Олимпийский лёд (СИ) - "EvgenyaTrofims" - Страница 16

— Умница, моя умница, — Денис Русланович крепко обнял воспитанницу, пропуская личного тренера обнять тоже. Прошло несколько секунд, но для Александры вся жизнь. Она смеялась со слезами на глазах, обнимаясь с членами команды и тренерами.

— 88.36! У нашей спортсменки, Александры Прохоровой, Мировой рекорд. Чего стоит ожидать от чистого проката? Подумать только!

Они уходят с КиК под бурные аплодисменты, а Сашу постоянно обнимают.

— Ты умница, — Артём поздравляет последний. Прохорова кивает, благодарно улыбаясь и обнимая парня за шею.

Господи… Мировой рекорд!

— Я не верю… — прошептала она на ухо другу.

— Чудеса случаются, — он слегка отстранился и улыбнулся.

А Саша улыбнулась в ответ.

Прыжки, вращения, дорожки шагов. Яркий свет светит прямо ему в лицо, он наконец-то на пьедестале. Тот пьедестал, о котором он мечтал. Олимпийский чемпион. Он улыбается, на его шее приятная тяжесть. И не помешала ему боль в ноге, он победил! Он поднимает руки вверх, машет ими и приветствует заполненные трибуны. Внизу его сокомандники. Но он первый, как же долго он этого ждал.

Мама им гордится, кажется, что он видит её сияющие глаза. И папа бы гордился. Сестра и брат смотрят с трибун.

Тимур Панкратов, новый Олимпийский Чемпион.

— Тимур, — его словно окликивают сзади. Парень не оборачивается, улыбается и машет руками.

— Тиму-у-ур, — его потрясли сильнее.

Парень поежился. Голос звучал так близко, словно прямо у самого уха.

— Просыпайся! У тебя через час прокат!

Панкратов резко открыл глаза. Так вот, что так светило… Он тут же зажмурился, отворачиваясь от солнца. Зачем его вообще будят? Глаза абсолютно не открываются, руки ничего не хотят делать. Он перевернулся-то чудом. А потом до него дошло осознание слов…

Тимур резко сел, нога отдала болью от резкого движения. На глаза упала кудрявая прядь, а он с огромными глазами смотрел на Беспалова.

— Что?! Почему ты меня раньше не разбудил?! — ведь Тиме еще ногу бинтовать, еще и чтобы Артём не видел! Твою ж… Панкратов вскочил, стараясь не наступать на свою больную ногу. А Беспалов тем временем, стоя в олимпийской кофте, пожал плечами, отвечая:

— Да ты бы себя видел. Ты просто не давал шанса разбудить тебя и оставить в живых. Я будил тебя на занятия в зале. Но ты кинул в меня подушкой и что-то пробурчал про Олимпиаду… Я не понял.

Черт, и остановился же! Почему Тимур не слышал будильников, что это вообще за сон длиной в тринадцать часов? Как он теперь будет успевать? Господи, как Денис Русланович будет зол… Еще и прокат. Завтра ведь произвольная программа командного турнира! Панкратов подхватил бинты и мазь из тумбочки, залетая в ванную. Не забыв это прикрыть кофтой сверху. Ноги не разогретые, мозг все еще спит, его ждет смерть на льду… Ну господи, почему и за что ему это. Еще и нога будет дико болеть. Надо не спалиться.

Уже с забинтованной ногой он вышел в комнату, заметив, что Артём уже ушел. Оно и к лучшему, сможет нормально одеться, не пряча ногу.

Быстро зашнуровав коньки и решив не тратить на это время в раздевалке, он буквально помчался в сторону льда. Ему капец, ему просто капец! Хоть и оделся он за пятнадцать минут, но опоздал на два часа… Фух. Надо собраться с мыслями, ему сейчас как-то катать программу и объяснять, почему он не будет прыгать сложные каскады.

Когда он залетел, хлопнув дверью, на него смотрели все. Буквально все. Журналисты, тренера, сокомандники, катавшиеся на льду. А журналисты то почему?

— Здравствуй, — ууу, Денис Русланович. — Твои отношения не должны влиять на прокаты.

— Что? — Тимур вопросительно посмотрел на тренера, — Какие отношения?

— За дурака меня не держи. Быстро на лёд.

И ушел. Зол, как черт. Но как он узнал об отношениях? Тимур непонимающе проследил за тренером, после спеша за ним. И как теперь с ним говорить? Решив, что никак, Панкратов выследил чуть поодаль Романа. С ним и решил поговорить, после того как сделал легкую раскатку на льду.

