Мийол-ученик (СИ) - Нейтак Анатолий Михайлович - Страница 71

Оказывается, бывают живые люди, каждое движение которых — поэма импровизаций.

Приблизиться к совершенству тебе уже не удастся. Что ж, если за образец совершенства или чего-то близкого Никасси держала мэтра Кемвата, то… придётся смирить амбиции.

Не удастся.

Десятилетия планомерной работы над собой, вероятно, с самого малого возраста, лет с трёх или ещё меньше, под внимательным надзором опытных наставников, создают задел, который можно уменьшить. Который уже хочется уменьшить!

Но обнулить не выйдет. Даже потратив десятилетия.

В не очень большой, ярко освещённой эликсирными лампами комнате, две из четырёх стен которой представляли собой сплошные зеркала отменной гладкости, куда пришёл Мийол вослед за мэтром, последний повернулся к призывателю лицом, замирая на миг. Вспыхнул короткой серией не очень даже и сложных, но изумительно согласованных движений. И снова замер.

Поморщился. Молча, более медленно повторил серию. Опять замер в ожидании, глядя в никуда «полусонным» взглядом.

«Мне нужно… скопировать это?»

Мгновенно собравшись, Мийол попытался повторить показанное. И даже, с формальной точки зрения, преуспел. Если бы не опыт с магоклонами, требовавший почти нечеловеческой тщательности в управлении собственными копиями, с сознательным контролем даже самых малых движений — фрассова грыштха получилась бы, а не то, что нужно. Но и так разрыв между чужой небрежной точностью и собственной вымученной принуждённостью… болел.

Закрыв глаза, Мийол попробовал повторить серию, на лету исправляя ошибки.

И повторил. Наделав новых ошибок, разумеется.

И ещё раз повторил.

Вдвое медленней проделал последовательность движений в обратном порядке. И так же — медленно — в порядке прямом. В обратном. В прямом. В обратном и в прямом.

Разобрал последовательность на отдельные движения. Попробовал повторять их, каждый раз немного меняя отдельные штрихи исполнения. Открыл глаза и проследил за собой, тщательно отслеживая результат при помощи громадных дорогущих зеркал.

— Довольно, — сказал мэтр Кемват, наблюдавший за этим позорищем.

И показал — нарочито медленно — новую серию движений, чуть длиннее первой.

Так и пошло.

Череда шагов, прыжков и антраша с нарочито заложенными за спину руками. Странные наклоны корпусом, при которых позвоночник должен изображать язык пламени. Стойка на руках и разведение ног в шпагатах — продольный, потом сомкнуть вытянутые вертикально вверх стопы, потом поперечный. Движения одной лишь кистью с пальцами, складывающимися в фигуры редкой мудрёности (до такой степени, что некоторые напомнили Мийолу символы мистического языка). Падения, переходящие в волнообразные перекаты, переходящие в нечто уж вовсе…

Потом мэтр извлёк из кладовой инвентарь, и они жонглировали небольшими мячиками, выделывали разные штуки с обручами, гимнастической палкой, вертели короткие дубинки… жезлы, стеки с разноцветными лентами, веера, тупые муляжи сабель. Различные отягощения.

…никак не получалось привыкнуть. Только какое-то движение вроде бы почти удаётся, как мэтр тут же на лету меняет правила. Не даёт завершить очередные попытки. Поэтому изъяны собственных потуг раздражают прямо-таки неимоверно, разжигая в душе и разуме, невзирая ни на какой самоконтроль, жажду улучшений.

Но маг не роптал, принимая это как важную часть происходящего.

Что-то он повторял достаточно успешно. Что-то — с трудом и кривовато. Что-то — с уже совсем великим скрипом, убого и очень далеко от образца.

Многое не мог повторить совсем, при самом горячем желании.

Спустя два часа, когда мэтр Кемват оставался совершенно прежним, а с Мийола пот лил просто-таки потоками, это внезапное и всестороннее тестирование завершилось.

Так же резко, как началось.

— Дышать не умеешь, — ударил вердикт, вынесенный сухим и ровным тоном. — Двигаешься скованно. Суставы не разработаны. Выносливость… для мага-подмастерья — почти приемлема, по нормам хотя бы среднего достигшего — позорно. Управление праной зачаточное. Согласование телесных и пранических движений — никакое вообще. Дефекты развития выправляли, да не выправили. Физическое развитие начинали, да бестолково и однобоко. И забросили.

Пауза.

— Большой плюс, что не придётся переучивать. Чистая доска без кривых узоров. Хорошо. Смекалка присутствует, память есть, упорство чувствуется. Случай не безнадёжный. Работать… можно. Всё зависит от целей. Зачем тебе танцы?

