Крепостная навсегда - Езерская Елена - Страница 31

• Предыдущая
• 31/40
• Следующая

— Никогда! Прошу вас, оставьте меня.

— Как прикажите, Елизавета Петровна. Желаю вам сладких снов.

Забалуев бочком удалился. Он почти неслышно спустился по лестнице, но не успел и нескольких шагов сделать по коридору, как его остановила сильная смуглая рука, приставившая ему нож к горлу. Второй рукой цыган затянул его в угол за колонною, где света было поменьше и место нелюдное.

— Узнал меня?

— Как ты сюда попал?

— Разве твоя невеста тебе не сказала, что я умею проходить сквозь стены?

— Только сделай что-нибудь, Седой, я закричу! Сбегутся люди, тебя под арест, а табор твой разгонят.

— Зачем мне руки пачкать? Я тебя не трону. Л людей тебе самому звать не резон. Люди придут, я им такое про тебя расскажу, что у них волосы дыбом встанут.

— А кто поверит в твои цыганские сказки?

— Вот и посмотрим, поверят или нет! Хочешь, прямо сейчас с твоей невестой поговорю, а ты послушаешь?

— Не надо!

— Где деньги?

— Отдам. Завтра. Заброшенную избушку на берегу озера помнишь? Рядом с табором.

— Во сколько?

— В два часа пополудни, но только без свидетелей.

— Бог свидетель! Смотри, обманешь — не поздоровится!

— Без обмана, — прошептал Забалуев, — отдам, все отдам завтра же!

Забалуев почувствовал, что хватка ослабла, и острый металл уже не холодит подбородок. И тогда он позволил себе оглянуться — цыгана и след простыл, словно и не было его. Забалуев отступил и прижался к стене — его слегка потряхивало…

А Долгорукой опять не удалось довести дело с книгой до конца. В который раз в кабинет проникла уставшая и какая-то осунувшаяся за последние дни Татьяна и сообщила, что в гостиной барыню дожидается князь Репнин. Долгорукая удивилась, но потом рассудила, что, возможно, этот визит как-то связан с намерением Андрея жениться на княжне Репниной, и велела Татьяне принять гостя по первому разряду и предупредить его, что сама она скоро спустится.

— Князь! Какой сюрприз! — ослепительной улыбкой приветствовала она Репнина, входя в гостиную.

— Здравствуйте, Мария Алексеевна. Наконец-то, я добрался и до вас.

— Жаль, что мы увиделись мельком на спектакле — такая трагедия!

— А вы уже поправили здоровье?

— Здоровье? Ах, да, мне лучше, значительно лучше, — Долгорукая жестом пригласила Репнина присесть на один из диванов.

Он последовал ее приглашению.

— Вы, оказывается, любите птиц? — Репнин кивнул на клетки с канарейками.

— Мой муж любил охоту, рыбную ловлю, а я вот завела себе птаху мелкую, этим и довольствуюсь.

Я весьма рада познакомиться с вами поближе, Михаил Александрович! Андрей так много говорил о вас.

— Он сейчас здесь?

— Нет, уехал в Петербург, к вашей сестре. Возможно, наши семьи скоро породнятся.

— Я знаю, что Наташа уже написала письмо родителям в Италию. Они ответили, что будут счастливы благословить ее союз с наследником столь славной фамилии.

— А вы гостите у Корфов?

— Владимир — мой старый друг.

— Я так сочувствую его горю, — Долгорукая поднесла платочек к глазам. — Смерть барона для всех нас большой удар.

— Вы хотели сказать — убийство?

— И не говорите, не говорите… У какого чудовища рука поднялась? Барон и так был слаб сердцем, болел часто. Не дали старику умереть спокойно, ироды.

— Вам ведь довелось быть рядом с бароном в тот злополучный вечер?

— Да, да. Как сейчас помню — барон всем предлагал выпить с ним бренди. Но все предпочли вино.

— А вернулись вы домой вместе господином Забалуевым?

— Но, почему, собственно, вы задаете мне такие вопросы?

— Я думал с вашей помощью восстановить доподлинно картину его последних часов.

— Что ж, похвально, я прекрасно понимаю вас, князь. Однако я думаю, что вам об этом лучше поговорить с Андреем Платоновичем. Он в тот вечер приехал к Корфам раньше всех. Когда Владимир пригласил меня в дом, Андрей Платонович был уже в библиотеке, а Иван Иванович появился последним.

