Тень Чернобога - Кретова Евгения - Страница 33

– Княжна… – Он снова что-то говорил, быстробыстро, Ярослава силилась понять хоть слово, но все было тщетно.

Устав вслушиваться в неразборчивый бред, она снова положила голову на руки, устало выдохнула.

– Что ж, ты оказалась права, – услышала она вкрадчивый шепот у самого уха.

Ярослава вздрогнула: задремав, она не заметила, как стих несчастный в углу пыточной, как в подвал вернулся маг и застыл возле ее клетки. Тяжелый крест поблескивал в складках мантии, а на пальце горело кольцо.

Теперь он мрачно улыбался, разглядывая ее.

– Что ж… Я ошибся, свои промахи тоже надо признавать.

– Вы отпустите меня?

Он улыбнулся еще шире, только от его улыбки мороз побежал по коже.

– Да, конечно. Если ты скажешь, где она.

– Кто?

– Не стоит делать вид, будто ты не понимаешь, – он говорил медленно, чуть растягивая слова, а взгляд становился все холоднее и жестче. Ярослава ежилась под ним. – У тебя есть капля ее крови. Вы пришли одной тропой, у вас общие замыслы и устремления… – Он раскрыл ладонь и показал Ярославе ее изъеденный, исцарапанный камушек. Девушка не знала, что делал он с ним, но ей стало почему-то жутко, будто изуродовали что-то живое, дышащее. Не в силах заставить себя отвернуться, она смотрела на камень и глотала слезы. – Да, красавица, он все рассказал.

Маг отошел от клетки, взглянул на Ярославу с брезгливой ненавистью.

– С твоих губ слетело заклятье, обманувшее нас, – заговорил громче. – Но не ты главная. Ты лишь тень.

Он помолчал, обдумывая что-то.

– У всех есть тень. И у нее. И у меня, – будто желая удостовериться в сказанном, он посмотрел себе под ноги. – Но ирония в том, что, как бы ни была слаба тень, у нее прочная связь с телом… – Маг посмотрел на Ярославу, глаза его стали прозрачными и чужими, словно принадлежащими другому лицу, а за спиной темными крыльями качнулась какая-то тень. – Мне нужна она. Другая.

– Я не знаю, где она, – прошептала девушка, цепляясь окоченевшими пальцами за прутья решетки.

Маг кивнул.

– Хорошо. Значит, я сделаю так, чтобы она пришла за тобой.

– Не надо, пожалуйста.

Он посмотрел с издевкой:

– Не проси ни о чем, покуда сами не подадут тебе…

Ярослава отшатнулась, узнав слова бабушки Мо-гини:

– Откуда вы…

– О, я многое теперь о тебе знаю… О твоих мечтах, о горящем в сердце желании стать известной, о робких попытках ступить на ту, запретную сторону… Но долг сдерживает тебя. Слова сковывают сильнее, чем самые хитрые путы. Ты потерялась в них. – Маг решительно придвинулся: – Но знаешь, я готов помочь тебе. Ты очень талантлива, об этом мне сказал твой заговоренный камень, – он вновь продемонстрировал его побитые края. – Видишь, как он пострадал? Он долго хранил твои секреты, мне пришлось применить к нему самую темную и жестокую магию. И я предлагаю тебе то, что никто не предложит. То, что я тебе больше никогда не предложу.

Ярослава настороженно слушала его, смотрела в странные белесые глаза, следила за губами. Слова мага будто тонкими пальцами касались ее сознания, прокрадывались в самое сердце, цепляясь там и царапая в груди.

– Я предлагаю тебе стать моей ученицей.

Он отодвинулся, чтобы насладиться тем, какое впечатление произвели на узницу его слова. Посмотрел победно.

Ярослава растерялась:

– Вы же… вы же казните ведьм за колдовство.

– Мир нужно очищать от бездарностей, – рассудительно протянул мужчина. – Не сумели скрыть свои таланты – вам дорога на костер. Магия – искусство для избранных. Для таких, как ты… – Он придвинулся ближе, проговорил, почти касаясь губами железа: – Ты ведь не хочешь быть вечно ее тенью?

Ярослава молчала.

