Паук раскинул сеть (СИ) - Романовская Ольга - Страница 60

  - Не надо, он другие вещи делал, - покраснев, замотала головой Натэлла и ещё теснее прижалась к отцу. От неё пахло немытым телом и несвежим дыханием. - Он руками...

  - Ладно, тихо, - прервал поток слёз министр, - я тебя заберу. Только ты будешь молчать, хорошо? Всё, что нужно, скажу следователю я. А то всех утопишь в рыданиях.

  - Ты в отставку подал, да? - глаза Натэллы блестели как два драгоценных камня. - Из-за меня? Сколько ты заплатил?

  - Неважно, - пожал плечами герцог и стёр со щеки дочери грязь. - Нет, не подал. И, - он чуть помедлил, - лучше тебе пожить в Трие. Охрану выделю, никакой некромант не доберётся. К Зимнему балу ты должна поправиться. Слышишь, Натэлла? Мне не нужны кашляющие мощи. Морской воздух полезен - вот и дыши. Приезжать вряд ли смогу, не до этого, но ты взрослая.

  Девушка кивнула. Она привыкла к одиночеству, тому, что у отца свой мир, а у неё - свой, и они редко пересекаются. Зато герцог не кричал на неё, целовал на ночь и даже временами соглашался взглянуть на рисунки. Натэлла верила, он её любит. Да и как иначе, если стоило пожаловаться, и обидчик тут же получал по заслугам. И подарки, отец часто что-то дарил. Подружки завидовали, а Натэлла радовалась. И жутко волновалась, когда открывала с ним свой самый первый бал.

  - Есть хочешь?

  Да, глупо было надеяться, будто дочь изменится. Но и не сломалась, с головой хорошо. Ничего, до отъезда в Трию герцог посидит с ней немного, проследит, чтобы Натэлле не досаждали напоминаниями о некроманте. Пригласит подруг, да и её величество наверняка заберёт под крылышко. Можно взять Натэллу на охоту. Там много молодых людей, найдётся, кому поухаживать. Мужское внимание нравится любой девушке, а смех и веселье не оставят места дурным мыслям.

  Натэлла тяжко вздохнула. Герцог догадался, это 'да'. Значит, некромант её голодом морил. Если думает, что безнаказанно, то глубоко ошибается. Договор был иной, а проценты министр возьмёт высокие.

  - Покажи запястья.

  Герцог снял-таки сюртук и укутал дочь. Та благодарно улыбнулась и вытянула руку. Даже слабый свет не мог спрятать следы от порезов.

  - Вот тварь-то! - скрипя зубами, пробормотал министр.

  Он принял решение, и оно вряд ли обрадует мэтра Карена. Только сначала пусть выполнит работу.

  Натэлла меленько дрожала, и герцог прижимал её к себе всё сильнее, чтобы успокоилась. Наконец, развернул и уткнул лицом в рубашку, придерживая за затылок. Тонкие девичьи руки обняли его. В чём только душа держится! Натэлла вздохнула и затихла.

  - Всё закончилось, - погладив по спутанным волосам, прошептал министр. Помедлив, поцеловал. Какие с такой политические игры, ребёнок совсем!

  В это время вернулся мэтр Карен и многозначительно хмыкнул при виде колоритной картины. Однако вслух ничего не сказал, только укрепился во мнении, что заказчик не чужой девчушке.

  - Я её забираю, - тоном, не требующим возражений, заявил герцог. - Потом вернусь, и мы обсудим сложившуюся ситуацию.

  - Как вам будет угодно, только не здесь. И за девочку заплатить надобно, раз отец не раскошелился.

  Натэлла удивлённо вскинула голову, заглянув в глаза герцогу. Тот склонился к самому её уху и шепнул: 'Он не знает, кто я. Так лучше'. Девушка понимающе кивнула и снова спрятала лицо на отцовской груди. Она тоже собиралась молчать.

  Герцог не удостоил его ответом и вытащил артефакт переноса.

  - С вами свяжутся, - обронил он и вместе со вспышкой растворился в воздухе.

  Заряда хватило, чтобы переместиться в Трию. Министр специально настраивал артефакт на поместье, поэтому сейчас очутился в кабинете. Перехватив Натэллу за талию и убедившись, что её не тошнит, герцог извлёк из тайника второй артефакт, первый же поставил на подзарядку. Рискованно, конечно, при дочери, но она не запомнит и не поймёт, что в той колбе. Воздух и воздух, а на самом деле энергия. Пользоваться артефактами при Натэлле герцог не боялся: по долгу службы и в силу природного ума он умел обращаться с магическими предметами и пользовался ими в быту.

