Пыльца счастья (СИ) - Романовская Ольга - Страница 27

— Я не успела прочитать, — чуть слышно ответила Эллина.

Жутко хотелось вина, и гоэта попросила скорей откупорить бутылку.

— Не возражаешь, если я заберу? – Соэр кивнул на газету. – Обещаю вернуть. По должности мне теперь положено читать даже выдумки и сплетни.

Разумеется, гоэта не возражала, и «Жизнь Сатии» перекочевала во внутренний карман супруга. Тот заприметил броский заголовок на первой полосе, но отложил чтение на потом. Пусть там нечто по профилю Следственного управлению, если углубиться в буквы сейчас, пикник превратится в рабочее совещание.

— У меня для тебя сюрприз. – Вино заструилось по бокалам – свежее, с легкой кислинкой. – Попытаюсь быть романтичным, — Брагоньер не удержался от скептического смешка.

— Зачем? – Поведение мужа окончательно перестало укладываться в известные рамки.

— Затем, — отрезал соэр. – Я не спрашиваю, я ставлю в известность.

Эллина улыбнулась.

Вот и вернулся ее Ольер ли Брагоньер. Что ж, она попытается расслабиться и получить удовольствие. Иногда не нужно задавать лишних вопросов и выяснять истинные цели чужих поступков. Пусть романтичный Брагоньер станет запоздалым подарком ко дню рождения.

Гоэта попыталась представить благоверного с охапкой роз или слагающим стихи в адрес второй половинки и едва не подавилась. Нет, определенно, супруг и романтика уживались плохо! Затем Эллина задумалась и пришла к выводу: все то, что она сейчас видит, и есть волшебное преображение. Ради жены Брагоньер пожертвовал работой, возился со скатертью, резал фрукты – вон он, подвиг! Для кого-то обыденность, а для соэра – романтика.

Эллина развязала ленты шляпки и прилегла на траву.

Над головой стремительно проносились облака.

Тишина.

Брагоньер позаботился, чтобы их никто не потревожил. Вроде, не так далеко от Сатии, а нет ни вездесущих мальчишек-купальщиков, ни рыбаков, ни веселых горожан, коротающих часы досуга за городом. Дорога тоже осталась в стороне; сверху защищает косогор с чахлыми деревцами.

— Довольна?

Соэр осторожно опустился рядом, прислушиваясь к дыханию жены. Вместо ответа та приподнялась и накрыла его губы своими. Они еще сохранили привкус вина, и Эллине казалось, она делает очередной глоток.

Брагоньер смотрел на жену и думал, что, наверное, собирается совершить второй по тяжести попрания морали поступок в жизни. Первым стала купальня в Трие. Однако там к вольностям подталкивала Эллина, тут же – целиком его инициатива.

Мысль не была спонтанной. Выбирая место, соэр учел и данный аспект.

Если и после этого ничего, то как еще постараться?

Главное, чтобы Эллина сейчас не думала. Ей вредно думать: случаются истерики.

— Ольер! – Гоэта легонько хлопнула по руке супруга, когда тот перешел к осуществлению плана.

Однако соэр знал, жене хотелось. Вон, как горят глаза! А всего-то поступил непривычно. Странно, но игра понравилась ему самому, и Брагоньер на час превратился в мальчишку. Юбки мешали, хихиканье Эллины отвлекало, но – он самодовольно улыбнулся – вскоре она изменила линию поведения.

Как же приятно, когда твоя женщина хочет подарить тебе себе, а после просто смотрит, но этот взгляд говорит больше, чем сотни слов. В случае с Эллиной… Разговоры в постели с ней неизменно заканчивались ссорами. Увы, гоэта умела все портить, а потом жаловалась на супруга. Ну какой мужчина захочет поцеловать женщину, если она начнет выспрашивать, понравилось ли ему? Невольно закрадываются подозрения в притворстве. И все, вся магия момента исчезает. Или ляпнет нечто, вместо того, чтобы помолчать.

Словом, Брагоньер предпочитал затыкать супруге рот. Он за всю свою жизнь столько не целовался, как с Эллиной! Впрочем, до встречи с несуразной гоэтой соэр никого особо и не целовал. Проституток? Увольте! Любовниц? Не было у него ни одной, в обществе косо смотрели, шептались, будто девственник. Что поделаешь, не прельщали Ольера ли Брагоньера девичьи губы. Первую любовь он успешно задавил в зародыше в далекой юности, потом, конечно, научился банальным мужским премудростям, но делал все холодно, торопливо, думая о работе.

