Дело о Черном Удильщике (СИ) - Карапетян Мария - Страница 14

Аркан положил локти на стол и заговорщицки спросил:

— Вам не кажется странным, что все здания, кроме агентства и типографии, разрушены? Как будто… — Инспектор не договорил, потому что Марван подхватила его мысль:

—…кто-то отдал конкретный приказ. Но для чего? — Она нахмурилась в непонимании.

— Мне на ум приходит только одно, — мужчина запустил в свои каштановые волосы руку, и курчавая прядь упала ему на лоб. — Инициаторы хотели, чтобы агентство продолжило функционировать. Наша задача состояла в том, чтобы Департамент как можно скорее предпринял меры, касаемо ситуации, и направил отряды белых мурен из Пучины во все четыре округа. Мне не хочется в это верить, но, по правде говоря, все указывает на то, что это было задумано ради убийства Игоря Конгермана. Человек, придумавший этот план, не так уж и глуп: он, если выражаться метафорически, разжег костер в сухом лесу и, пока все были заняты тушением пожара, выкрал из амбара накопленное золото.

Марван, потрясенная догадкой, пробормотала:

— Типографский станок залили воском, для того чтобы текст газеты, написанный от руки, не смог пройти проверку Департамента! Сами подумайте, кто в суете погрома будет заниматься выяснением подробностей и достоверности предоставляемой информации⁈

Старший детектив открыла последнюю страницу, где размещались объявления. Пробежав глазами по колонкам, где жители города просили выйти на связь родственников и разыскивали пропавших домашних животных, она указала на короткое сообщение, помещенное на самой последней строке: «Отдам самые вкусные козявки своей матери. Место встречи — 'Зеленая аллея».

— Эти слова я крикнула беспризорнику, когда он вырвался и побежал прочь. Он оставил послание в газете. Гениально!

Аркан перегнулся через стол и, прочитав объявление, с восхищением проговорил:

— Каких удивительных людей я нашел в этом странном, топком месте!

Уходя, инспектор задержался в дверях. Обернувшись на женщину с торчащими в разные стороны волосами и одетую в старый домашний халат, мужчина поблагодарил ее за гостеприимство:

— Спасибо, старший детектив! Я знал, что вместе мы сможем найти зацепки и отмести часть вопросов.

И снова природное любопытство взяло над женщиной верх. Язык сработал быстрее, чем она успела подумать о том, хочет ли знать ответ на задаваемый вопрос:

— Господин Хамс, скажите, — Марван облизнула пересохшие губы, — почему вы сразу не бросились докладывать Департаменту о случившемся, а предпочли отсидеться на заброшенной пристани, дожидаясь затишья?

Мужчина развернулся и посмотрел ей в глаза. По его лицу нельзя было прочитать и толику эмоций — они остались извиваться за двойным стеклом его души, невидимые, но, бесспорно, существующие.

— Для меня есть более важная миссия, госпожа Катран: сберечь вашу жизнь.

Аркан спустился с крыльца и, направляясь к своему дому, который стоял напротив, бросил через плечо удивленной женщине:

— Спокойной ночи, детектив.

[i]Речь идет о древних, почти уничтоженных временем настенных росписях, преимущественно расположенных в молельных залах. Они изображают болезненно осунувшихся женщин, склонившихся в молитвах о прощении своей души.

Глава 8

Саломея и голубой источник

Марван, Хек, Рита и Аркан стояли в душном помещении храма, слушая молитву. Зал был наполнен людьми — каждый держал в руках тонкий стебель зажжённой свечи и повторял за духовником слова обращения к неиссякаемому источнику, в котором обитали бессмертные сущности Трех сомов.

— Сыновья Бога нашего сущего, защитите души безвременно павших, проведите их ко вратам рая и даруйте им свободу перерождения, ибо невинно убиенны они. Владыки, простите беззакония наши и исцелите немощи наши, имени вашего ради. Слава сыновьям твоим, Боже, ныне, и всегда, и во веки веков, истинно так.

