По следам дзёро-гумо (СИ) - Луговцова Полина - Страница 41

– Что ты вытворяешь, идиот?! Ты же испортил нашу свадьбу!

Он повернулся к ней. Лицо его исказила страдальческая гримаса, и он криво улыбнулся:

– Прости, дорогая! Я такой неуклюжий. Но не стоит переживать: свадьба ведь все равно не настоящая. Нас же не расписали. Еще раз отпразднуем, подумаешь!

– Прекрати! Посмотри на себя, ты же позоришь нас!

– Ну, вряд ли мне удастся опозорить нас больше, чем это уже сделала ты! Всем известно о твоей сделке с сотрудницей банка, которая продала тебе тест со своим результатом. Я потрясен твоей предприимчивостью и, надо признаться, польщен. Ты так хотела женить меня на себе, что даже рискнула своей репутацией! Теперь все знают, что ты заманила меня в загс фальшивой беременностью. Но разве тебя это заботит? Фальшивая беременность, фальшивая свадьба —какая разница? Тебе ведь так важно добиться своего! Я горжусь, что беру в жены такую целеустремленную женщину! Только вот, говорят, начинать жизнь с обмана – плохая примета. Но кто сейчас верит в приметы? Это все пережитки прошлого. Настали другие времена, а приметы и приличия – как старомодное тряпье, которое все еще хранят в шкафу лишь потому, что жалко выбросить, но уже никогда не наденут.

У Амины потемнело в глазах. «Всем известно о твоей сделке с сотрудницей банка…», – звенело в ее голове, и больше она ничего не слышала. Что-то колючее рвалось из нее наружу, что-то злобное и безобразное, такое, чего она сама боялась и не хотела, чтобы все вокруг увидели это.

Перед глазами возникло лицо Амалии Рональдовны. Бледная и растрепанная, бабушка стояла перед Кириллом и громко выкрикивала отрывистые фразы. Из-за шума в голове Амина не могла разобрать слов и, пытаясь понять смысл сказанного, смотрела на ее широко открывающийся и закрывающийся рот с размазанной красной помадой на губах. Рядом с Амалией Рональдовной появился отец. Он зачем-то снял с себя пиджак и, набросив его на плечи Амины, потянул ее в сторону от стола. Но она не могла уйти с собственной свадьбы, пусть даже безнадежно испорченной! Пытаясь высвободиться из отцовских объятий, она нечаянно ткнула себя локтем в бок и охнула от боли. Локоть был слишком острый и твердый. То колючее и страшное, что неистово билось внутри, постепенно выбиралось наружу и меняло ее. Осознав, что вот-вот превратится в безобразное чудище, как тогда, в кафе «Кофента», Амина подчинилась отцу, который всеми силами пытался увести ее прочь, но не мог с ней справиться. Перед тем, как выйти из зала, Амина все-таки уловила несколько слов в истошном крике Амалии Рональдовны:

– Вы видели, видели?! Она паучиха! И мать ее была паучихой! Ее надо не замуж выдавать, а уничтожить, чтобы паучье отродье не расплодилось по всему свету!

Оказавшись дома, в своей спальне, Амина долго рыдала в подушку. Отец молча сидел рядом и гладил ее по голове. Колючее нечто постепенно съеживалось и вновь стало крошечным, совсем неощутимым.

Наутро приехал Кирилл. Долго извинялся, стоя у порога и глядя себе под ноги, а потом достал из внутреннего кармана куртки два одинаковых бумажных прямоугольника с изображенными на кислотно-синем фоне пальмами. Сжимая их в слегка подрагивающей руке, протянул их Амине:

– Горящие путевки. Самолет сегодня вечером. Полетим?

Китай, г. Санья, игорный дом «Серебряная паутина»

– Внимание всем участникам! Напоминаю условия состязания. Смертельные удары наносить запрещено! Победителем будет считаться тот, кто вытеснит противника с поля боя или уложит его на спину и удержит в таком положении до тех пор, пока судья не досчитает до десяти. – Зэнзэн со свежевыбеленным лицом стояла посреди недавно смонтированной арены рядом с человеком в полосатом кимоно, который должен был контролировать ход состязания. Амина уже видела его, когда вместе с Вэем присутствовала на паучьих боях в самый первый день своего пребывания в игорном доме.

