По следам дзёро-гумо (СИ) - Луговцова Полина - Страница 11

– Можно, я сама? Ты бьешься током, – попросила Амина, поморщившись после очередной крошечной искры.

Он убрал руки и покраснел. На смуглой коже, да еще в полумраке, это было едва заметно, но от внимания Амины не ускользнуло. Она несколько раз повернулась вокруг своей оси, выпутываясь из остатков многослойного «кокона».

– Надо же, наверное, целый рулон ткани на меня намотал, – заметила она, усмехаясь. – Что ж… спасибо, что по голове не огрел тяжелым предметом или свой нож в ход не пустил. Он у тебя длиннющий, как сабля. – Она опасливо покосилась на кожаный чехол, притороченный к поясу на рубахе парня.

– Это меч. Специальный, им можно убить паука-оборотня. Но сначала я использую полотнище с особыми знаками, оно сдерживает магическую силу оборотня, не позволяя ему превратиться в паука и использовать свои смертоносные жала, которые вылезают из его лап. Пока оборотень находится в человеческом облике, его легко убить, но ведь можно ошибиться, как это и случилось со мной сегодня. Поэтому я принес тебя сюда, чтобы показать учителю и выяснить, кумо ты или не кумо.

– А с чего ты вообще решил, что я кумо? – Амина насмешливо посмотрела на парня, пытаясь вспомнить его имя. Как же он назвался?.. «Вэй Лирен!» – всплыло в памяти.

– От тебя несло пауком. И даже сейчас, кажется, немного отдает. – Вэй Лирен приблизился к ней и потянул носом.

– О-о-о, серьезно? – Амина поднесла к лицу прядь своих волос, вдохнула приятный аромат духов, потом понюхала свою руку; ничем особенным от нее не пахло. – Наверное, у тебя феноменальный нюх, потому что я ничего такого не чувствую.

– Может быть, ты недавно находилась поблизости от кумо, и на тебе остался его запах, – предположил Вэй Лирен, почесывая бритый затылок. – Чаще всего они предстают перед людьми в облике юной девушки в темно-коричневом или черном кимоно с золотистым рисунком. Но это не обязательно. Могут притвориться кем угодно, в зависимости от способностей.

– Да? – Внутри у Амины будто кольнуло что-то – вспомнилась вчерашняя «разлучница». – А есть еще какие-то отличительные признаки?

– Есть один, но его можно заметить, только если наблюдать за оборотнями украдкой, со стороны. Правда, застать их врасплох очень трудно, они обычно крайне осторожны и тщательно скрывают свою паучью сущность.

– А что за признак-то? – нетерпеливо перебила Амина.

– У них гипнотический взгляд, и они подолгу стоят на одном месте, глядя в одну точку: выжидают, когда в поле их зрения окажется подходящая жертва. Дождавшись, они привлекают ее внимание, мысленно забираясь жертве в голову, заставляют посмотреть себе в глаза и уже не отпускают: если такое произошло, то жертва, как правило, обречена на гибель. Незаметно для окружающих они подманивают ее к себе и уводят в свое паучье логово, где и пожирают, медленно высасывая из тела растворенную паучьим ядом плоть. Чаще всего их жертвами становятся молодые мужчины.

У Амины внезапно потемнело в глазах и пересохло во рту. Слова «охотника» уже не казались ей странными и бредовыми. Она застыла в оцепенении, перед ее мысленным взором возник Кирилл, стоящий у окна с прикованным к одной точке неподвижным взглядом. От страха, что его уже нет в живых, у нее подкосились ноги. Пошатнувшись, она оперлась на плечо Вэя Лирена, но тотчас отпрянула, услышав пронзительный звонок своего телефона.

– Мне звонят! Где моя сумка? – Амина поспешно оглядела тесное, погруженное в полумрак помещение без окон, напоминавшее кладовку: на полках вдоль стен громоздились плетеные корзины и коробки, в углу стояли набитые чем-то мешки. Открытая сумка валялась на полу рядом с циновкой, на которой Амина лежала, пока была в «коконе». Вещи, вывалившиеся из сумки, разлетелись далеко в стороны. Телефона среди них видно не было. Взгляд Амины скользнул выше и остановился на фигуре монаха, державшего ее телефон. На экране высветилось имя и фото звонившего. С такого расстояния видно было плохо, но Амину словно током прошило: она по мелодии поняла, что ей звонит… Кирилл.

