XVII. Аббат (СИ) - Башибузук Александр - Страница 28

— Ты уже труп, Херувимчик… — Барруа попытался сбить меня с направления, а когда не получилось, выплеснул из себя шквал ударов.

Я почти не контратаковал, в основном сбивал его с темпа и ждал удобного момента. И этот момент скоро представился.

Этому приему Антуана де Бриенна научил его учитель Иниго Торрес Эччеверия. Довольно простой, но очень подлый и невероятно трудный в исполнении, потому, что существует большой шанс самому быть убитым, а исполнение сильно зависит от самого противника: его стойки, длины рук, манеры фехтования и даже размера чашки на клинке.

В случае его правильного исполнения, визави мгновенно терял возможность продолжения поединка, мало того, утрачивал навсегда способность работать той рукой в которой держал клинок.

Ни у Антуана, ни у меня прием еще ни разу не получался до конца, но сейчас Барон сделал все, чтобы это случилось в первый раз.

Он атаковал, сильно вытянув руку вперед и подавшись всем телом вслед за ней. Такой маневр на первый взгляд выглядел приемлемы, он действительно едва не достал меня.

Но, как говорят, «едва» не считается.

Я на отшаге, то есть, отступая, с поворотом своего корпуса, сопроводил его клинок своим в сторону, а потом вывернул руку и резко хлестнул кончиком шпаги Барруа по запястью.

От невероятного напряжения у меня самого чуть не лопнули сухожилия, но я все-таки попал!

Глухо хрустнуло, Граф заверещал как заяц и выронил шпагу.

У меня все внутри буквально завопило от радости, но добить Барруа я не смог, потому что поскользнулся и упал на колено.

Чертова парижская грязь!

Машинально защитился дагой, но ублюдок Граф даже не помышлял оо нападении.

Он…

Он просто сбежал: юркнул в подворотню и скрылся во тьме.

— Проклятье!!! — я вскочил и зашипел от острой боли. С желанием догнать урода пришлось немедленно расстаться, потому что каждое движение свирепо отдавалось в колене.

Еще несколько мгновений ушло на проклятья, потом я подобрал шпагу Барона со своим пистолетом и поковылял за Арамисом, который, теоретически уже должен был задержать даму. А точнее, герцогиню де Шеврез. В том, что это она, я почти не сомневался.

Анри Д’Арамиц нашелся очень быстро, он сидел прямо в грязи прислонившись спиной к стене и пытался стереть ладонями кровь с физиономии.

Я пошарил вокруг взглядом, герцогини в обозримом окружающем пространстве не нашел и зло гаркнул.

— Какого черта?

— Ваше преподобие… — виновато мазнул по мне взглядом и сразу опустил голову. — Я подвел вас…

— Это я и так вижу! — я даже отступил на шаг, чтобы не порешить пацана от злости. — Рассказывайте! Как это случилось?

— Я ее догнал и предложил сдаться… — Арамис горестно вздохнул.

— И что?

— Она сдалась, а я предложил руку, чтобы довести ее к вам…

— Тысяча распутных монахов! Или вы поторопитесь со своим рассказом или я сам вас убью!

— А она… — испуганно зачастил парень. — А она… ударила меня чем-то по голове! А когда я пришел в себя, ее уже не было рядом. Простите, я подвел вас. Кто я после этого…

— Лопух! — сухо сообщил я ему на русском языке, развернулся и пошел назад.

— Это по-китайски? — мямлил Анри мне в спину. — А как перевести на французский язык? Я понимаю, что ничего для меня хорошего, но все-таки?

Я резко развернулся и ткнул пальцем в его грудь.

— Забудьте! Никакой дамы не было, и вы никого не преследовали! Мы догоняли тех двух дворян, которых все-таки догнали и убили из пистолетов. Понятно? Забудьте навсегда. Это вопрос нашей жизни или смерти.

— Все понятно, ваше преподобие! — Арамис с серьезной мордой поклонился. — Простите… а что с вашим противником? Мне показалось, что он меня не узнал. Я специально прикрывал лицо полой шляпы.

— Я его ранил, но он сбежал. Но вам лучше пока не показываться ему на глаза.

Мы вернулись к телам барона де Пьемона и его подельника. К удивлению, громила еще был жив и пытался уползти. Я посмотрел на Анри Д’Арамица, тот все правильно понял, не стал играться в благородство и ударом шпаги добил его.

