Наложницы. Тайная жизнь восточного гарема - Казиев Шапи Магомедович - Страница 12

И когда Мариам приблизилась к монастырю, вышел корабль мусульман, сражающихся на пути Аллаха, и они захватили всех, кто был на корабле из патрициев и девушек, и деньги, и редкости и продали свою добычу в городе Кайраване. И Мариам попала в руки одного человека – персиянина, купца среди купцов…»

Турецкие работорговцы и сами «охотились» на красавиц на подвластных Порте территориях.

Работорговцам выдавались специальные патенты и удостоверения, позволявшие им путешествовать по миру. Дело это было столь прибыльным и надежным, что казна с легкостью выдавал таким негоциантам большие кредиты. Кроме того, султан получал налог с торговли невольниками.

Угодить властелину и заработать на этом немалые деньги – было выгодной службой. И потому всегда находились сановники, которые прикладывали немало усилий, чтобы любвеобильность владык не иссякала.

Пленница. Художник Джузеппе Чачич

В романе «Приключения десяти принцев» прожженный царедворец советует своему господину: «Наслаждение красивыми женщинами есть самый верный путь использования богатств, и этим же путем исполняются супружеские обязанности. Самолюбие мужчины, таким образом, в высокой степени удовлетворено. Достигается искусное различение оттенков чувств. Человек перестает быть мелочным и приобретает большую светскую ловкость. Так как постоянно он придумывает планы о том, как завоевать новую любовь, как сохранить имеющуюся, как использовать длящуюся любовь, как вновь оживить потухшую, как успокоить ревность и тому подобное, то вырабатывается большая ловкость в словах и мыслях. При этом человек сильно заботится о своей внешности, надевает самые лучшие одежды, все к нему относятся с большим уважением, он пользуется необыкновенной любовью друзей и необыкновенным вниманием своей свиты. Такой человек не говорит иначе, как с улыбкой, он чувствует себя высшим существом, очень со всеми вежлив, а так как он при этом также создает и потомство, то достигает счастья и в этом мире, и в будущем».

Невольниц не только продавали, но и меняли на коней или оружие, землю или скот. Особым шиком считалось подарить красивых невольниц.

О подарках от царя Константинополя в «Тысяче и одной ночи» говорится: «А подарками были: пятьдесят невольниц из лучших земель румов и пятьдесят невольников, на которых были парчовые кафтаны с поясами из золота и серебра. И у каждого невольника в ухе было золотое кольцо с жемчужиной, ценою в тысячу мискалей золота, и у невольниц также и на них были одежды, которые стоили больших денег. И, увидав их, царь принял их и обрадовался и велел оказать почет посланцам».

Назначенные султаном губернаторы новых провинций считали делом особой государственной важности послать в подарок своему повелителю драгоценные образчики местной красоты. Они делали это регулярно, не стесняясь применять силу, чтобы отнять детей у несчастных родителей.

Черкешенки считались самыми красивыми невольницами и составляли основное население гаремов.

Черкесская девушка. Художник Эдмунд Спенсер

Как писал Д. Дорис: «Контингент гарема набирается почти исключительно из представительниц черкесской расы – самой красивой на Востоке; но в нем можно встретить также сириек и румелиек. Выбранные за свою раннюю красоту, почти все одалиски куплены еще девочками специальными агентами Двора».

Невольниц из Грузии почти не стало после присоединения ее к России в начале XIX в. А те редкие девушки, что попадали на рынки Стамбула, были украдены разбойниками из приграничных с Грузией провинций.

Основными поставщиками «живого товара» стали Африка, Балканы, Черноморское побережье Кавказа, Курдистан и Персия.

Т. Готье писал: «По обычаю в день окончания поста валиде должна преподнести в дар султану необычайной красоты девственницу. В поисках этой жар-птицы работорговцы, или джеллабы, несколько месяцев рыщут по Грузии и черкесским землям, и цена ее вырастает до умопомрачительной суммы. Если юная девственница понесет в эту благословенную ночь, это считается добрым предзнаменованием для империи».

Свидетелем подобной церемонии стал Ж. Нерваль: «Мать или тетка султана должна в парадном экипаже торжественно отвезти девственную рабыню, которую она сама накануне купила на базаре.

