Мой любимый компас (СИ) - Гагарина Лека - Страница 10

— Ладно, — вдруг неожиданно сам для себя выдыхаю, — давай начнем все сначала.

Она глазами недоуменно хлопает и губу нижнюю зубами зажимает, словно раздумывает: давать мне второй шанс или не стоит. Только я так засматриваюсь на то, как пухлая, влажная, розовая плоть исчезает за рядом белых жемчужных зубов, что чуть не въезжаю в бампер соседней машины. Звук клаксона выводит меня из дурмана, а я даже стону в голос от своего идиотизма.

Резко сворачиваю на стоянку рядом с кафе и заглушаю двигатель. Ясинья смотрит на меня своими потрясающими серо-голубыми глазами и неуверенно хлопает ресницами. А я решаю, что двум смертям не бывать с улыбкой выдаю:

— Привет, Яся. Отлично выглядишь, — но уже на следующей фразе включаю свою обычную манеру общения и спокойно добавляю, — давай зайдем в кафе и перекусим. Я сегодня еще не завтракал, поэтому слегка кусаюсь.

Девчонка неохотно, но выходит из машины и с обреченностью человека, идущего на казнь, медленно переставляет за мной ноги. Выбрав свободный столик у окна, беру меню и, не особо запариваясь, тыкаю пальцем в омлет с беконом, блинчики и кофе.

— Что ты будешь? — смотрю на девчонку, которая даже не притрагивается к меню, а только дрожащими пальцами нервно сжимает телефон.

— Эмм, — некоторое время мнется она, словно ответ придумывает на ходу. — Я уже позавтракала.

По лицу вижу, что врет. Стесняется? На диете, может? Только вот куда ей диета? И так прозрачная почти.

— Кофе? Чай? Сок? — даже интересно становится, что она ответит.

Яся снова мило улыбается и отрицательно мотает головой.

— Могу выпить стакан воды без газа, если тебе неудобно при мне есть.

Правда, что ли? Вода без газа? Никогда мне не нравились зацикленные на диете девицы. Уже костями гремят при ходьбе, а все туда же.

— Воды?

— Ага, — и ресницами безмятежно хлопает.

Пока официантка с явным раздражением мнется у столика в ожидании заказа, облокачиваюсь на спинку стула и накидываю варианты:

— Омлет, яичница, яйцо пашот?

— Там белок, — не задумываясь, произносит Яся.

— Фрукты, десерт?

Здесь девчонка просто фыркает и весело заказывает глаза.

— Может, просто морковку тогда погрызешь? — мне уже и самому интересно, чем эта перепалка закончится.

— Нет. Благодарю, — улыбка сходит с ее лица, а я добиваю.

— Почему?

— Она оранжевая, — зло выдыхает Яся и порывается встать со стула.

За руку ее хватаю и практически насильно усаживаю обратно. Официантка сбегает, а мы подвисаем в каком-то вакууме, сразившись взглядами. Ее — мятежным и моим — непоколебимо-настойчивым. В какой-то момент Ясинья выдыхает и словно сдувается, отводит взгляд в сторону. Руку ее выпускаю и снова разваливаюсь на стуле.

— Ты не ешь оранжевое, фисташки и белок, — задумчиво высекаю, следя за ее реакцией. — Если ты не модель или веган, то ты…

Девчонка на каждое мое слово лишь фыркает и глаза закатывает. Мне становится любопытно, почему она так тщательно скрывает свои проблемы со здоровьем. Не хочет, чтобы жалели?

— Ну, давай, Яся, помоги мне. Нам придется много времени проводить вместе. Я все равно рано или поздно узнаю правду, — задумчиво смотрю в ее глаза. — Обещаю, что это останется между нами.

Она несколько минут молчит, словно сама с собой борьбу ведет, но снова не выдерживает и громко вздыхает.

— Я аллергик. Ясно! Вся еда, которую ты перечислил, способна меня убить. Особенно фисташки, — весело произносит она, будто ничего такого не сказала, и пожимает плечами.

У меня от этой информации даже озноб по коже проходит. Никогда до этого дня не приходилось сталкиваться с такой формой аллергии. Для меня это понятие означает красный сопливый нос и еще, быть может, сыпь на теле. Но не более. А здесь Яся заявляет, что гребаные фисташки могут ее прикончить.

Потом вспоминаю, как она, практически не дыша, умирала на газоне, и понимаю, что тут что-то не сходится.

