Охота аристократов, на клонов и не только - Афанасьев Семён - Страница 11

Где логика?

Пистолетом своим, кстати, он так и не сумел воспользоваться (как и запредельным совершенством охранных систем этого комплекса). Стрелял уже я, не он.

Чего я не знаю? Чего я-нынешний не понимаю? Чего не могу вспомнить? Что не учтено?

– А после инфразвука разве не возможны такие поражения гражданам, что вы всем своим заведением потом будете дружно три пожизненных кандалами греметь?

Шарит. Или со скоростью молнии порылась по сети.

– Возможны, – соглашаюсь. – Именно поэтому у нас и стоит максимум, вторая категория. Система сложная, особенно если в туалет зашли пятеро, а приняли из них только трое. И в зал куролесить они пошли группой, но под стимуляторами не вся компания.

– Звучит как гротеск из сериала.

– Вы просто из хорошей семьи, учились в хорошей школе. Квартал, в котором жили, был благополучным. Поверьте человеку, который в этом варился больше, – вздыхаю. – Кстати, вы в курсе, что опаснее всего не задвинувшиеся запрещёнкой, а как раз абсолютно трезвые чистокровные? Молодые, из благополучной семьи, очень рано взявшие достаточно высокий ранг. Три четверти незаконных ментальных воздействий ваш брат делает в здравом уме и твёрдой памяти.

– Ваш искин и таких ставит на место инфрой?

Ничего не значащий трёп, ориентированный на жетон.

– "Здесь все равны", – тычу пальцем в слоган на настенном логотипе. – Самый первый претендент на поджопник и отправку к вам – как раз такой. Да. Раньше случалось, до установки полной заглушки на ментал. Пока мы не поняли, что на совесть чистокровных рассчитывать не надо.

– Я по роду работы общаюсь не меньше вас. Вы сейчас это подаёте как социальное явление, что далеко не так.

Врёт. Просто круговая порука, память предшественника однозначна. Ну и на записи ей надо изображать, что надо.

– Чего?! – Фролова заметила что-то по моему лицу.

Да я несильно и скрывал.

– Вам напомнить, как вы трижды только за этот разговор пожалели, что не можете меня прочесть?

– Хм.

– Да. И сделали бы, если б смогли. Хотя по закону обязаны предварительно декларировать мне любое воздействие, даже когда просто сканируете.

– Не докажете же, – она равнодушно пожимает плечами. – А кто-то потупее даже и не заметит. Вы с собакой часто будете договариваться? Даже если вас по закону обязать это делать?

Занятные реалии. И ведь это не является компрометирующим с точки зрения их надзора – жетон-то работает.

– Именно, – только кивнуть, чё. – Так вы ещё слуга закона, сотрудник полиции, но трижды этим законом подтёрлись за четверть часа. Законопослушнейшая из законопослушных, сарказм. А как себя ведут чистокровные, которые не отягощены вашим грузом морали?

– Вы сейчас идёте по очень тонкому льду. Завязывайте, – она сигналит и глазами, и бровями.

Прикольно. Что за резкий переход? Цензура в действии?

– Да пофиг, меня сегодня уже убивали, – чистая правда. Меня несёт, хотя и не бесконтрольно. – Среди вашей молодёжи всё чаще популярны такие повороты, которые ещё лет десять назад были невозможными. Безнаказанность рождает вседозволенность. Вы просто с узким кругом общаетесь откровенно.

– Много вы знаете, с кем я общаюсь.

– Да видно же, – вздыхаю.

Поискав глазами вокруг, отъезжаю прямо в кресле на метр и утапливаю пальцем кнопку кофемашины.

Пока техника жужжит, Фролова, не мигая, полирует меня взглядом зрелого аллигатора.

Сделав две чашки, возвращаюсь обратно, не вставая из кресла:

– Держите. Вас ни к чему не обязывает, если что.

– Благодарю. – Она отпивает и вопросительно поднимает бровь. – С наномодуляторами?!

– Ну да. Мы же в Вавилоне, – откатываюсь назад, увеличивая дистанцию на всякий случай. – "Здесь все равны". Вы что, думаете, я свой персонал кормлю одним, а клиентов – другим?

– Не предполагала, что вы сознательно можете принять на себя подобные расходы. Так никто не делает.