Двумя месяцами ранее.

Россия, Москва, ул. Таганская, квартира Алиевых

– Па-ап, ты что, не рад нашей свадьбе? – От огорчения Амина выпустила из рук букет роз, подаренный Кириллом во время прогулки. Цветы упали к ее ногам, и она прошлась по ним, не заметив этого.

– С чего ты взяла? Разве я так сказал? – Отец поднялся из мягкого кресла, шагнул к ней, обнял и звонко чмокнул в щеку. – Кирилл замечательный парень, ответственный, надежный. Я рад за тебя.

– А по тебе не скажешь. – Амина внимательно посмотрела на усталое и встревоженное лицо отца. – Выглядишь так, будто произошло что-то ужасное.

– Ты почти угадала. Но пока не произошло, а может произойти. И я должен тебя предостеречь.

Он отступил назад и тяжело опустился в кресло, в котором сидел только тогда, когда его одолевали тяжелые думы или ему необходимо было принять какое-то судьбоносное решение. Кресло стояло в дальнем углу огромной гостиной, в стороне от остальной мебели, окон и камина, поэтому почти всегда пустовало. Друзья отца и родственники, приезжавшие к ним в гости, будто не замечали его и никогда в него не садились, словно оно обладало отталкивающей аурой. Амина называла это кресло «унылым троном», и ей не нравилось, когда отец просиживал там часами с мрачным видом, от этого зрелища ее охватывала тревога. Сейчас вид отца внушал ей страх.

– Присаживайся где-нибудь, и начнем. – Отцовский голос звенел от напряжения.

Таким тоном отец часто обращался к подчиненным, но с дочерью всегда говорил мягко и ласково. Что же такое стряслось? С недобрым предчувствием Амина передвинула легкий пышный пуфик от дивана к «унылому трону» и устроилась на нем в двух шагах от отца. Вдруг она заметила на подлокотнике кресла белый конверт. Поверх конверта лежала, поблескивая полиэтиленом, «палочка-выручалочка». Амина почувствовала, как ее щеки обожгло от стыда и возмущения.

– Ты что… ты рылся в моих вещах?! – воскликнула она, вскакивая.

– Сядь. – Короткое слово прозвучало тихо, но грозно.

Амина послушалась и присела на край пуфика, сдерживая вулкан эмоций, заклокотавший внутри.

– До меня дошли слухи, и я должен был удостовериться, – произнес он после минутного молчания.

– Слухи? – Амина заерзала, сообразив, что Кирилл с кем-то поделился новостью о ее беременности. Вряд ли он сказал об этом ее отцу, скорее всего… ну, конечно, он сообщил об этом Камилле, вероятно, чтобы окончательно разорвать с ней отношения. А Камилла, конечно же, побежала плакаться в ближайшую жилетку, и новость разлетелась на весь банк в мгновение ока. Да, не очень-то приятно. Кирилл мог бы и придержать язык за зубами, но, с другой стороны, а что тут такого? Они скоро поженятся. Подумаешь, добрачная беременность, сейчас не те времена, чтобы этого стыдиться! Правда вот, на самом деле все это вранье, но Амина надеялась, что Кирилл никогда не узнает о том, что она его обманула: бывает же всякое, не каждая беременность заканчивается рождением ребенка. На самом деле в ближайшее время она не собиралась заводить детей.

– Так это твое? – спросил отец, буравя дочь взглядом и явно намекая на лежащий рядом с ним тест.

Амина прерывисто вздохнула и начала самозабвенно врать:

– Мой. Ну, а что тут такого, пап? В самом деле? Мы с Кириллом любим друг друга. Он сказал, что безумно хочет детей, и… да, мы не стали откладывать это до свадьбы. Ты, наверное, думаешь, что я порочная, но ведь это же предрассудки, пережитки прошлого. Нравы давно изменились. К тому же ребенок родится в браке. В чем проблема? Не понимаю. Ты боишься позора, или что?

– Я боюсь за твою жизнь. – Отец нервно сцепил руки в замок. – Мне надо было раньше это сказать, до того как все случилось. Теперь не избежать трагедии. Что ж… – Он подался вперед с видом человека, решившегося прыгнуть в бездну. – У тебя никакого ребенка не будет. Тебе нельзя иметь детей.