– Участник, нарушивший правила… – Зэнзэн вскинула руку с вытянутым указательным пальцем и продолжила: – Снимается с конкурса и будет подвергнут суровому наказанию. Ему отрубят жвалы и отправят на самую грязную работу – чистить канализационные трубы в подвале! —Домоправительница обвела взглядом участников, собравшихся напротив входа на арену, обозначенную красными столбиками. Участники были в паучьем облике – черные, огромные, пузатые пауки с высоко торчащими над панцирем сгибами ног. Они суетливо топтались на месте, поблескивая маленькими круглыми глазками, обращенными к Зэнзэн.

Амина подняла голову и, сделав глубокий вдох, задержала дыхание. Она где-то слышала, что такой способ помогает при сильном волнении и стрессе. Правда, едва ли он поможет ей сейчас, потому что она находится на грани паники, хотя и отгоняет от себя мысли о предстоящей свадьбе с победителем брачного турнира. Ее взгляд уперся в серый матерчатый полог, скрывающий небо перед гостевым входом в игорный дом. Кирпичные глухие стены без единого окна, а теперь и без дверей, окружали двор сплошным кольцом. Игорный дом казался зажатым в этом кольце, как в тисках. И она вместе с ним.

Какая насмешка судьбы! Она сделала все, чтобы вынудить Кирилла жениться на ней, а теперь сама оказалась в его шкуре и должна выйти замуж против воли, да еще и за омерзительного паука-оборотня. Хотя… о чем это она? Ведь на этот раз ее жених будет одной с ней породы. Как же противно сознавать свою принадлежность к паучьему племени! Как же это несправедливо – родиться с таким вот «дефектом», не имея выбора! Или выбор все-таки есть? Ведь в последний раз, на свадьбе, Амине удалось подавить в себе вылезшую наружу паучью сущность. Но если бы не отец, подоспевший вовремя, неизвестно, чем бы все закончилось. Завтра ей предстоит борьба с еще более могущественной сущностью, которая переселится в нее и попытается взять верх. Если Амина не выстоит, ее душа отправится к демону. Если же выстоит… Ну а что значит «выстоять»? Скорее всего, это значит, что бороться с духом Праматери ей придется до конца своих дней, до тех пор, пока тело ее будет живо.

«В чужом краю ты примешь бой, неравный бой с самой собой…»

Знакомые строчки. Откуда это?

Гулкий звон судейского гонга заставил Амину вздрогнуть и вернул в реальность. По арене кружили два первых претендента на роль ее супруга. Оба были примерно одного размера, но отличались рисунком на панцире: у одного спину пересекали поперечные желтые полосы, другой выглядел так, словно его обрызгали краской зеленого и белого цвета. Пауки медленно сближались, бодая друг друга взглядами, и когда пространства между ними почти не осталось, столкнулись и сцепились между собой передними лапами. Паучий ком покатился по арене под восторженные возгласы болельщиков, среди которых преобладали женщины. Большинство мужчин попали в число участников и не могли ничего воскликнуть, находясь в облике паука.

Ком расцепился – дерущиеся оборотни резко отскочили в стороны, один из них, с желтыми полосами, поднялся на четыре задние лапы и набросился на противника сверху, подмяв под себя. Его жвалы уперлись в панцирь поверженного, и Амине показалось, что она слышит хруст ломающейся хитиновой брони. Зрители взволнованно вскочили со своих мест.

Удар гонга – и борцы вновь покатились по траве, суча в воздухе длинными согнутыми ногами. Через мгновение они разбежались, и полосатый паук решил повторить маневр, двинувшись на крапчатого на задних ногах, однако тот на этот раз не стал дожидаться нападения, а, пригнувшись к земле, ринулся вперед и боднул противника головой в брюхо. От удара полосатый пошатнулся и опрокинулся на спину. Крапчатый тотчас взобрался на него сверху, придавил его лапами и приставил жвалы к груди. Полосатый дергал кончиками лап, но, похоже, шансов сбросить соперника у него не было.

Судья начал отсчет ударами в гонг. Первый удар, второй, третий… Болельщики зашумели, их крики гулким эхом отражались от кирпичных стен. Это были крики без слов, потому что большинство пауков-оборотней не умели говорить и общались с помощью каких-то особых волн, по-паучьи. А сейчас они просто вопили, как дикие звери. Амина порадовалась, что сидит в отдалении от основной массы зрителей. Ей отвели почетное место ближе всех к арене, установив на высокий постамент огромное, как трон кресло, украшенное розовыми орхидеями. Зэнзэн пояснила, что это любимые цветы Паучьей Королевы, и заверила Амину, что она их тоже полюбит, когда вступит в права. Но сейчас густой приторный запах вызывал у Амины лишь отвращение.