Она смотрела исподлобья, вглядывалась в черты своего собеседника. Теперь она хорошо видела его. Тонкие губы, заостренный хищный нос, чуть раскосые глаза. Он был почти красив, но не естественной, а будто бы девичьей красотой, хищной и опасной. А еще – сильная черная магия, отсутствие тени от его фигуры, странные крылья за спиной с угольками пугающих глаз и крест на груди… Ясная улыбка расцветала на губах девушки: теперь она отчетливо поняла, с кем имеет дело.

– Какая честь была бы, – прошептала отчетливо, – стать ученицей Черного жреца, епископа, присягнувшего самому дьяволу.

Белесые глаза прищурились, посмотрели зло, настороженно.

– Но я не верю в тебя, потому что грош цена твоему слову, оно с потрохами принадлежит твоему хозяину, и нет числа твоим лживым личинам, «святой» отец.

Маг выпрямился.

– Ты пожалеешь… Такие предложения дважды не делаются. То, что мне нужно, я и так получу. Жак! – крикнул он в коридор.

Из темноты донеся шорох шагов, тихий, как приближение самой смерти. Рядом с ним, будто ворох подхваченных осенним ветром листьев, кружились страх заключенных и их невольные стоны.

– Жак!

– Я здесь, владыка. – В подвал зашел человек. Небольшой рост, темные прямые волосы перехвачены кожаным ремешком, щуплый и неприметный на вид. Если бы не страшный, пронзительный взгляд – медленный, тяжелый и испытующий, от которого пробирало до костей.

Маг кивнул на Ярославу:

– Эту ведьму на кресло.

Вошедший придирчиво и оценивающе посмотрел на Ярославу, смерил взглядом, уточнил:

– Жаровню разжигать?

Маг посмотрел на Ярославу как на кусок мяса. Пожал плечами.

– Разожги… – И едко добавил: – Посмотрим, можно ли еще спасти душу ведьмы.

Катя металась во сне, бормотала обрывки фраз. Данияр давно проснулся и сейчас сидел рядом с ней и слушал. И уже понимал, что ей снится, – этот же сон разбудил и его. Но он проснулся слишком рано, не посмотрев, чем все закончится. Поэтому ждал, когда его досмотрит Катя.

По бледному лицу девочки скользили тени, ресницы подрагивали. На лбу, по линии роста волос, собрались капельки пота.

Что привлекло Данияра, так это знаки, в которые складывались тени на лице и руках дочери Велеса.

Перевернутый крест, пентакль[13], бесконечные перечеркнутые круги и решетки.

Поводырь знал, что это означает: кто-то пытается вскрыть заклинание камня-личины. Значит, его нашел кто-то чужой. Данияр протянул руку – хотел дотронуться до одного из знаков, – но в последний момент отдернул ладонь.

Катя громко застонала, распахнула глаза и резко села.

– Открыл? – Данияр скользнул по ней взглядом.

– Да…

Она ответила раньше, чем сообразила. Растерянно посмотрела на юношу, поправила воротник рубашки.

– Откуда ты знаешь?.. Мне плохо. Жарко, сердце колотится, сейчас выскочит из груди.

Данияр понимающе кивнул:

– Дай руку, – попросил, протянув ладонь.

Катя опасливо посмотрела на него, поежилась: он был странный в таком свете, похожий на сумеречную птицу. Но руку протянула. Щелкнув пальцами, Поводырь зажег над головой светозар размером с горошину, но яркий – Катя даже зажмурилась. Данияр тем временем отодвинул край рукава ее рубашки, закатил выше и посмотрел на запястье и предплечье с внутренней стороны. Катя сама опешила – в центре ладони ее правой руки, на запястье и ближе к локтю шла дорожка небольших квадратных в сечении отметин, будто застарелых шрамов.

Данияр вздохнул, отпустил руку Кати. Нахмурившись, приподнял край одной из ее брючин, посмотрел на кожу на щиколотке – там у царевны оказались точно такие же отметки, неизвестно откуда появившиеся.

– Черт, кресло ведьмы… – прошептал он в тревоге.

У Кати упало сердце.

– Что это? – спросила, хотя догадывалась. – Данияр, что происходит? Что означают эти отметки на коже?

Поводырь посмотрел на нее – в свете светозара его глаза блестели мрачно, будто с того света:

– Это пыточное кресло. Вся поверхность покрыта железными шипами. Твои отметки, – он кивнул на раскрытые ладони девушки и на ноги, – на местах фиксации рук и ног жертвы.

Катя раскрыла ладонь, вгляделась внимательнее.