Альпинист. Книга 1 (СИ) - Волков Тим - Страница 6

Вот как могу! Прохожие оглядываются. Кто-то усмехается — во дает парень! Большинство же ворчит и упрекает. Я не слушаю.

Лезу все выше, выше, выше. Второй этаж. Третий. Закидываю руку на бетонную плиту балкона.

И вдруг чувствую там что-то скользкое, вонючее. Капуста! Хозяева оставили ее на балконе еще в прошлом году, да забыли. Она провела на улице зиму, сгнила и вся потекла. Вот в эту лужу я и вляпался. Да неудачно. Сразу, не проверив, перенес весь вес на эту руку. А она соскользнула. Я выкинул вторую руку, пытаясь зацепиться. Не успел. Полетел вниз. И… темнота. Больница.

Теперь все стало понятно. Вот так глупо паренек и умер, в которого я попал. Из-за гнилой капусты.

— Понимаю, что не самые приятные воспоминания, — произнес участковый, возвращая меня в реальность. — Но рассказать надо, что случилось. Я запишу, а вы распишитесь. Мне закрывать квартал еще нужно.

— Да, конечно, — кивнул я.

И коротко рассказал ему о произошедшем.

— Так значит, вас никто не толкал? Вы сами полезли туда?

— Сам, — опустив голову, ответил я. И спросил: — А «скорую» значит, Артем вызвал?

— Нет, — покачал головой участковый.

— Как это? — удивился я.

Лучший друг не вызвал «скорую»? Может быть, Марина вызвала, а Артем со мной сидел?

— Звонок поступил от некой Лидии Леонидовны, пенсионерки. А с вами никого не было.

— Ничего не понимаю… — одними губами прошептал я. — Как это — никого? Я один был?

— Именно, — кивнул инспектор. — Лежали возле дома. А про то, что вы на балкон карабкались, очевидцы рассказали. Подтвердили, что стояло с вами двое, но они потом исчезли.

Инспектор вдруг пристально глянул на меня своими рыбьими глазами.

— А может быть, вы в квартиру хотели пробраться? А это ваши подельники были?

— Что⁈ — вытянулся я в лице.

— Ну вовсе вы не из-за девушки решили навыки свои показать. А квартиру обмести, через балкон. Домушники так делают.

— Никакой я не домушник!

— На слово вам поверить? — усмехнулся инспектор. А потом вдруг очень серьезно произнес: — Вас, Андрей Александрович, мы еще проверять будем. И в школу зайдем характеристику взять, и с родителями поговорим. Воспитательную работу нужно с вами провести, чтобы вы впредь по домам не лазили.

— Да я же…

— Ладно, не оправдывайтесь. Разберемся, — участковый заполнил бумагу, протянул мне. — Все версии проверим, и вашу, и мою. Вот здесь распишитесь. «С моих слов записано верно». И дату.

Я взял ручку, долго рассматривал ее, не в силах сдержать улыбку. Тонкая, из матово-белой пластмассы, больше похожей на кость, с завинчивающейся красной верхней частью, какую обычно я в школьные годы нещадно обгрызал.

— Шариковая. Два рубля за нее отдал, — с гордость ответил инспектор. И посмеялся: — Смотри, не прикармань. А то живо дело на тебя заведу!

Я расписался. С датой пришлось повозиться. Но подсказал инспектор. Выводить на бумаге цифру «1970» было самым необычным из всего сейчас произошедшего.

— Скорейшего выздоровления! — забирая бумагу и ручку, пожелал мне Елякин и ушел.

Я задумчиво побрел к себе в палату. В голове не укладывалось одно обстоятельство. То, что я перед девчонкой человека-паука разыгрывал — это как раз таки понятно. А вот почему я остался один, когда шмякнулся об асфальт? Куда подевались Артем и Марина? Испугались и убежали? Что же это за друзья такие?

— Ну, все в порядке? — спросил Михаил Андреевич, когда я вошел в палату.

— Все в порядке, — ответил я, украдкой глянув на Кайрата Айдыновича.

Тот лежал на кровати, делая вид, что не замечает меня.

— Ну и хорошо, — кивнул старик и продолжил чтение газеты, которую, казалось, перечитывал уже раз на пятый.

Мать не обманула. На следующий день медсестра Тома принесла пакет.

— На вот. Передачка тебе, — кинула она мне посылку.