– Там, где я учился, говорили, что инвестиции в своих людей всегда окупаются. Если вы хотите выиграть чемпионат мира, вам нужен один специалист, прыгающий на семь метров. А не семь специалистов, прыгающих на метр.

– Пха-ха-ха, жжёте. Кстати, что вы там говорили, по мне видно? Дайте ещё одну чашку, раз у вас это бесплатно льют.

*****

Плохое место. Не то чтобы тяжелое, нет – некомфортное. Несмотря на всё недешёвое техно, которым Барласов буквально нафаршировал комплекс.

Как будто задался целью продемонстрировать всем, что покупает только самое дорогое!

Тормози. Это вообще внутреннее служебное помещение, одёрнула Светлана саму себя. Кроме персонала тут никого и не бывает – доступ по зданию на биометрии, кто попало не ходит.

– … дайте ещё одну чашку, раз у вас это бесплатно льют. – Если у них модуляторы на рабочем месте за счёт заведения, с Барласова не убудет.

А ведь в кофейне такая чашка стоит как три обеда. По меньшей мере три – по вкусу и ощущениям уж она-то ориентировалась.

– Конечно, – он собственноручно приготовил ещё одну порцию. – Говорите, если ещё надо. "В еде стесненья нет".

Ты смотри, какой образованный для инкубаторского. Впрочем, на свою вершину он действительно забрался.

– Что вы там говорили, по мне видно? – напомнила Фролова.

Теперь можно и поболтать. Перед тем, как взять деньги, нужно создать соответствующий фон.

А ведь это дело у полиции однозначно заберут. Идентификация убитых только что была прервана извне искином первой категории – недостаточный допуск.

Командовать полицией снаружи теоретически нельзя, но вот забрать материал – сходу можно назвать две конторы, которые в состоянии.

Фролова даже предполагала, какая из них возбудится буквально в течение часа: Святеев, как и любой другой из его вотчины, дисциплинированно извещал в режиме реального времени не только коллег-полицейских, с кем работал на адресе. Смежникам тарабанил наверняка тоже.

На такой сигнал последние бросят всё и отзовутся лично, даром что шесть утра.

– Вы умная, отзывчивая, красивая и добрая! – моментально среагировал Барласов.

Она красноречиво вздохнула в ответ с видом вселенской скуки.

В его глазах тоже что-то мелькнуло: он, оказывается, иронизировал, не всерьёз.

– Вы тщательно работаете над собой, практически не расслабляетесь, – продолжил второсортный уже другим тоном. – На работе метите в кресло начальника, но без фанатизма. В семье больше любите мать, к отцу относитесь, к-хм, критично. Личных отношений с противоположным полом нет уже более, м-м-м, месяца или двух, причём последний, с кем вы встречались, вас очень разочаровал.

Светлана оторвалась от горячей чашки и тягучим задумчивым взглядом впилась в переносицу собеседника, ничего не говоря вслух.

– Разочаровал с вашей подругой или младшей сестрой, – как ни в чём ни бывало завершил Барласов. Не смущаясь, он пригляделся и добавил. – Так, ставлю на младшую двоюродную сестру: явно какая-то родня, но не далёкая и не близкая. Где ошибся?

Фролова поставила кофе на стол и молниеносно сомкнула пальцы на его запястье. Левую ладонь при этом она бросила ему на лоб:

– Не дёргайтесь.

Инкубаторский ничуть не впечатлился, а только заржал в ответ, ещё больше выводя из себя:

– Ага, дикий менталист так вам себя и сдаст по тупости! Светлана, ваша заниженная самооценка – временная проблема. Всё будет хорошо, поверьте: то, как над собой работаете вы, результат даст обязательно. Я же вижу.

Да пошёл ты нахер, видит оно. Сука.

И ладно бы только о ней вещал, но откуда знает, что отец к молодой ушёл? Видимо, на этом финансовом уровне свои возможности, надо иметь ввиду. Когда успел выяснить? Как?

– Я даже не знаю, что вам сейчас сказать. – Она отпустила его, поднялась, переставила стул спинкой назад и пошла к кофемашине.

Набулькав себе ещё одну порцию, Фролова вернулась на место:

– За вашим демаршем что-то стоит, но от меня ускользает его мотивация: рискуете же. При этом вы действительно не дикий, а самый что ни на есть второсортный. Чистейшей воды, без проблесков ментала – глухой, как деревянный табурет. Ничего, что откровенно?