Викинг - Ланзони Фабио - Страница 5
- Предыдущая
- 5/109
- Следующая
– Ну, так ты будешь готова к субботе, чтобы отправиться со мной на Большое Медвежье Озеро? – спросил Марчелло.
Женщина внезапно замолчала и положила вилку на стол.
– Право, я даже не знаю, Марчи… Я не уверена. Можно, я скажу тебе наверняка после съемок заключительного эпизода?
Он нахмурился.
– Послушай, Моника, мы несколько месяцев собирались в эту поездку. Вчера звонил туристический агент, номер в гостинице уже тоже заказан.
Она успокаивающим жестом положила свою ладонь ему на руку и примирительно сказала:
– Я понимаю, что ты расстраиваешься после того, как все это организовал. Но не сердись, дорогой!
– Нам обоим нужно отдохнуть, – продолжал настаивать Марчелло. – И ты же обещала, что мы эти две недели проведем только вдвоем, чтобы никого не было рядом.
Моника виновато улыбнулась в ответ.
– Да я обещала, я помню… и мне ужасно обидно, что все расстраивается из-за меня.
– Тебе никогда особенно не нравилось бывать на природе. Тут мы с тобой абсолютно разные люди. – Мужчина сокрушенно покачал головой.
– Но я же не могу ничего с собой поделать, я – городская девчонка! Только я все равно очень хотела отправиться в нашу поездку. Но…
– Это имеет какое-то отношение к твоей новости? Она вздохнула.
– Марчи, почему бы нам не подождать до конца съемок, а?
– То есть, другими словами, имеется в виду, что когда я узнаю, в чем дело, мы с тобой непременно сцепимся в лютой схватке, да? – он настойчиво продолжал этот разговор.
На несколько секунд за столом воцарилась напряженная тишина, во время которой они смотрели друг на друга, одновременно и опасаясь продолжения и понимая, что вскоре не смогут остановиться на этой трудной теме. Вдруг раздался телефонный звонок, и Моника тут же вскочила со своего места и поспешно сняла трубку, словно радуясь такой прекрасной возможности уйти от опасного разговора. Марчелло услышал, как она поприветствовала свою лучшую подругу Лайзу, после чего взяла телефон, вышла в соседнюю комнату и заговорила вполголоса.
Закончив ужин, он встал, собрал пустую посуду и сложил ее в мойку. Ему стало, по правде говоря, не на шутку интересно, о чем это там могут секретничать две подруги – слова Моники слышны не были, но тон ее был, явно взволнованный и страстный. Марчелло чувствовал, что с каждой минутой усиливается его разочарование от ее отказа поехать с ним в горы. Сам он очень любил бывать на природе, вдали от больших городов, там, где почти не заметны были следы цивилизации. Только в таких местах ему чаще всего удавалось обрести душевный покой и преодолеть противоречие между ощущением себя, как человека другой эпохи, и своим состоянием современного человека.
Была еще одна чрезвычайно важная причина, по которой Марчелло очень хотелось провести пару недель вместе с Моникой в загородном доме, спроектированном им самим. Его отец был очень известным архитектором, которого высоко ценили в Венеции и, до того как стать актером, Марчелло пытался превзойти своего родителя в строительстве. Дом на Большом Медвежьем Озере оказался его первым проектом, воплотившимся в реальность, и Марчелло внимательно следил за всем ходом строительства от начала до самого конца. Он очень часто чувствовал, что ему, хотя и нравится Лос-Анджелес, – его сердце принадлежит горам и первозданной природе, среди которых он только и хотел бы жить. Кроме того, этот загородный особняк призван был стать для них с Моникой домом, надежным и прочным местом, где будут их корни, откуда начнется их семья.
Но почему же она все-таки взяла назад свое обещание поехать туда с ним?
Пока Моника разговаривала по телефону, а потом принимала душ, Марчелло закончил убираться на кухне. Из ванной до него доносился шум льющейся воды и, представив, как струи разбиваются о ее обнаженное молодое тело, он с трудом подавил желание отправиться к ней. Нет, сначала им следует поговорить.
