располагается канцелярский набор, включающий максимальное количество бесполезных предметов, придающих хозяину кабинета определенный социальный статус и значимость. Ручки из этого набора никогда не используются по назначению, потому что плохо пишут и царапают бумагу. К этому столу примыкает приставной брифинг, длина которого зависит от должности руководителя. У Ольги Николаевны брифинг был рассчитан на пять человек. Я уселся на место, наиболее удаленное, но расположенное точно напротив.

— Я так понимаю, что Андрей Петрович в больнице надолго?

— Да, ситуация пока до конца не ясна, но я надеюсь на его скорейшее выздоровление.

— Что же, вы прекрасно понимаете, что на вашей лаборатории лежит огромная ответственность по ведению научных тем, за которые мы должны отчитаться, и в сложившихся обстоятельствах необходимо усилить вашу лабораторию новыми кадрами. У меня в приемной сидит Анна Александровна, лучшая студентка университета, которая направлена к нам на преддипломную практику. Я знаю, что вы сейчас начнете возражать, но никаких ваших возражений не приму. Вам необходима квалифицированная помощь в реализации научной программы, в которой участвует ваша лаборатория, и Сергей Иванович пообещал мне, что вы лично возьмете шефство над Анной Александровной.

Шеф загнал меня в тупик: у меня не было ни одной, даже самой маленькой возможности ускользнуть от обязательств, которые накладывали на меня. Причем самое смешное, что я подставился под удар сам. Конечно, с одной стороны, придется нянчиться с этой самой студенткой, но с другой — мне действительно нужен был кто-то, кто мог бы заменить Андрея.

Оставшиеся до обеда три часа пролетели незаметно. Я познакомил Аню с приборами и рассказал о научных разработках, в которых участвует наша лаборатория. Затем посадил ее за спектрофотометр и объяснил методику подготовки и определения образцов. Девочка оказалась действительно стоящая, схватывала все на лету, так что я даже как-то повеселел. Договорились, что я заеду за ней завтра утром и мы поедем на очередную экспериментальную площадку.

Перед уходом я по привычке зашел к Жоре. Он сидел за станком и вытачивал какую-то деталь.

— Сильно занят?

— Да, шеф твой подкинул работенку.

— Ну, трудись.

— Ты слышал, что с завтрашнего дня по утрам будут летучки для всех сотрудников по поводу дождя?

— Нет, не слышал.

— Ну конечно, ты же деньги зарабатываешь для всех нас, а мы будем тут зомбироваться вместо тебя.

— Не говори глупостей.

— Какие глупости? Ты, наверное, новое постановление не видел.

— Нет, не видел. Какое?

— Теперь любые упоминания темы дождя в негативном смысле караются лишением свободы на срок до трех лет либо денежным штрафом на усмотрение суда.

— Да уж!

— И не говори.

Я вышел из здания. Шум дождя, до этого едва различимый, обрушился на меня, и стало как-то не по себе. Сел в машину и набрал Пашу. Он сказал, что Андрею уже лучше и его перевели из реанимации в палату интенсивной терапии. На душе отлегло.

После поликлиники я чувствовал себя опустошенным и обескровленным. Шеф, по всей видимости, был настолько сильно озабочен состоянием моего здоровья, что даже записал меня ко всем возможным врачам и специалистам. Я не очень понимал, зачем было делать мне энцефалограмму и засовывать меня в ЯМР, но вытерпел все.

Новое утро началось с телефона и местного новостного канала. Дождь снова нанес удар. В городе произошло два новых возгорания, которые были успешно ликвидированы соответствующими службами. Люди уже привыкли к дождю, но оказались не готовы к новым очевидным и вполне предсказуемым последствиям, а потому, как я и предполагал, снова потянулись из города.

Аня жила в пригороде, поэтому я предложил ее забрать на своей машине и вместе съездить для отбора образцов на наш цитрогипсовый огород. Она, на удивление, согласилась, хотя я и предлагал ей приехать гораздо позже в НИИ, чтобы только провести анализы. Навигатор доставил меня по нужному адресу. Она вышла в голубом дождевике точно к назначенному времени и села рядом со мной.

