Площадь диктатуры - Евдокимов Андрей - Страница 5

• Предыдущая
• 5/124
• Следующая

– Мы же не дикари, чтобы без тоста пить, - укоризненно сказал Рабкин.

В соседнем зале играл оркестр. Он увидел, что она одна, за столом вокруг никого не осталось, а с другого конца к ней направился невысокий мужчина в мешковатом светлом костюме.

– Я сейчас, я танцевать хочу, - торопливо вставая, сказал Горлов. Ему было непривычно тяжело сделать несколько шагов, и у него отчаянно вспотели руки.

– Можно вас пригласить?

Она посмотрела снизу вверх, и, заметив ее недоумение, он торопливо добавил: - Вы - Лариса Волконицкая. Неужели вы меня не помните?

– Так и пойдете танцевать - с салфеткой в руках? - она была в черном шелковистом платье с вырезом на спине.

Горлов скомкал салфетку и бросил ее на пол.

– Мы летели из Краснодара, вы согнали меня с места, а потом угостили кофе…

– Нет, это был ваш кофе, - засмеялась Лариса, - я привыкла отдыхать в первом ряду, а вы мне помешали. Открываю глаза: передо мной розы, подумала, что это во сне.

Играли что-то медленное. Горлов поразился, как удобно его руке и хотел сказать, как чудесно она танцует и какая тонкая у нее талия, но постеснялся. Они молчали, пока он не спохватился:

– Как вы здесь, оказались?

– Подружка недавно вышла замуж за москвича, и сегодня у нее день рождения, видите - в том углу танцует? Она еще скучает по дому, вот я и приехала.

– Домой скоро?

– Сегодня. Скоро за мной муж заедет, его задержали на совещании, потом сразу на вокзал. А вы как сюда попали - у Крайкома и здесь забронировано?

– Я с приятелями из нашего министерства. Отмечаем окончание разработки, - Горлов не удержался, ему вдруг захотелось поделиться, - и мое повышение. Замминистра обещал, что до конца года. Правда, придется на время уехать из Ленинграда, и мы вряд ли еще встретимся.

– Но мы же встретились…

– В одну воронку снаряд три раза не попадает.

– Я похожа на снаряд? Или на воронку?

– На то и на другое, - брякнул Горлов. Танец заканчивался. Он снова попросил ее телефон, но она только улыбнулась:

– Вас далеко переводят?

– В Челябинск, начальником КБ.

– Чем дальше от дома, тем чаще летают. У нас есть рейсы в Челябинск, мы наверняка увидимся. А вот и муж подъехал, - она помахала рукой, но Горлов не стал оглядываться.

– Хотите, я вас познакомлю? - спросила Лариса.

Горлов вдруг вспомнил, как лет в пять потерял любимую игрушку - заводного мотоциклиста. Потом были потери весомее, их было много, но та запомнилась как самая горькая.

– Нет, не хочу, - ответил он, остановившись посреди зала, - но вы никуда не денетесь, я вас найду. Обязательно! Так и знайте!

Возвратившись, Горлов налил водку и молча выпил.

– Выглядишь, как в смертный бой собрался, - сказал Нестернко

– Хотите, расскажу смешную историю? - Горлов чувствовал, что пьянеет, но есть не хотелось. - Один мастер долго вкалывал где-то на Севере, скопил тысяч шесть. Семьи у него не было, и он решил оттянуться всласть. Оставил самую малость наличными, остальное определил на аккредитивы и купил билет в Сочи. Добрался до Хабаровска, а там, представьте, нелетная погода. Что делать? Загудел, попал к одной шалаве, она с братом хотела его обобрать, да, что с аккредитивами поделаешь? Короче: с грехом пополам и с больной головой мастер сел в самолет, тогда еще ТУ-104 летали. Мужик был обстоятельный, у него, как вы понимаете, с собой было. Только начал поправлять здоровье, стюардесса прицепилась. Дескать, нельзя распивать. Он стал объяснять, она ни в какую - уперлась, как баран.

– Почему баран? Скорее, овечка! - засмеялась Таня.

– У таких овечек, как ты, рога крепче бараньих, - обиженно вставил Нестеренко.

– Не мешай, Саша!

– Пой, ласточка, пой. Сперва попоем, потом зароем! - не скрывая злости, буркнул Нестеренко, который всегда злился и скандалил, когда выпьет. Потом, правда, извинялся.

– Что же дальше? Вы так интересно рассказываете, Борис Петрович, - Таня примирительно погладила Нестеренко по плечу.