  - Ты опять амулеты не надела? - пожурил министр, осмотрев дочь. Теперь, в солнечном свете, она казалась тенью человека. - Или сняли? Серёжки где? Я тебе что сказал? Носить, не снимая. А ты?

  - Они к платью не подходили, - виновато пролепетала Натэлла и, наконец, отцепила пальцы от отцовской рубашки.

  - Жизнь дороже внешнего вида, - отрезал герцог и осторожно выглянул в окно: не видит ли кто? - Лучше чтобы изнасиловали и убили? Как понимаю, пояс тоже сняла. А он что? Жал? Пойми ты, дурочка, я по амулетам бы знал, где ты и как ты. И знал бы, что никто не опозорил, не воспользовался силой крови. Это не драгоценности, а защита.

  Натэлла покаянно опустила голову. Пояс она не носила, но боялась признаться в этом отцу. Как и в том, что случилось в землянке.

  Картинки недавнего прошлого ожили, заставив вновь пережить страх, позор и смущение. Захотелось забиться под одеяло и пролежать так долго-долго, пока видения не отступят. А потом нежиться в тёплой ванне, стирая воспоминания.

  - Надеюсь, выводы ты сделала, - герцог сменил гнев на милость. - Сейчас будем в столице.

  - А можно?..

  Натэлла боялась попросить. Это даже маленьким детям нельзя, а теперь и вовсе недопустимо. Отец неправильно поймёт, хорошо, если только высмеет. А слуги обязательно выдумают нечто жуткое, то, о чём никогда открыто не говорили в свете, но иногда случалось. После такого не приглашают на балы, хотя общество дозволяет многое, что запрещено.

  - Ну, чего?

  Герцог заткнул артефакт за пояс и поцеловал дочь в лоб: прежде это всегда помогало, разгоняло страхи.

  - Можно я с тобой эту ночь посплю? - промямлила девушка, приготовившись к жёсткому отказу.

  Министр шумно выпустил воздух через ноздри. Категорическое 'нет', на другое Натэлла и не рассчитывала. У отца наверняка женщина, а тут взрослая дочь кошмаров боится.

  - Ты сама понимаешь, это невозможно, - с расстановкой ответил герцог. - Я могу посидеть, пока ты не заснёшь, но не более. Даже детей не берут в постель.

  Натэлла кивнула и потупилась.

  - Стань взрослой, пожалуйста. Мне надоело с тобой нянчиться. Ты ли Сомераш, наследница славного королевского рода Аризис и Ланкийского герцогского дома. На тебя равняются, ты должна подавать пример, а не уподобляться мамкиным клушам, на которых женятся из-за приданого.

  Девушка снова кивнула и обещала стать смелее. Герцог улыбнулся и, обняв, активировал артефакт. Оказавшись в столичном доме, министр передал дочь в руки слуг и велел послать за врачом. Тот подтвердил, Натэлла - девственница. У герцога отлегло от сердца.

  Девушке дали успокоительного и большую дозу снотворного, поэтому, зайдя через час, министр нашёл её спящей. Он приоткрыл окно, чтобы выветрить запах лекарств, недолго посидел рядом с дочерью, традиционно поцеловал на ночь и ушёл.

  Ночью предстоял важный разговор. Герцог взял в себя в руки и не собирался в угоду отцовским чувствам пустить прахом все прежние договорённости. Пусть некромант приведёт его к власти, а дальше достаточно приказать, и мэтр Карен умрёт при весьма будничных обстоятельствах. Даже инквизиция окажется ни при чём, некому будет рассказать о прошлом нового короля.

  Короновавшись, герцог собирался изменить закон о престолонаследии. Отныне монарх сам станет выбирать приемника. Пол значения не имеет. Та же принцесса Маргрета стала бы великолепной королевой, но трон отдали младшему в семье. А ведь женщина женщине рознь, не все годны только для деторождения. К сожалению, Натэлла править не сможет, как ни старался герцог её перевоспитать, значит, нужно жениться вторично. Министр подозревал, какой резонанс вызовет его брак, но иной женщины, кроме Алисии, в качестве супруги не видел. Оставалось надеться, она ответит согласием, принуждать герцог не хотел, хотя сознавал, без наследника придётся тяжело.

  Эллина забеспокоилась, когда уже почти две недели не получала от Брагоньера известий. Он явно уже прибыл в столицу и, несомненно, уделил бы пять минут короткой записке, если уж послал весточку перед отъездом. Возможно, его задержали дела, но тогда он тем более бы предупредил. Волнение только усилилось, когда к Эллине зашёл местный начальник Следственного управления и поинтересовался, не менял ли Брагоньер планов. Гоэта тут же вцепилась в него, как клещ, и выяснила, что соэр на два дня отпустил охрану в Калеоте и с тех пор не подавал никаких известий. Городская стража заверяла, из столицы он не выезжал.