Мийол моргнул.

— Красиво. И полезно.

— Сперва красиво или сперва полезно?

— А… разве это отделимые вещи? Польза и красота — они же как…

— Ясно. Синтетический подход. — Мэтр Кемват неожиданно улыбнулся: слабо, бледно, но с явным одобрением. — Хорошее понимание. Не каждый своим умом доходит. Как твоё имя?

— Мийол.

— Приятно. Какой график возможен и желателен?

— Могу выделять по два часа хоть каждый день.

— Каждый день — не надо. Восстановление после занятий — часть занятий. По три, по четыре часа в чётные дни недели. Здесь, вечерами, со мной. Годится?

— Годится. А…

— О плате поговорим потом.

— Нет, я не о клатах.

— Интересно. Спрашивай.

— Вы — Мастер Основ. И… просто мастер. Не только танца. Почему вы готовы тратить своё драгоценное время на…

Останавливающий жест. Короткий, но выразительный до изумления. Возможно, таким и дикого зверя выйдет усмирить.

— Ты — чистая доска без кривых узоров, — повторил мэтр медленно, полностью прикрыв веки. И выглядя при этом так, словно видит побольше иных, опирающихся на глаза. — А базу должен вырезать мастер. Потому что потом исправить, переучить… не выйдет. Доделывать могут ученики. Начало… драгоценнейшая пора. Начинать должен я.

Мийол не успел толком осознать собственный порыв, как спина его словно сама собой согнулась под прямым углом, а руки крест-накрест сложились на груди.

Лиссаат, приветствие высокочтимого.

— Ступай. Послезавтра жду.

— По слову вашему, мэтр.

На обратном пути призыватель едва замечал захватывающую дух скорость рикша-ролла. Уж очень многое требовалось обдумать.

И послезавтра он, разумеется, снова явился по тому же адресу. Притом — спасибо куратору за очередную подсказку — благоразумно запасшись несколькими видами мазей: для стимуляции локального кровообращения, размягчения связок, противосудорожными, обезболивающими. Они ему предсказуемо понадобились: и перед занятием, и во время, и после. Не менее благоразумно Мийол перед тренировкой скинул всю одежду и обувь, кроме исподнего (в прошлый раз плотный напор новых требований попросту не оставил ему времени для разоблачения).

Не помогло. Как и прохлада в зеркальном зале, доведённая талисманами до уровня лёгкого морозца. Всё едино уже через десять минут призыватель взопрел и оставался взопревшим все последовавшие три часа. Хотя упражнения шли в основном на развитие гибкости, без особого упора на выносливость или силу.

А мэтр Кемват ещё и не ленился попутно выдавать теорию.

— Все слышали про прану. Многие могут её ощущать. Чудесная энергия, сила самой жизни. Маги и особенно Воины учатся использовать её. Осваивают приёмы. Начиная с малой семёрки имперского стандарта: Усиление долгое и краткое, Укрепление долгое и краткое, Чуткость долгая и краткая, Усиление лечебное. Это — фундамент. Опоры нашего Пути.

Пауза. Со стороны Мийола — щелчок тазобедренного сустава.

— Потом должна следовать большая семёрка. Тоже имперский стандарт, но для достигших: Ускорение долгое и краткое, Смещение прямое и обратное, Волна, Прикосновение, Ощущение. От малой семёрки отличие назовёшь?

Стараясь не слишком кряхтеть, Мийол выдавил:

— Частный характер… управления. Для Ускорения, что… действует только на нервы… надо собрать прану в определённой… системе. Не просто всём теле. Для Смещения… менять плотность праны… в разных частях тела. Для Волны — то же, но…

— Хорошо, — не стал дослушивать мэтр. — Для близящихся семи приёмов не нашлось. Лишь три: Уподобление, Преображение лечебное, Сохранение долгое. Все три пиковых приёма требуют не иного распределения праны в теле. Даже выплеска её не требуют, как Прикосновение. Нет. Для пиковых приёмов важно управлять качеством своей праны. При уподоблении — маскируя. При Преображении лечебном — обращая часть праны ядом. И при Сохранении долгом… уплотняя за обычным пределом. Добиваясь сохранения жизни за гранью возможного. Без еды, без питья, без сна и отдыха. И — преображения. По сию пору полное погружение в Сохранение долгое на границе ближнего и среднего чернолесья… или даже в дальнем чернолесье… открывает Путь к конденсации Ядра Сути. Рискованный шаг для застрявших близящихся. Нет! Надо сильнее.