Стальная Крыса - Гаррисон Гарри - Страница 29

В полете меня развернуло, и, вместо того чтобы прыгнуть на него, я лишь задел его по плечу. Мы оба растянулись на балконе. От удара балкон дрогнул, но древние каменные опоры выдержали. Падение слегка оглушило меня, но я надеялся, что его плечу досталось не меньше, чем моим ногам. Некоторое время я не мог пошевелиться и только хватал ртом воздух. Падая, я выбил у него из рук длинный тонкий кинжал. Убийца потянулся за ним. Он схватил его, и я бросился в бой. Зарычав, он нанес мне удар, разорвав ткань на рукаве. Не успел он опомниться, как я схватил его за руку и одним движением вывернул ее.

Мы боролись молча, как в каком-то кошмарном сне. Мы оба еще не пришли в себя, но дрались отчаянно, не на жизнь, а на смерть. Из-за ушиба ноги я не мог подняться, и он всем телом навалился на меня. Я изо всех сил пытался удержать его руку со смертоносным кинжалом. В тишине было слышно только наше хриплое дыхание.

Убийца стал брать верх. Лезвие ножа опускалось все ниже и ниже. Хотя пот заливал мне глаза, я заметил, что его вторая рука безжизненно висит. При падении я сломал ему кость, а он даже не издал ни звука.

Когда на кон поставлена жизнь, ни о какой честной борьбе не может быть и речи. Изловчившись, я высвободил ногу и ударил коленом по его сломанной руке. Он содрогнулся. Я ударил еще раз, посильнее. Он изогнулся, и я дернулся в сторону, чтобы он потерял равновесие. Чтобы не упасть, он согнул руку в локте, и я изо всех сил повернул его кисть в обратную сторону.

Моя затея почти удалась, но он был сильнее меня, и лезвие лишь поцарапало ему грудь. Когда я попытался повторить свой прием, он вдруг дернулся и затих.

Сначала я подумал, что он просто хитрит, но это было не так. Когда он упал на бок, я почувствовал, как в спазме у него затвердели все мышцы. Я разжал хватку, только когда за моей спиной в окне зажегся свет. Только теперь я увидел ужасное желтое пятно на лезвии кинжала. Мгновенно действующий паралитический яд. Там, где лезвие задело рукав моей рубашки, тоже виднелась желтая полоска. Я знал, что этот яд смертелен, когда просто касается незащищенного участка кожи.

Осторожно, пытаясь сдержать дрожь в руках, я медленно снял рубашку. И только бросив ее на труп, позволил себе упасть навзничь и отдышаться.

Нога уже действовала, хотя и ужасно болела. Но раз она выдерживала мой вес, перелома не было. Повернувшись, я заковылял к окну и распахнул его. В ночном свете стал ясно видеть лежащий позади меня труп. Анжелина спокойно сидела в постели, положив руки на одеяло. Только по глазам было видно, что она поняла, в чем дело.

— Он мертв, — прохрипел я и сплюнул. — От собственного яда.

Я принялся ходить по комнате, проверяя, как действует моя нога.

— Я спала и не слышала, как он открыл окно, — сказала она. — Спасибо.

Актриса, лгунья, мошенница, убийца. Она могла сыграть сотни ролей, придать любой оттенок своему голосу. Но последнее слово она произнесла искренне. Попытка убийства произошла почти сразу же после сцены с медальоном. Ее защита ослабла, и она дала волю настоящим чувствам.

Волосы рассыпались у нее по плечам, скрывая бретельки ее полупрозрачной ночной рубашки. От этого я совершенно потерял голову. Став на колени перед кроватью, я обнял Анжелину за плечи и заглянул в глаза, пытаясь найти ответы на все вопросы. Разорванная цепочка с медальоном лежала рядом на тумбочке. Я взял его.

— Неужели ты не понимаешь, что эта девушка осталась только в твоей памяти? — сказал я. Анжелина не шелохнулась. — Все прошло. Ты была ребенком, а теперь стала женщиной. Той девушки давно не существует!

Размахнувшись, я швырнул медальон в окно.

— Ты не похожа на эту девушку из прошлого, Анжелина! — почти закричал я. — Ты — это ты, и больше никто!

Я поцеловал ее, на этот раз она меня не отталкивала. Я нуждался в ней, а она — во мне.

