Подражатель - Коул Дэниел - Страница 7

Чеймберс с Винтером смерили ее неодобрительными взглядами.

— Я нашла метадон в шкафчике в ванной, — продолжила она, не замечая. — Поглядите, какие они тощие. Не нужно быть гением, чтобы понять… хреновы торчки, — закончила она тоном, намекающим, что они получили по заслугам.

Чеймберс почесал голову и посмотрел на нее.

— На конверте в прихожей был штамп приемной комиссии Кэмбриджского университета, на стене спальни в рамке висит медаль юношеского чемпионата Великобритании, а тот факт, что под вашим огромным чертовым копытом лежит зажим для носа, указывает на… Он был пловцом. И чертовски хорошим, судя по всему.

Винтер сдержал улыбку, глядя, как его безмозглая партнерша поднимает ногу, обнаруживая погнутый кусок пластика, который она втоптала в ковер. Оскорбленная, пристыженная, впечатленная и удивленная, она стояла на одной ноге, глядя на детектива так, словно он только что применил колдовство.

— Вызовите сюда криминалистов, — сказал им Чеймберс, подмечая более бледные пятна кожи там, где он прикоснулся к жертве. — Я пойду за фотоаппаратом.

Он вышел из дома, пересекая сад.

— Детектив! Детектив!

Тяжело вздохнув, он повернулся лицом к Винтеру:

— Сейчас не время.

— Pietà!.. Pietà!

— Ради бога, — пробормотал он, глядя на то, как женщина бежит к ним. — Идите домой, — сказал он бессмысленно. — Может ее кто-нибудь забрать, пожалуйста? — спросил он у все увеличивающегося круга зрителей.

Все еще безутешную женщину увела заботливая пара.

Чеймберс покачал головой и посмотрел на Винтера:

— Прежде чем вы что-либо ска…

— В чем ваша проблема?

— Ладно. Прежде чем вы скажете что-либо еще… Проблемы нет, — сказал он Винтеру, застегивая пальто.

— Брехня. Я видел, что вы сказали обо мне начальству. Из-за вас меня чуть не отстранили!

— Ну, я рад, что этого не произошло, — улыбнулся Чеймберс, поворачиваясь, чтобы уйти, но молодой констебль необдуманно схватил его за руку. — Не… прикасайтесь ко мне, — выплюнул он клубом теплого дыхания.

Винтер отпустил его, но все равно продолжил говорить то, за чем вышел:

— Вы были там той ночью. Вы знали, в каких условиях мы работали. Любой бы подумал, что он мертв. Вы могли меня поддержать. Вы могли бы…

— Я спас вашу задницу, — перебил его Чеймберс.

— Что вы?.. — начал он, безуспешно пытаясь выглядеть возмущенным.

— Вы сами сказали: они показали вам что-то, сказанное мной начальнику конфиденциально. Поэтому на чьей стороне, по-вашему, они были? — Винтер выглядел растерянным. — Они не могли свалить это на меня, поэтому начали искать других виноватых. Если бы я заступился за вас, они бы вас наказали просто в отместку мне. Вместо этого вы отделались всего лишь легким испугом за ошибку, достойную увольнения. Не за что.

— Значит, вы не считаете, что я «типичный детектив-аматор, не способный отставить в сторону собственное эго даже для того, чтобы справиться с элементарными вещами»?

— О, это я говорил серьезно, — пошутил Чеймберс, похлопывая расслабившегося Винтера по спине, когда громкая женщина снова выбежала из одного из домов.

— Pietà? — предугадал Чеймберс.

— Pietà, — кивнул Винтер.

— Pietà! — прокричала женщина, всовывая Чеймберсу в руки книгу, открытую на странице с фотографией ренессансного шедевра Микеланджело: юная Мария, держащая своего сына у себя на коленях после его распятия, в жутковато знакомой позе, — пятисотлетняя статуя, отображающая место преступления в двадцати футах от них.

— Вот дерьмо, — пробормотал Чеймберс.

— Что? — нетерпеливо спросил Винтер.

Чеймберс развернул книгу к нему, лицо Винтера тут же осунулось, сочетаясь выражением с детективом:

— Пьета.

— Бен?.. Бен?.. Бен!

— А?

— Ты вообще меня слушаешь?

Чеймберс непонимающе уставился на нее. Это был «вечер угощений», и они сидели за столиком в их любимом ресторане. Перед ним появилась курица с кокосом и лаймом, а блюдо Евы было уже наполовину съедено.