С Эллиной все иначе. Разомлев, соэр искоса посматривал на супругу, любовался ее легкой полуулыбкой. Похоже, ей понравилось. Ну да, раз поглаживает по щеке.

Заниматься любовью днем, на природе? Немыслимо! Однако Брагоньер привык нарушать правила с Эллиной. Оказалось, это совсем нестрашно, даже приятно. Правда, в данном конкретном случае соэр все продумал. Если и теперь не вышло, он не знал, как следует. Оставалось надеяться на милость Сораты. Чем Брагоньер успел ее прогневить, раз жена никак не могла забеременеть?

— Действительно, романтика! – Гоэта осторожно вытащила из-под мужа затекшую ногу. — Только, зная тебя, нужно искать подвох. Итак, Ольер, что это было?

Она перевернулась набок и, подперев голову ладонью, уставилась на соэра. Юбки по-прежнему пребывали в беспорядке, задрались до пояса, ветер холодил разгоряченную кожу, но Эллину подобные мелочи не волновали. Она тоже видела перемену в муже. С каждым месяцем он все больше раскрепощался и теперь не напоминал ледяную глыбу, отчаянно сдерживающую рвущуюся наружу страсть. Да, бурные внезапные ночи остались позади, но Эллине больше нравились нынешние отношения.

Если муж разрешит спать с ним в одной постели, и вовсе замечательно. Важна не страсть, а ощущения плеча, чужой близости. Чтобы уткнуться носом, обнять и безмятежно спать до утра, зная, мужчина не испариться. Брагоньер подарил ей спокойствие и веру в завтрашний день, за что Эллина была безмерно ему благодарна. После стольких кавалеров – муж, семья. Оставался ребенок, но гоэта временно запретила себе думать об этом. Все во власти богов.

— Супружеский долг.

Брагоньер сел и осмотрелся. Нет, никого. Замечательно! Соэру не хотелось бы слушать сплетни о развлечениях Королевского прокурора в салонах. Пусть он проводил время с женой, но все равно, подобные вещи не предназначены для посторонних. Признаться, Брагоньер опасался, что у него не выйдет. Ошибся. Сила воли сильнее прочих чувств – соэр в который раз убедился в прописной истине.

— Долг? – Эллина удивленно подняла брови. – И когда ты успел мне задолжать?

— В день свадьбы. – Брагоньер встал и оправил одежду. Покосился на жену и посоветовал: — Прикройся! Места тихие, но не хочу вызывать на дуэль случайного прохожего.

— Ужели вызовешь? – Гоэта прибывала в игривом настроении.

Хотелось петь.

— Не спрашивай глупостей. Разумеется. Честь жены нужно защищать. Касательно долга, — соэр наклонился и поднял закатившееся в траву яблоко, — то я обещал исправить ситуацию и, надеюсь, исправил. Мужчина обязан решать проблемы.

Эллина ничего толком не поняла, но расспрашивать не стала. Она одернула белье, поправила юбки и попросила бокал вина. Муж налил и, достав «Жизнь Сатии», углубился в чтение. Впору обидеться, но гоэта не собиралась тратить время на подобные пустяки. Брагоньер подарил ей негаданное удовольствие, имеет полное право на собственные дела. Она искоса наблюдала за супругом и гадала, какие такие проблемы он решал нетрадиционным способом. Мысли путались, и в конце концов Эллина легла на траву, подставив лицо солнечным лучам.

Этот пикник она запомнит надолго. Один из лучших моментов в жизни. Какая ж она все-таки счастливая! Стоило терпеть отчима-пьяницу, бесконечные мытарства, ужасы смерти, чтобы теперь наслаждаться каждым мгновеньем.

— Я тебя люблю, угрюмец, – Эллине отчего-то захотелось признаться мужу в чувствах.

Он не ответил. Да и слышал ли? Судя по сосредоточенному выражению лица, Брагоньера занимала газета.

Гоэта была права: соэр углубился в чтение заметки на передовице. Броский заголовок призывал остерегаться темных магов. Разумеется, как инквизитор, Брагоньер заинтересовался и пытался отличить правду от вымысла.

Автор заметки повествовал об убийстве девушки. С его слов выходило, бедняжку расчленили чуть ли не среди бела дня. Она вышла в лавку и не вернулась. Все бы ничего, только имя убитой фигурировало в деле Женда. Блондинка-помощница. Ее только вчера допросили, взяли подписку о невыезде, и вот, если верить «Жизни Сатии», молодая женщина мертва.