И впрямь, вскоре длинный кортеж экипажей двинется по центральной улице через людные кварталы Стамбула по направлению к святой Софии, к воротам большого сераля. Эти двадцать экипажей везут родственниц его высочества, а также султанш, которым дали отставку, после того как они родили принца или принцессу. Через решетки на окнах экипажей видны головы в белых покрывалах. Одна из дам поразила меня неимоверной толщиной. То ли по положению, то ли по возрасту ей разрешили прикрыть голову только тонкой газовой вуалью, которая позволяла видеть черты ее некогда прекрасного лица. Будущая кадина, видимо, была в главном экипаже, однако ее невозможно было рассмотреть среди других дам. С обеих сторон кортежа бежали слуги, держа в руках факелы и светильники.

Процессия остановилась на великолепной площади, украшенной красивым фонтаном, перед воротами сераля; сам сераль с крышей в китайском стиле и блестящими бронзовыми украшениями был отделан мрамором, резьбой и позолоченными арабесками.

…Обитательницы старого сераля выходят из своих экипажей. Факелы и светильники отбрасывали искры на одежды; гайдуки ударами палок заставляли потесниться первые ряды. Насколько я мог понять, все это было частью парадного ритуала. Новую рабыню султана должны были принять в апартаментах сераля три султанши и тридцать кадин; затем ничто не должно было помешать султану провести ночь накануне байрама с прекрасной девственницей. Можно только восхищаться мусульманской мудростью, не допускающей того, чтобы любовь и благосклонность главы государства распространялись только на одну фаворитку, которая может оказаться бесплодной».

«Со своей стороны, – дополнял позже Д. Дорис, – кузины и тетки повелителя не жалеют сил, чтобы отыскать для него девушек редкой красоты, и соревнуются в том, кто из них отыщет жемчужину, достойную быть преподнесенной ему в праздник Байрам. Но уже все реже и реже Абдул-Хамид принимает эти презенты от своих родственников или фаворитов. Не в ходу уже и старинный обычай, согласно которому 27 числа месяца Рамадан шейх-уль-ислам присылал Великому Турку самую красивую черкешенку – цвет ежегодного «урожая» работорговцев».

Одному почтенному старцу были присланы в дар несколько красавиц. Он был приятно удивлен, когда, возвратившись в свой дом, обнаружил в гареме стайку стройных молодых девушек в полном блеске красоты. «Кровь заиграла в жилах его, – писал Осман-Бей. – Улыбаясь подошел он к одной, потом к другой и к третьей и, дойдя до последней, поцеловал ее в лоб, и начал потом гладить ее плечи, приговаривая: «Когда судьба посылает красоту и счастье семидесятилетнему старцу, то это все, что может он сделать». На другой же день молодые девушки были розданы им другим лицам, в гаремах которых были вакансии».

О том, сколь обыденным явлением было на Востоке невольничество, говорит перечисление богатств купца Тадж ад-дина из той же «Тысячи и одной ночи»: «Он обладал конями, и мулами, и верблюдами, двугорбыми и одногорбыми, и были у него кули, мешки и товары, и деньги, и материи бесподобные – свертки тканей из Химса, баальбекские одежды, куски шелкового полотна, одеяния из Мерва, отрезы индийской материи, багдадские воротники, магрибинские бурнусы, турецкие невольники, абиссинские слуги, румские рабыни и египетские прислужники…»

Когда Алладин решил жениться, он первым делом велел джинну: «Я хочу, чтобы ты доставил ко мне сорок невольников – двадцать пусть едут впереди меня, двадцать сзади, – и все они должны быть в нарядных одеждах, на конях и с оружием. И пусть будут на них роскошные украшения, равных которым не найти, а сбруя каждого коня должна быть из чистого золота…И еще я хочу от тебя двенадцать невольниц – самых красивых, какие только есть, – они пойдут во дворец с моей матерью, – и на каждой пусть будет дорогая, красивая одежда и множество драгоценных камней и украшений…И джинн сказал: «Слушаю и повинуюсь!» – и на мгновение исчез, и принес все это. И Ала ад-Дин сказал матери, чтобы она взяла невольниц и шла во дворец, и Ала ад-Дин сел на коня, выстроил своих невольников впереди себя и сзади и проехал через весь город с этой пышной свитой… А достигнув дворца и приблизившись к нему, он отдал приказ своим невольникам, и те принялись бросать людям золото».