Наверное, человеку постороннему может показаться, что я крайне общителен, и только те, кто знает меня близко, могут опровергнуть это заблуждение. На самом деле я больше люблю слушать и собирать информацию.

В детстве при игре в шашки или шахматы с дедушкой я всегда выбирал черные. И, только став взрослым и набравшись определенных знаний, понял, откуда во мне была эта неосознанная тяга к черным фигурам. Во-первых, большинство игроков предпочитают белые и не хотят играть черными, а мне всегда как-то было за это обидно и казалось несправедливым, что цвет фигур может повлиять на выбор. Во-вторых, белые всегда ходят первыми, что, безусловно, выглядит как определенное преимущество. Только вот я еще тогда неосознанно чувствовал, что преимущество получает не тот, кто начинает игру: ведь ему приходится раскрывать свои планы противнику. Точно так же происходит и с людьми.

Вчера мне приходилось поневоле быть разговорчивым и общительным с Аней, чтобы ввести ее в курс дела, а вот сегодня я с удовольствием слушал милое щебетание о подружках, учебе, преподавателях, родителях — в общем, обо всем том, что интересует девушку ее возраста. Только вот мне было пока непонятно, попала ли она под дождь и, если да, какая форма поведения развилась у нее.

До площадки было ехать не так чтобы далеко, но, учитывая ее расположение и отсутствие общественного транспорта, добираться с оборудованием было бы проблематично. В такую глухомань таксисты могли бы и не повезти.

Судя по тому, что одна из створок ворот была открыта, Котовский уже был на месте и ждал нас. Въехав на территорию площадки, мы, словно по мановению волшебной палочки, перенеслись в другой мир. Отвалы цитрогипса представляли собой огромные скалистые бугры высотой до десятков метров, протянувшиеся по всей линии обзора. На въезде, справа от ворот, находился вагончик сторожа, и была расчищена площадка, на которой расположились два огромных карьерных погрузчика и пара КамАЗов. Повернув направо, мы проехали установку для очистки цитрогипсовых отходов с целью получения редкоземельных элементов. Дальше дорога уходила по прямой, и, если не знать, что необходимо повернуть налево, можно было и пропустить нужный поворот. Машина медленно скатилась вниз, где и расположился одноэтажный П-образный комплекс полевой лаборатории для изучения возможностей утилизации отходов.

В нашем городе находится один из крупнейших заводов по производству лимонной кислоты. При ее синтезе на этапе фильтрации необходима тщательная промывка от растворимых в воде примесей, в результате чего образуется цитрогипс, удаляющийся из производственной цепочки как неиспользуемый побочный продукт. В дальнейшем этот отход вывозится на прилегающий к территории завода полигон и складируется. К началу нашего эксперимента объем отходов составил порядка пятисот тысяч тонн. Изначально наша задача заключалась в подборе растений для фиторекультивации, но дождь внес свои коррективы…

На площадке разместились три участка: с цитрогипсом, фосфогипсом и черноземом. Последний необходим был для контроля эксперимента и понимания, как растения будут развиваться на плодородной почве, а как — на экспериментальном субстрате. Наблюдение велось с четырьмя видами растений: березой, ивой, тополем и аронией. Почему именно они? Да потому что ива, тополь и береза могут выкачивать из земли до двухсот пятидесяти литров воды в день. Это объяснение вполне устраивало всех, хотя на самом деле выбор объектов, как это часто бывает в науке, был связан с наличием определенного количества и определенного размера деревьев, а объяснение, почему именно они, возникло позже. В это объяснение не вписывался только один вид — арония, но и тут я нашел выход из ситуации, объяснив культивирование этого растения тем, что на щелочных почвах повышается содержание антоцианов в ягодах, что косвенно освещалось в нескольких статьях. Однако убедительных доказательств этому в научных публикациях не было.