— Ингалятор тебе нужен для этого? — даже лоб хмурю от того, в каком ускоренном режиме начинают шевелиться мои мозги.

Она громко и судорожно переводит дыхание. Мнется еще какое-то время и, наконец, решается.

— Лекарства в нем снимают отек и позволяют мне дышать, — послушно отвечает девушка, и я замечаю, как трогательно дрожат ее пальцы, скручивая ни в чем неповинную салфетку.

— Что-то все равно не сходится, Яся.

— Что именно?

— Ты отключилась в парке вовсе не потому, что съела морковку. А потому, что тебя напугали те упыри.

Я же в мужской раздевалке,

где Глеб Юсупов собирается штаны снимать!

©Ясинья Сверчкова

Еле пережила этот завтрак. А Юсупов оказался настойчивым, а главное — наблюдательным. Всем прежде хватало моих объяснений, а он прицепился, как следователь на допросе. Даже странно. И какое ему дело до моей аллергии? Но нет же. Вопрос за вопросом! Невероятно.

От дальнейшего допроса с пристрастием меня спас звонок его телефона. Ему позвонил, кажется, Водянов и, Глеб быстро проглотив свой завтрак, ринулся на вход. Только перед тем, как выдвинуться к университету, погрозил мне пальцем у носа и с нажимом произнес:

— Мы с этим еще не закончили!

Ага, как же. Нечего тут обсуждать. В конце концов, его это не касается.

Перед занятиями забежала в деканат, чтобы взять вопросы для олимпиады. Вот пускай лучше тесты решает и плавать меня учит, как и договаривались. Вместо того, чтобы нос совать, куда не просят.

Пары пролетают на одном дыхании. Все-таки хорошо, что учеба мне легко дается. Это экономит много сил и нервов.

После занятий мы выходим в коридор, и Таисия ведет нас новыми тропами. Я пока вообще плохо ориентируюсь на местности. Зато Тася здесь своя.

— Надо зайти в деканат и спросить, где есть свободные аудитории для занятий. Насколько я знаю, сейчас с местами туго. В университет по обмену опытом приехали другие филиалы. Но я уверена, нам что-нибудь подберут.

Словно в противовес ее словам, секретарь в деканате разводит руками и заявляет, что свободных кабинетов нет. Вместо тысячи слов она вручает нам в руки ключи от каких-то каморок и отправляет восвояси.

— Обязательно выскажу сегодня отцу все, что думаю по этому поводу! — гневно фыркает Тася и возмущенно откидывает со лба копну рыжих волос. — В конце концов, это они с Родниным придумали. Нам это вообще не нужно.

Тася так смешно возмущается, что мне становится на мгновение жаль ее отца. Несмотря на то, что он являлся ректором университета, дочь ему явно спуску не дает.

У стенда с расписанием уже стоят наши «ученики». Таисия, как генерал на плацу, машет Левину рукой в направлении отведенного им помещения и, гордо задрав нос, топает мимо, не произнеся ни слова. Левин возмущенно вскидывает свою черную бровь, скрипит зубами и с явной неохотой двигается следом.

— Кажется, рыжий гном не в духе, — хохочет Водянов, но как только видит свою «наставницу» меняется в лице, и такое ощущение, что сейчас заплачет.

Алена Григорьева, хоть и отличница, выглядит, мягко говоря, странно. Брекеты на зубах, роговая оправа на старомодных очках и прикид, как у Кати Пушкаревой. Забавно наблюдать, как Кирилл весь подбирается, когда она подходит, кривится и нехотя бредет за девушкой.

— Ему хоть девчонка досталась, — недовольно бормочет Царев и при виде Конева осеняет себя крестным знамением.

Потом и вовсе достает антисептик из кармана своих явно дорогих брендовых брюк и с брезгливостью прыскает на спину Сергею.

— Ну что, идем? — произносит Глеб, когда мы с ним остаемся вдвоем.

Сразу протягиваю ему ключи, на которых висит брелок с номером кабинета, и послушно семеню следом. Когда мы подходим к заветной двери, Глеб в недоумении даже оглядывается по сторонам, словно сомневается, та ли это комната. Потом громко и недовольно выдыхает и все же толкает заветную дверь.

Решив, что он сейчас шагнет вперед, я делаю рывок и сразу же врезаюсь в его неподвижное тело. Громко застонав от встречи с мраморной стеной, я выглядываю из-за его плеча, чтобы понять, что его так задержало на пороге. И теряю дар речи.