— Да, прости, — извинился он. — Я просто устал. Значит, с Полом все хорошо?

— Я тебе это рассказывала десять минут назад!

— А… Но все же?

— Я тебе не скажу, — ответила она, скрещивая руки на груди. В ее голосе появился ямайский акцент, как всегда, когда она злилась.

— Давай отложим это, — он показал рукой между ними, — в сторону, похоже, что все было серьезно. Мне нравится Пол.

— Мертвый… Живой. Нельзя точно сказать, пока мы не встретимся на его дне рождения. — На лице Чеймберса отразилось облегчение. — …Или похоронах, — добавила она, переключая внимание обратно на свой ужин. — У тебя что-то происходит на работе?

— У меня всегда что-то происходит на работе, — произнесли они в унисон, повторяя стандартный ответ Чеймберса на этот вопрос.

Она недовольно взглянула на него и снова заверила:

— Я справлюсь.

— О, в этом я не сомневаюсь, — засмеялся Чеймберс.

— Тогда расскажи мне.

Он улыбнулся и покачал головой.

Уронив свои приборы на тарелку, Ева нетерпеливо посмотрела на него.

— Послушай, — спокойно сказал Чеймберс, — я выбрал такую жизнь. Я мог бы стать почтальоном или типа того.

— Муж Вероники — почтальон…

— Это хорошо.

— …Его изуродовала собака.

— А.

— И теперь он не может мочиться стоя. А ты еще можешь мочиться стоя? — спросила она довольно громко, заставляя нескольких посетителей взглянуть в их направлении. — …А?

— …Да, — шепотом ответил Чеймберс. — Я все еще могу мочиться стоя.

— Тогда как насчет того, чтобы стать попроще, крепкий орешек?

Он рассмеялся, раздумывая, зачем он вообще попытался спорить.

— Я только хотел сказать, что я выбрал впустить весь этот мрак, жестокость и ненависть…

— Джамби, — вставила она, лаконично суммируя все своими карибскими суевериями. [2]

— Ага, демоны, — кивнул он. — Я провожу свое время в компании демонов, и я не могу рисковать привести даже одного из них домой к тебе.

Лицо Евы даже не дрогнуло. Чеймберс знал, что потерпел поражение.

— Ладно… — вздохнул он и начал рассказывать.

— …Поэтому я заехал в библиотеку по дороге и нашел это… — Чеймберс говорил уже больше восьми минут, когда он достал из кармана мятую копию: замерзший человек, выполненный в потертой бронзе. — «Мыслитель» Огюста Родена, — провозгласил он. — Что значит, на обоих местах преступления тела были расположены так, чтобы напоминать известные скульптуры.

— Но, — начала Ева, проглатывая еду, — у сегодняшних тел не было следов укола на шеях.

— Верно, — согласился Чеймберс. — Или следов паралитического вещества, использованного в первом убийстве. Но руки матери уже были покрыты следами уколов и все знаки указывают на передозировку героином.

— А как насчет мальчика? Его ударили по голове.

— Я не знаю. Может, что-то пошло не так, — предположил Чеймберс. — Может, он дал отпор. В любом случае, убийца скрыл повреждения гримом, придавая им идеальный вид. Безумие, да? — улыбнулся он, забывшись из-за азарта, что снова оказался в компании демона. Когда Ева обеспокоенно посмотрела на него, он откашлялся и выпрямил спину. — Завтра я пойду с этим к начальству.

— Кто у тебя в напарниках? — спросила Ева.

— А?

— Ну, знаешь, кто за тобой приглядывает? Кто работает с тобой над этим?

— Новенький… констебль. Он хорош, — заверил ее Чеймберс. Ева осунулась. — Тебе бы он понравился.

— Хммм, — ответила она, поигрывая своими косичками и доедая последние кусочки блюда.

— Что не так?

Отодвигая тарелку, Ева посмотрела ему в глаза:

— Знаешь, куда ведет каждая тропа, если достаточно долго по ней идти? — Лицо Чеймберса ничего не выражало. — Она ведет к тому, что ты ищешь.

— Лааадно…

— И ты ищешь демона в человеческом обличье. Ты уже знал, что он умен. Теперь ты знаешь, что он также может быть жестоким. Ты сидишь и улыбаешься, будто это игра, но это не так. Это твоя жизнь, и сегодня она переплелась с его, с жизнью серийного убийцы.