— Добрый день, князь. Рад вас видеть в добром здравии, — Забалуев, едва оправившись от разговора в коридоре, поспешил в гостиную. Он услышал последние слова княгини, и они ему не понравились. Забалуев решил вмешаться.

— Простите, вы так громко разговаривали, что я невольно слышал вас. И позволю себе внести кое-какие уточнения.

— Буду вам крайне признателен, — кивнул Репнин.

— В тот злополучный день мы пили за здоровье моей невесты, поднимали тост за нашу предстоящую свадьбу, — Забалуев бесцеремонно уселся в кресло напротив княгини и выразительно посмотрел на нее. — Кстати, Мария Алексеевна, еще до моего приезда вас видели в поместье Корфов — вы прогуливались по двору.

— Да полноте вам, Андрей Платонович, — Долгорукая махнула на него платочком, словно отгоняла назойливую муху, — когда я приехала в поместье, то первым делом повстречала Владимира. А вы были уже в библиотеке. Пойду, посмотрю, как там Лиза. Не прощаюсь с вами, князь.

Долгорукая быстро поднялась и вышла из гостиной.

— Табачку, Михаил Александрович, не желаете? — поинтересовался Забалуев, доставая свою любимую бомбоньерку — Благодарю, — отказался Репнин.

— Как угодно, — Забалуев набрал щепотку и затолкал ее себе в нос.

— Признаться, я озадачен, Андрей Платонович. Насколько я помню, во время пашей последней встречи я просил вас о содействии в аресте управляющего Корфов, Карла Модестовича. И вот вы являетесь с исправником не за управляющим, а для того, чтобы арестовать Владимира. Будьте здоровы!

— Благодарю вас, — чихнувший Забалуев полез за новой порцией табачку. — Да я собирался арестовать Владимира Ивановича, но это лишь часть задуманного мною плана. Я хотел, чтобы настоящий преступник расслабился и раскрыл себя.

— И кто же он, по-вашему?

— Я готов назвать вам его имя, но в обстановке, где нас никто не смог бы услышать. Давайте встретимся завтра!

— Где и в котором часу?

— Недалеко от моего поместья, ближе к озеру есть заброшенная избушка, любой крестьянин вам ее укажет. Встретимся там завтра в два часа пополудни…

Оставив Забалуева и Репнина в гостиной, Долгорукая поднялась к Лизе. Разумеется, поход к ней был скорее предлогом, чем насущной необходимостью. Долгорукой не понравилось, как дотошно выспрашивал Репнин и как ловко вмешался в разговор Забалуев, тут же принявшийся усердно выгораживать себя. Подобное поведение будущего жениха дочери ее не порадовало, но и не удивило — Мария Алексеевна и сама не была чиста перед Богом. Забалуев, конечно, тоже не ангел, но полезный человек и вынужденный соратник в ее тяжбе с имением. И поэтому княгиня сочла за лучшее избежать лишних и не совсем приятных вопросов молодого князя и нашла для этого понятный и вполне правдоподобный предлог.

— Лиза! Что ты делаешь? — удивилась Долгорукая, входя в комнату дочери.

— Вот, нашла что-то любопытное, — Лиза стояла перед зеркалом и примеряла на себя фату из сундука, доставшегося ей в наследство от бабушки. — Вы помните этот флер-д-оранж, маменька?

— В этой вуали я венчалась с твоим отцом, — нахмурилась Долгорукая.

— Вы были счастливы в день свадьбы?

— Хотя мой брак устроили родители, я по-настоящему обожала своего мужа и была счастлива.

— Маменька, простите меня за то, что я так часто говорила, будто вы не любили отца. Теперь я вижу, что это не так. А вы помните день своей свадьбы?

— Это трудно забыть, — Долгорукая с подозрением взглянула на дочь, но Лиза смотрела с такой искренностью, что княгиня растрогалась. — Когда я шла к алтарю, было столь светло и празднично, что казалось, все вокруг пронизано любовью и радостью.

— О, как бы мне хотелось почувствовать это… — мечтательно сказала Лиза. — Смотреть через вашу вуаль на своего жениха, и видеть мир, осиянный любовью. Маменька! Вы позволите мне выйти замуж по любви?

— Ах, вот в чем дело! — Долгорукая тут же очнулась и заговорила своим обычным и недобрым тоном. — Хитришь, милая, по-своему повернуть хочешь? Только ничего у тебя не получится. Будет по-моему, ибо я не враг тебе — я тебе счастья желаю!

• Предыдущая
• 31/40
• Следующая