Песнь лезвия конька (СИ) - "EvgenyaTrofims" - Страница 16

— А ты интервью давал? — Даша повернула голову на очень пофигистичного парня. Он кивнул, сдавленно угукнув. Калинина махнула на него рукой очень скоро, возвращаясь к шестиминутной разминке.

Тут и там были четверные прыжки, разминка лютая. Несмотря на то, что основная часть сборников прошла в первой разминке. А тут их было всего двое, и один из них Тимур.

Тройной лутц.

Тройной тулуп.

Сделал. Арена забыла ему даже поаплодировать, очень тихо получилось, по сравнению с тем, что должно было быть. Они точно удивились, ждали четверных.

— До конца разминки осталась одна минута.

Все. Совсем скоро. Тимур подъехал к тренерам, доставая салфетку и вытирая нос. Да уж, холод давал о себе знать. И Денис Русланович решил не молчать, раз уж Тимур подъехал.

— Слушай, — тренер наклонился вперед, — Ты катаешься, чтобы показать программу. Никаких лишних движений, никаких особых прыжков. Больно после тройного — крути двойной.

Что же, тройной аксель в начале будет изюминкой. Тимур улыбнулся, убирая платочек в сторону и кивая Денису Руслановичу. Не убьют же его, в конце-концов.

— На лёд приглашается Олимпийский Чемпион, Тимур Панкратов!

Его объявление утонуло в аплодисментах, поддержка была колоссальная. А он пытался понять, насколько опасны падения для него на сегодня. Убиться в планы не входило от слова совсем.

Короткая программа была поставлена под музыку Dangerous Affairs. Короткая программа в стиле восемнадцатилетнего академичного Тимура, который очень любит классику. И образ скрипача, который хочет сыграть свою музыку всему миру. Это близко к самому Тимуру, ведь он хочет кататься для всего мира.

Денис Русланович вовлечен в каждое движение. И очень себя сдерживает, чтобы не снять Тимура прямо сейчас. Просто вытащить со льда и не позволить кататься. Понял, что не успел, когда музыка все же заиграла. Всё. Пути назад нет.

К экранам прильнули сотни зрителей. Олимпийский Чемпион на льду, показывает свою новую короткую программу. И пусть её наполнение особо не менялось из года в год, подача всегда была разной.

Тамара Львовна ушла с арены.

Программу ставил Денис Русланович лично. Главный тренер штаба редко расщедривался на подобное в сторону воспитанников, но в случае с Тимуром это было исключением. И в случае с Катей тоже. Тимура вообще очень радовало то, что Катю приняли в штабе как родную. Может быть, и была капля его влияния в этом, но для результата не имело значения.

Первый прыжок Тимура был недалеко от начала программы. Он буквально успевал один раз показать скрипку, и на двадцатой секунде уже аксель. Тройной по задумке.

И сейчас тоже будет тройной.

Тройной аксель.

Тимур улетел в степ-аут, хватаясь за ногу. Её свело порцией боли, да такой, что Тимур растерялся на несколько секунд. Потом продолжил на автомате, но не мог не прихрамывать. Черт. Боль была настолько сильной, что уши заложило. Тимур буквально не слышал музыку и докатывал на чистых волевых.

— Пиздец, — позволил себе высказаться Денис Русланович. И был чертовски прав. Какой тройной аксель, нахрен?! Как он вообще придумал его прыгать?! Роман сбоку угрюмо кивнул.

— Что-то не так, — прошептала Даша.

Тимур совершенно не слышал музыку, катался как сломанная кукла. Половину хореографии пропустил, его главной целью было просто устоять. И вращение после тройного акселя тоже далось очень нелегко.

— Тима, — Ева покачала головой, смотря на экран. Дико волновалась, и вот, не зря. Не дай бог Тимур сейчас ещё сильнее повредил ту самую ногу… Ему ведь уже не девятнадцать лет. Организм более взрослый, не заживает всё как на собаке.

Тройной лутц.

Тро… двойной тулуп.

Бабочка получилась на тулупе, Тимур просто не смог скрутить. А от приземления нога заныла ещё больше.

Ещё один прыжок был после дорожки шагов, но он сомневался, что и дорожку то сделает. Не то что прыжок. Тогда было принято решение прыгнуть сейчас, перед вращением, а после докатывать.