От слова «передачка» повеяло какой-то уголовной романтикой, подумалось, что в пакете будут сигареты, чай и напильник в батоне хлеба. Но внутри оказались учебники и тетрадки. Там же лежала записка:

Андрюшенька! Готовься к экзаменам! Нужно их хорошо сдать, чтобы поступить в институт. Целую, мама

Экзамены… Что же мать так рано панику наводит с ними? Сейчас апрель, еще есть время в запасе. Хотя, его не так и много.

С кислым выражением лица я пролистал учебники. Белая с оранжевыми полосками «Геометрия», синеватая «Физика», строгая черно-белая «История СССР». Когда-то у меня были такие же. Вот уж не думал, что опять возьму их в руки.

Впрочем, скептичность довольно быстро сменилась. Я лег на кровать, принялся листать книги. И незаметно для себя с интересом погрузился в уже когда-то изученный материал. С удивлением обнаружил, что многое помню, нужно только освежить воспоминания. Экзамен стал не так страшен.

— Учи-учи, — кивнул Михаил Андреевич, добро улыбнувшись. — Знания нужны.

— Какие ему знания? — пробурчал Кайрат Айдынович. — Видно же по лицу, что жуликом каким-нибудь станет. Вон, по балконам уже как умело лазает.

— Да ну тебя к лешему! — отмахнулся старик.

Я с трудом поборол в себе желание как следует надавать этому Кайрату. Чувствовал, что молодое тело сможет это сделать, но не стал. Ни к чему хорошему это не приведет, напротив, только добавит проблем.

Понимая, что телевизора не будет, да и интернета тоже, а время как-то скоротать необходимо, я принялся читать учебники.

Время в больнице пролетело быстро, и настала пора отправляться домой. Доктор, проведя необходимый осмотр, кивнул — здоров.

Мать встречала внизу. Одежда, которую она передала мне в палату, была на мне — я успел переодеться. Странная одежда. Непривычная. Точнее, давно забытая. Сейчас уже и не вспомнить носил ли я что-то такое. Скорее всего, носил. Но сейчас чувствовал себя не в своей тарелке.

Я был одет в серую водолазку с высоким подвернутым воротником и брюки, уже потертые и в некоторых местах аккуратно заштопанные. На ногах поскрипывали коричневые туфли с небольшим каблуком.

— Фирма! — увидев меня, воскликнул Михаил Андреевич, делая ударение на последней букве.

— Да какая это фирма? — презрительно фыркнул Кайрат Айдынович.

Он был прав. Вполне себе обычный наряд. Была бы фирма, если на мне сейчас были бы джинсы. А так простой наряд простого советского человека. Впрочем, вполне себе нормальный. Спокойный, без кричащей дикости, какая теперь твориться в нынешней моде.

Я попрощался со всеми, кивнул даже Кайрату Айдыновичу, хотя он мне был противен.

— Дай бог еще свидимся, — ответил Михаил Андреевич за всех. — Удачи тебе, альпинист! И новых вершин! Только на этот раз чур не падать!

— Ну что, как себя чувствуешь? — спросила мать, встретив у порога больницы.

— Нормально, — ответил я, вглядываясь в первое, еще не такое теплое апрельское небо.

— Тогда пошли на остановку.

— На остановку? — не понял я.

— А что же, на такси что ли? — буркнула мать, сурово глянув на меня.

Мы прошли через улицу, встали на остановке. Я все это время смотрел на дорогу, с удивлением отмечая то, что поток машин минимальный. Казалось, что автомобилей вообще нет, хотя они, конечно же, были и ехали по своим делам — новенькие красные и синие «жигули», похожие на угрюмых жуков и также жужжащие «запорожцы», парочка «волг», несколько автобусов «Юность». И никаких пафосных иномарок, из которых бьет музыка, сотрясая округу и потроха.

К остановке подъехал белый «ЛАЗ» с красными полосами по борту. Мы забрались внутрь, сели на места. Автобус зарычал и поехал прочь.

Всю дорогу до дома я пялился в окно. Никакой пестрящей из каждого угла назойливой рекламы и баннеров, никаких мониторов с надписями и брендами. Строгость и минимализм, ровные ряды новостроек, да молодые деревца, посаженные вдоль дороги.

И лишь на девятиэтажке, почти на самой крыше, виднелась надпись: «Красный октябрь». И на другой, напротив, «СЛАВА ВЕЛИКОМУ СОВЕТСКОМУ НАРОДУ».