— Что ты сказал? — Роман хлопнул глазами, а проезжающий поодаль Паша замер, вопросительно смотря на Тимура, поднимающего больную ногу.

— Я сказал, что не буду прыгать каскады из четверных. Только четыре-три. И не четверной лутц, а тройной.

— Стоять, молодой человек, — Роман задумчиво нахмурился, подзывая Дениса Руслановича и пересказывая ему все то, что сказал Тимур.

Уй…

— С чего ты это решил? — Денис Русланович закипал прямо на глазах, — С чего ты вообще решил, что можешь принимать такие решения? Ты стоишь в Командном турнире только потому что у тебя самая сильная программа. Ты должен её исполнить на максимум, а не убирать четверные прыжки.

— Если я буду прыгать настолько сложную программу, у меня не хватит сил на личные. Нет нужды в таких сильных программах в командных соревнованиях. Я в любом случае войду в тройку. Это только бессмысленная трата моих сил.

— Панкратов, — зубы тренера буквально ударились друг об друга, — ты позоришь нашу Федерацию. То новости про твои обжимания со Смирновой, которые теперь абсолютно везде, то ты выдаешь вот это!

Новости? Какие еще новости?! КАКИЕ ЕЩЕ ОБЖИМАНИЯ?! Ева его убьет… Просто убьет! Господи, но где они могли спалиться? На лице Тимура, видимо, отразилось крайнее замешательство, а Денис Русланович продолжил:

— Катай программу как ставили. Потом мы посмотрим, что и где убрать. Может быть, тебя из командника, раз ты так переживаешь за личное. Ты совсем расклеился, Тимур. Надо набирать форму, это Олимпиада, а не Чемпионат России.

Панкратов поджал губы. Завтра произвольная программа. И у мужчин, и у женщин. У мужчин раньше. И там все станет известно — сможет ли он вообще выступать дальше или придется сниматься с соревнований.

— Вперед! — прикрикнули на него.

Полный злости, Панкратов поехал к центру заметно поредевшего в людях льда. Он не выполнит столько четверных с больной ногой. Она болела даже когда он просто катался, а с прыжками… Да уж, неизвестно, чего хотят тренеры. Или победы, или полного провала.

Краем глаза он увидел мать, подходящую к бортику. Тоже, значит, интересно. Как и всем журналистам, направившим камеру. Вот спасибо, вся планета увидит, как Чемпион Мира валяется на льду.

Музыка началась.

Уверенные движения руками, уверенное начало. Конечно, ведь пока дело не дошло до прыжков, все хорошо. Денис Русланович напряженно следит за своим воспитанником, в голове не укладывая причину, по которой он хочет убрать четверные прыжки для командника. Поберечь силы? Но ведь Панкратов их никогда не бережет. Был период, когда он выступал на чемпионатах и шоу буквально подряд, не щадя себя. Что происходит сейчас?

Четверной тулуп. На вид дался легко, но Тимур еле сдержал крик боли. Это было безумно больно, на соревнования нужно пить обезболивающее. Много… Но не переборщить.

— С ним что-то не так, — Роман нахмурился, а Денис Русланович непонимающе посмотрел на напарника, — Он не так уверенно катается, как всегда. Посмотри на его ногу, он словно хромая лань.

Четверной лутц.

Он упал, тут же вскакивая со льда и закусывая губу. К концу проката там будет кровь.

— Не сделал кантилевер, — прокомментировал Данил Русланович, сейчас обращая кучу внимания на эту ногу. Она действительно дрожала и была очень неустойчивой.

Тимур проехал около тренеров, выполняя красивую хореографию руками.

— У него болит нога, — вынес решение Роман, — я абсолютно уверен. Он закусывает губу.

Заезд на тройной аксель, неуверенное движение больной ноги и он летит вниз, даже не замахнувшись на элемент.

«Соберись!» кричит он сам себе внутри, а его пожирает дикая вина и стыд. Вокруг люди, а он падает. Буквально на каждом прыжке, он сделал только первый. Из глаз вот вот польются слезы боли, он просто не может больше сдерживаться. Его разрывает дикая боль.

— Что это?.. — Денис Русланович в ауте. И диком шоке. Это его Чемпион? Фаворит Олимпиады? В голове тут же вспыхнули картинки вчерашней тренировки Прохоровой. Тоже фаворит. Быстрая, четкая, уверенная и превосходная. А это… сломанная кукла.