Уже светало, когда я перенес тело убийцы в графские покои. Меня лишили удовольствия разбудить его — это уже сделал начальник охраны, обнаруживший убитого часового на крыше. Смерть наступила от удара отравленным кинжалом. Охранники вместе с графом столпились возле погибшего, высказывая свои догадки о причине его смерти. Они заметили меня, лишь когда я бросил тело убийцы рядом с убитым часовым. От неожиданности они вздрогнули.

— А вот и убийца, — не без гордости сообщил я.

Граф Касситор, судя по всему, узнал этого головореза, так как задрожал всем телом и выпучил глаза. Очевидно, это был какой-то родственник по линии жены — шурин, там, или кто еще. Думаю, он никогда не верил, что семейство Радебрехен исполнит свою угрозу мести.

Но нервозность начальника караула навела меня на мысль, что я ошибся. Он переводил взгляд с трупа на графа и обратно. Мне стало интересно, какие мысли роятся в его тупой башке. Дело было явно нечисто, и я задумал выяснить, в чем загвоздка. Я решил при первой же возможности по-приятельски поболтать с начальником караула. Пожевав губами и похрустев пальцами, граф приказал убрать трупы.

— А вы, Бент, останьтесь, — сказал он, когда я собрался уйти вместе с остальными.

Я уселся в кресло и стал ждать, пока он закроет дверь на ключ. Затем он направился к бару и выпил залпом полный стакан местного пойла. Наливая себе второй, он вспомнил обо мне и предложил отведать этой отравы. Разумеется, я не стал отказываться. Потягивая отвратительную жидкость, я размышлял, чем же так обеспокоен граф.

Проверив, все ли двери закрыты, граф захлопнул единственное окошко. Открыв специальным ключом нижний ящик своего стола, он вытащил оттуда небольшой электронный прибор с кучей индикаторов и телескопической антенной.

— Ничего себе! — заметил я, когда он выдвинул антенну.

В ответ он лишь исподлобья взглянул на меня и стал настраивать прибор. Лишь когда на индикаторе загорелась зеленая лампочка, он заговорил.

— Знаете, что это такое? — спросил он, указывая на прибор.

— Конечно, — ответил я. — Правда, на Фрейбуре таких не видел. И не думал, что они здесь есть.

— А их тут и нет, — пробормотал он, добиваясь максимальной яркости зеленой лампочки. — Это единственный прибор на всей планете, и я хочу, чтобы вы никому о нем не рассказывали. Никому, — повторил он.

— Меня такие вещи вообще не интересуют, — равнодушно ответил я. — Думаю, что у каждого человека есть право на свои тайны.

Я сам любил тайны и пользовался такими определителями подслушивания не один раз. Они сразу же засекали любые электронные подслушивающие устройства и сообщали об этом условным сигналом. Можно, разумеется, обмануть такой определитель, но это нелегко. Пока никто не знал, что у графа имеется такой приборчик, он мог быть уверен, что его никто не подслушивает. Но кто мог его подслушивать? Граф находился в центре замка и прекрасно знал, что «жучки» работают только на близком расстоянии. Я смекнул, что дело здесь нечисто, и уже догадывался, кого опасается граф.

— Вы неглупый человек, граф Дибстол, — сказал он, имея в виду, что я значительно глупее его. — Вы много путешествовали, бывали на других планетах. Конечно, вы видите, в каком отсталом и угнетенном мире мы живем. Поэтому вы и согласились помочь мне сбросить это ярмо с шеи нашей планеты. Ради победы не страшны никакие жертвы.

От напряжения он даже вспотел и вернулся к своей ужасной привычке хрустеть пальцами. Там, куда Анжелина заехала ему бутылкой, голова была заклеена пластырем. Я надеялся, что она у него раскалывается от боли.

— Эта чужестранка, которую вы охраняете… — Повернувшись в сторону, граф продолжал наблюдать за мной краешком глаза. — Она, конечно, оказала нам значительную помощь, но сейчас ставит нас в затруднительное положение. Один раз на нее уже покушались, будут и другие попытки. Радебрехены — древнее и уважаемое семейство. Присутствие здесь этой женщины оскорбляет их самолюбие. — Отхлебнув из бокала, он выложил главный козырь. — Думаю, что вы сможете выполнить ее работу. Не хуже ее, а может быть, и лучше. Что скажете?