Да, не очень красиво, но выхода другого нет, нам не нужны свидетели, которые сопровождали клятую герцогиню. Черт его знает, как среагирует король, когда узнает, что мы ее упустили, так что, лучше ему по этому поводу не докладывать ничего.

'А пацан все-таки хорош, никаких соплей — приказали, убил не раздумывая, — думал я. — Что до Шеврез… ну, со всяким может случится. К тому же герцогиня по слухам настоящий гений коварства. Хотя случай выглядит довольно странным. Анри резкий как понос, а тут дал себя двинуть по башке изнеженной дворянке из высшего света. Хотя, в этой жизни еще и не такое случается.

Схватка в особняке уже закончилась, стражники и гвардейцы перебили почти всех обороняющихся, правда сами при этом сами потеряли шесть человек. В плен попал хранитель королевской печати де Марийяк и еще несколько дворян калибром поменьше. Брат хранителя печати, маршал де Марийяк погиб в карете, это именно он пытался отстреливаться.

Я места себе не находил от злости, хотя понимал, что приказ арестовать всех, живыми или мертвыми формально выполнен. А про де Барруа и герцогиню решил не докладывать. Благо, хранитель королевской печати при экспресс допросе ни словом о них не обмолвился. По его словам, они только приехали и ни с кем не успели повидаться. Остальные пленные сообщили, что в доме было несколько женщин, но кто они — неизвестно.

И да, внезапный арест не получился, потому что заговорщиков предупредили. Кто — осталось неизвестным, прибежал какой-то простолюдин. Проводить дознание я не стал: пусть люди кардинала сами разбираются. Мне и своих забот хватает.

К счастью, боль в колене немного утихла, я уже почти не хромал, что до Графа… Да, очень скверно поучилось, но, я почему-то уверен, что мы с ним очень скоро снова встретимся.

Пленных отвезли в Бастилию, а сам я вернулся к отцу Жозефу, где подробно изложил результаты операции.

Думал, что капуцин выпишет мне по первое число, ведь операция по захвату была проведена из рук вон безобразно, но, к моему удивлению, падре остался довольным и даже, впервые за все наше общение, предложил мне кресло.

— Вы как должно исполнили поручение! — с отрешенным видом смотря на тлеющие поленья в камине говорил монах. — Несомненно, его высокопреосвященство и его величество будет довольным вами, но прислушайтесь к моим словам: ваша стезя — это духовный путь! Священники — это не только пастыри, они администраторы, которые составляют основу государства.

«Иди ты в задницу, старый хрыч», — любезно поблагодарил я его, гадая, какого хрена он все не отпускает меня.

Время уже шло к утру, я от усталости едва держался на ногах и больше всего на свете хотел лишь одного — завалиться в постель.

— В вас я заметил божью искру! — строго сообщил капуцин. — Это большая редкость для нашего времени.

Я все еще не понимал, к чему он клонит и дежурно кивал.

— Я не провидец, — со странными жутковатыми огоньками в глазах заявил отец Жозеф, — но, все идет к тому, что вы войдете в королевское окружение. Может показаться, что большего для себя нельзя пожелать, однако, вы созданы для гораздо более великих дел…

Капуцин прервался, когда в кабинет вошел служка и заговорил только после того, как он закончил сервировать стол и вышел.

— Вино, вино, — монах взял в руки маленькую глиняную бутылочку и наполнил из нее почти черные от старости деревянные стопки. — Я не понимаю, что люди находят в вине, истинный напиток сильных — это… — он прервался и с намеком посмотрел на меня. — Впрочем, я знаю, что вы предпочитаете сидр и могу приказать принести его для вас…

Воздух наполнился ароматом испанской крепкой виноградной водки — орухо.

Я взял в руки стопку, немного помедлил и спокойно ответил:

— Вы правы, отче, я предпочитаю сидр любому другому напитку, однако, иногда, очень редко, все-таки позволяю себе рюмочку-другую аguardiente de orujo. Да, это слабость, но я не претендую на лавры абсолютного аскета. А еще, я уже наладил производство этого напитка у себя в аббатстве. Будьте уверены, даже в Кантабрии, на родине этой амброзии, ничего подобного не производят…