Когда плеск воды стих, Марчелло пошел в туалетную комнату. Моника уже была там и сидела за столиком, уставленным всякой парфюмерией, завернувшись в толстое белое полотенце. От ее мокрых волос пахло свежестью, и вид молодой, чистой женской кожи возбуждал его. В другой ситуации он бы сорвал это дурацкое полотенце и понес ее на кровать. Но только не сейчас. Сейчас у него другие задачи. Вдруг он увидел в зеркале испуганный взгляд женщины и заметил, как она поспешно задвинула ящик туалетного столика.
Понимая ненужность своего поступка и не имея сил сопротивляться своему внезапному порыву, Марчелло наклонился к Монике и выдвинул ящик…
– Марчи! Не надо! – торопливо воскликнула она, но было уже слишком поздно. Он успел заметить в столике наполовину использованный пакет противозачаточных таблеток. Марчелло растерянно посмотрел на Монику и тут же заметил, как она виновато и торопливо отвела в сторону свой взгляд. Однако этих коротких мгновений хватило, чтобы он сразу все понял. Оказывается, она боится забеременеть, боится того, чего он желает больше всего на свете! Марчелло резко задвинул ящик и пошел из комнаты прочь.
– Марчи! Постой!
Моника бросилась за ним, пытаясь, что-то ему сбивчиво объяснить, но в спальне он повернулся к ней и, посмотрев на нее с гневом и болью спросил:
– Моника, ты знаешь, какой сегодня день?
– Восемнадцатое мая… – тихо ответила она. Тогда мужчина взглянул ей прямо в глаза.
– А ты помнишь, что ты мне обещала год назад в начале мая?
– Да… что я выйду за тебя замуж, – с несчастным видом прошептала Моника.
– Не только! Ты обещала, что мы поженимся, и у нас появится ребенок, – твердо произнес Марчелло. – А как, интересно, мне удастся сделать тебя беременной, если ты, по-прежнему, принимаешь эти проклятые пилюли?
Моника попыталась улыбнуться, но улыбка ее получилась виноватой и вымученной.
– Марчи, мне очень жаль.
Он скрестил свои сильные руки на груди и постарался унять волнение.
– Ладно, я готов подождать с обсуждением этих вопросов, пока не закончим с фильмом. Во всяком случае, был готов… – Марчелло напряженно улыбнулся. – Честное слово, я так хотел бы обставить это событие возможно романтичнее, даже заказал столик в «Спано»…
– Как здорово! – вставила она без особого восторга, а он продолжал:
– … Но мне теперь кажется, что больше с этим делом ждать нельзя. – Марчелло кивнул головой в сторону ночного столика возле кровати и сказал: – Почему ты не взглянешь, что я тебе оставил в ящике?
Вздохнув, Моника подошла к столику и открыла его. В ящике лежала, обитая бархатом коробка. Женщина беспомощно посмотрела на Марчелло и сказала:
– Слушай, я даже боюсь открыть это.
– И все же открой.
Дрожащими пальцами она легко открыла маленькую черную коробочку и, восторженно присвистнув, восхищенно стала рассматривать ювелирное украшение, лежащее внутри. Это было сверкающее алмазное колечко, изящное и удивительно красивое. На глазах молодой женщины заблестели слезы. Она закрыла коробку и положила ее назад в ящик.
Когда Моника медленно повернулась к Марчелло, на ее лице отражались самые противоречивые чувства, но главным среди них, несомненно, была печаль.
– Марчи, кольцо просто восхитительное, но сейчас я не могу принять его. И еще мне кажется – нам надо поговорить.
– Да, надо…
Моника молча прошла к шкафу, а Марчелло, наблюдая за тем, как она одевается в темно-голубой шелковый халат, чувствовал, как сжимается у него сердце от предчувствия того тяжелого разговора, который им обоим сейчас предстоял. Затем, не задерживаясь в спальне, они прошли во внутренний дворик и сели в шезлонгах, далеко друг от друга, словно чужие. Перед ними переливался огнями сказочно прекрасный Лос-Анджелес, ночь была наполнена какими-то романтическими ароматами и волшебной симфонией звуков огромного, уставшего за день, города. Именно такие ночи больше всего подходят для жарких объятий, признаний в любви и тихих семейных праздников. Но у Марчелло и Моники на лицах застыло какое-то отсутствующее, холодное выражение, точно они не замечали ничего вокруг.
- Предыдущая
- 5/109
- Следующая