– Дальше? Мастер обложил ее, как привык с работягами - на пять этажей ниже нулевого уровня - и продолжил начатое. Рейс был долгий, часа через полтора пришел в себя, и стало паршиво, что ни за что девушку обидел, красивейшую, между прочим, девушку. Еще полчаса помаялся и пошел извиняться. Она зла не затаила, угостила кофе или чаем, - не помню, - чуть-чуть поговорили. Тут как раз посадка в Домодедове, а ему в Шереметьево надо, там пересадка до Сочи. Собрал вещички и пулей к выходу. Спешит к автобусу и вдруг видит: идет эта стюардесса по летному полю и чему-то улыбается. Он было бросился к ней, не тут-то было - за забор не пустили. А она тем временем исчезла, как сквозь землю провалилась.

Уже три автобуса уехали, уже самолет из Шереметьева давно улетел, а он все метался по аэропорту, но так ее и не встретил. Тем временем ночь наступила, мороз, а он налегке: шубу и валенки у приятеля оставил. Милиционеры коситься стали. Он решил, что встретит ее на обратном рейсе, и полетел в Хабаровск. Прилетел, выспался, решил, что дурак, обменял в Сберкассе аккредитив и ближайшим бортом снова - через Москву на юг. Входит в самолет и глазами: туда-сюда. Опять ее нет! Да так ему тошно стало, что уперся и решил взад-вперед летать, пока не встретит.

– Черта с два, встретил! - хмыкнул Рабкин.

– Как же иначе? Когда очень ждешь, то обязательно сбудется! - воскликнула Таня.

Горлов выпил еще рюмку и продолжил:

– Так он пролетал весь отпуск, истратил все деньги, до копейки. И встретил ее. Но встретил поздно, когда поднимался по трапу, чтобы лететь к себе на буровую. Она прошла совсем недалеко, но к другому самолету. А мастер так и улетел. Над ним долго смеялись, и кто-то подсчитал, что он пролетел половину расстояния до Луны.

Горлову стало очень грустно, потом Рабкин деликатно намекнул, что утром рано вставать. Выпили на посошок, Горлову едва хватило, чтобы расплатиться. По дороге завезли Рабкина домой. Нестеренко с Таней хотели подождать до отхода поезда, но Горлов уговорил, что это ни к чему.

Была половина двенадцатого. Горлов стоял на площадке перед входом в Ленинградский вокзал, у самого парапета и, не торопясь, докуривал сигарету. В воздухе уже потянуло прохладой, и на фоне темно-сиреневого неба ярко светились огни высотной гостиницы "Ленинградская". Сутолока и людской водоворот постепенно стихали, движение на площади заметно уменьшились. Потом, откуда не возьмись, появился регулировщик. Размахивая жезлом, он отгонял машины, освобождая подъездную стоянку. Не прошло и пяти минут, как на это место, к подножию широкой, двухпролетной лестницы одна за другой стали подъезжать черные "Волги" со спецномерами и никелированными усиками антенн. Выходившие из них отличались не только стильной импортной одеждой. Их лица были особо значительными и как бы отрешенными от всего окружающего. Это прибывала особая публика - пассажиры экспресса №1, - знаменитой "Красной стрелы", - сплошь забронированного для московской и ленинградской номенклатуры. Простой командированный только чудом мог купить билет на "единичку" или "Стрелку" - так называли этот поезд железнодорожные кассирши.

Мимо Горлова шли известные на весь Союз киноартисты, генералы, иностранные дипломаты, старательно подражающие им совзагранслужащие и партийные работники высокого ранга, даже здесь, среди себе подобных выделявшиеся неуловимой с первого взгляда надменностью и особой, только им свойственной статью.

Горлов подумал, что похож на поручика из повести Куприна, который ходил на станцию захолустного местечка к приходу курьерского. Поручик носил широкую шинель, с заляпанными грязью полами и галоши. Да, на нем были галоши, и он вовсе не ощущал собственной ничтожности.

"Мы чужие на этом празднике жизни, - повторил про себя Горлов, чувствуя тяжесть не отошедшего хмеля, но потом ухмыльнулся: - Дайте срок, а пока черт с ними!".

И тут он снова увидел Ларису. Она вышла из машины вместе с полным мужчиной в финском терленовом костюме, такие носили сотрудники Обкома и секретари райкомов. "Наверное муж", - подумал Горлов. Они прошли в двух метрах, но она смотрела в другую сторону.

• Предыдущая
• 5/124
• Следующая