Двойной флип.

Снова бабочка от боли и нога, которую свело. Несколько попыток проехать вперёд по программе и Тимур все же берется за ногу. На несколько секунд, после, прихрамывая, подъезжает к Денису Руслановичу.

— Не могу.

Тимур выдыхает это шепотом, и Денис Русланович показывает крест. И тем, кто сегодня негласно судят, и тем, кто занимается музыкой. Издеваться не стал, над Тимуром и так уже поиздевались.

— Иди сюда, — Ушаков выпускает Тимура со льда, и тот практически сразу чуть не падает.

Девочки одновременно шумно вздохнули. Тимур, и так хромает… Нет. Даже не так. Тимур, и сдался посреди проката. Все очень плохо. И это было понятно всем.

Зал аплодировал, поддерживал, но Тимур этого не слышал. За пеленой боли вообще мало что было понятно. На лбу выступила испарина, организм пытался пережить этот момент и не упасть в обморок. Но, к болевому шоку Тимур был очень и очень близко. С одной стороны его придержал Роман, с другой Ушаков.

Дальше все как в тумане. Раздевалка, снятые коньки, врач сборной, разматывающиеся бинты, острая пронзительная боль. Закинутая голова, прикушенные до крови губы, но при этом ноль звуков. Громкие разговоры тренеров и врачей, кажется, это уже была скорая… Телефонный звонок, на который ответил Денис Русланович, чья-то блондинистая макушка, мать. И это смешалось, не было никакой четкой картины.

А внутри только одна мысль, преследующая всё время. Мысль не о боли, а о том, что он сдался. Заявился, не докатал, и сдался. Непозволительная роскошь для Тимура Панкратова, которую он вряд ли забудет.

С ним разговаривали и, кажется, он даже что-то отвечал. И смотрел на ногу, которая не двигалась и абсолютно не слушалась его. Только болела. И была в крови. Кажется, закрытый перелом перешёл на новую стадию.

— Всё будет хорошо.

Денис Русланович уехал с прокатов, несмотря на то, что у его воспитанников ещё будут брать интервью. И несмотря на то, что там ещё несколько спортсменов из его штаба. А вместе с ними и Катя, которая отвечала за коммуникацию с Евой. Давать телефон Тимуру было опасно, мало ли что наговорит. Ей вообще волноваться не нужно, у нее рядом двое маленьких детей.

Тимур не понял, уснул он или оказался без сознания в какой-то момент. Просто картинка пропала, а на заднем плане остались только чьи-то тихие голоса.

— Саша!

— Ебучий маскарад, — Сурков сел на льду, стряхивая влагу с рук. На спине и ногах остался снег, который тоже будет таять. А Маскарад — это и про ругательство, и про песню. Он катался под маскарад Марка Эрмлера. Ну как, катался. Сейчас скорее просто падал и проклинал день, когда они решили делать настолько сложный контент.

Пять четверных и тройной аксель.

Похожий контент был практически у всех, только вот никто, кроме Саши, не собирался исполнять это на контрольных прокатах. А он был в оптимальной для себя форме, и хотел внимания от зрителей. В общем, сейчас и поплатился за это.

— Все в норме? — Анна Павловна кричала с другого конца льда, за бортиком.

— Да, я въехал в ямку!

— В ямку он въехал, — недовольно прошептала Анна Павловна, наблюдая уже за другим спортсменом. За Лебедевым, который после вчерашнего дня разозлился на себя и без конца лепил четверные прыжки на разминке. Причём, очень успешно, в отличие от Суркова. Совершенно разные тренировки получались у учеников Анны Павловны.

Артём четверные не прыгал. Потому что он и не будет их прыгать на контрольных прокатах сегодня. Совместно с Варварой Михайловной было принято такое решение, чтобы поберечь здоровье и ещё не привыкшие конечности. Заново не привыкшие. А по задумке, в программе был и четверной сальхов, и четверной лутц.

Дима тренировал четверной аксель, пока что каждая попытка была успешной. Он этим очень удивил практически всех — на контрольных прокатах и четверной аксель? Стоит ли игра свеч? Дима на этот вопрос в интервью не ответил, просто ушёл фразой «посмотрим после проката».