Служитель закончил свою речь, и все присутствующие провели ладонями по лицам сверху вниз. Этот жест напоминал умывание и означал, что некоторые из грехов будут подхвачены невидимым течением святого источника и навсегда сотрутся из памяти мироздания. Марван слышала, как тихо плакали женщины и всхлипывали дети. Мужчины стояли неподвижно, крепко сжимая свечу, и, не моргая, смотрели перед собой. Духовник откашлялся, и его голос улетел под широкие своды высокого потолка:

— Погребальные лодки готовы к отплытию, через час начнется церемония прощания. Мы с отцом Аркадием будем ждать вас на причале, в самом конце улицы Белых китов.

Служитель исчез в глубине храма, и люди направились к молельному алтарю, чтобы почтить память ушедших. Через несколько минут зал опустел, в нем осталось лишь четыре человека. Марван подошла к выступу на стене, где, утопая в воске, громоздилось три десятка свечей. Женщина поставила свою свечку к остальным. Ее огонек слегка всколыхнулся, но тотчас выпрямился и пламя, переливаясь, набрало силу. Воск потек по тонкому стебельку вниз, отбирая у свечи право на долгую жизнь. Старший детектив окинула взглядом изображения на стенах. Рисунки были изъедены временем, но не потеряли смысла.

— Знаешь, о чем молятся эти женщины? — спросил Хек, приблизившись к Марван со спины.

На фресках были изображены болезненно осунувшиеся, но очень красивые женщины, сидящие вокруг бьющего из-под земли источника. Некоторые, стоя на коленях, склонили голову к земле, другие, сложив руки лодочкой, припали к ярко-голубому потоку воды, надеясь, что он оросит их плоть.

Марван отрицательно качнула головой.

— Наверное, просят исполнения своих желаний, — предположила она.

Хек, поравнявшись с ней, полушепотом сказал:

— Они жаждут прощения.

Женщина изучающе посмотрела на детектива. Вопрос, который она озвучила, казался ей глупым:

— Прощения?

Хек, глядя на отсветы огоньков, которые плясали по стене храма, без каких-либо насмешек произнес:

— Мой отец ушел, когда мне было шесть. Отправился в порт искать работу, но так и не вернулся. Моя мать от горя чуть не сошла с ума. Она обивала пороги ведомств: написала в агентство заявление о пропаже человека, дала объявление в газету, но тщетно: ее муж бесследно исчез. Сначала я пытался искать отца: бродил по улицам, расспрашивая прохожих, и весь день мог просидеть на причале, высматривая знакомый силуэт на палубах подходящих кораблей. Довольно быстро я понял, что папаша просто бросил нас и причалил к берегам более беззаботным, чем наш бедный маленький дом. Это осознание пришло не только ко мне, но и ко всем окружающим. Ко всем, кроме моей матери. — Хек взглянул на старшего детектива и грустно улыбнулся: — Вы, женщины, довольно странные существа. Порой вы отдаете частичку своей души тем, кто этого совершенно не заслуживает, а после, в попытках оправдаться перед собой, защищаете то, что уже утратило ценность. Хорошо это или плохо, но мать решила, что ее сын — самая большая драгоценность, оставшаяся от любимого мужчины. Она беззаветно вложила в меня даже больше, чем могла. Помню, в детстве она каждую ночь приходила ко мне перед сном и, хотя я был уже довольно взрослым для сказок, читала мне, пока я не засыпал.

Хек погрузился в воспоминания, и старший детектив, не смея вымолвить и слова, завороженно слушала историю коллеги. Мужчина никогда ничего не рассказывал о своем прошлом, как и она сама. Между ними действовало негласное правило: не проводить пальцами по шрамам, потому что каждый рубец обладает своей историей. Стоит прикоснуться к его поверхности, как из глубины памяти тут же вынырнут изувеченные моменты прошлого.

Огоньки свечей дрогнули от невидимого порыва воздуха и на секунду погрузили лица изображенных на фреске женщин в тень. Хек, нарушив молчание, продолжил:

— «Сказки древнего моря» — так называлась старая книга, которую мать читала мне перед сном. Истории, что были написаны на ее страницах, до сих пор живы в моей памяти, но одна запомнилась особенно хорошо, потому что отражала сущность моей матери.