Вышедший из ночи (СИ) - Элари Елена - Страница 84

Она подняла голову. На лице её, залитом слезами, отразилась ненависть. Из груди вырвался хриплый стон и Карнэ, глядя перед собой, произнесла голосом, в котором клокотала злоба:

– Любовь приносит страдания и боль. Так отрекаюсь я от этого чувства!

***

Вэриат, еле переставляя ноги, поднимался по ступеням замка. Он, пытаясь не упасть, хватался то за перила, то за стену, к которой его постоянно вело. Видимо, это из-за правого крыла, что тянулось за ним следом. Убрать его Вэриату не хватило сил, но продолжать так идти было невозможно и король, шепнув слова заклятия, упал на колени, когда крыло поддалось и с тошнотворно-хлюпающим звуком втянулось в его спину. По окровавленной, уже нерабочей правой руке прошли судороги, и она потемнела от чёрной в тонких чешуйках кожи крыла, вошедшей не только в спину, но и в руку, разорвав в ней мышцы и жилы. Вэриат закусил ребро ладони, чтобы не закричать от невыносимой боли, но из горла всё же вырвался сдавленный крик. Зрачки его сузились, как от яркого света, но пытка Вэриата только начиналась. Кожу на руке вдруг пробили острые чешуйки от крыла, что не успели вовремя исчезнуть под тлеющей магией, которая вот-вот и вовсе прекратит свою жизнь и погаснет, оставив своего хозяина истекать кровью и дальше испытывать боль от незаконченного превращения. Но Вэриат всё же сумел вернуть себе человеческий облик, схватиться за перила и подняться на ноги, что едва его слушались.

Он дошёл до верха, свернул в длинный коридор и, держась за стену, пошёл вперёд. Воздух с трудом врывался в его грудь и выходил оттуда с хриплым, громким звуком. Вэриат ощутил, как по его лицу полилось что-то липкое и горячее, и увидел, что на пол падают капли чёрной крови. Кровь текла из его глаз.

Наконец он оказался у заветной двери. Губы Вэриата дрогнули в короткой улыбке, а в меркнувших глазах промелькнула надежда на помощь. Вэриат толкнул дверь, сделал шаг, но пройти дальше порога не смог, он прислонился к двери, собирая последние силы, чтобы не сползти на холодный каменный пол.

В комнате напротив высокого открытого окна стояла женщина с длинными волнистыми волосами, что развивались на ветру. Из-за лучей заходящего солнца, зловеще освещающих помещение, Вэриат видел лишь чёрный силуэт Карнэ и не различал черт её лица.

– Карнэ… – в его голосе прозвучала мольба.

Сверкнул тёмно-синий взгляд богини и Вэриат сделал к ней шаг, пошатнулся, но продолжил идти. А по полу стучали тяжёлые капли крови.

– Ты выполнил волю мою, хвалю, – холодно произнесла Карнэ, и Вэриат споткнулся, будто ударившись о стену. – И пусть не вижу я в тебе конкурента, твоя жизнь меня немного… тяготит. Однако, – Карнэ повернулась к нему спиной. Молчание затянулось, и лишь стук разбивающейся о мрамор крови нарушал тишину. – Я даю тебе шанс уйти, – голос Карнэ был невероятно спокойным и ровным, словно рядом с ней стоял не её сын, который открыл для неё врата бездны и пострадал, а кто-то совершенно безразличный богине.

– Карнэ, но как же… – у Вэриата меркло в глазах.

– Ты более мне не нужен. Если не хочешь помехой мне стать, обузой иль чем-то, что станет мою победу омрачать или мне угрожать, скройся с глаз моих. Времени тебе до ночи даю. Поспеши, лучи так быстро гаснут, вот над горизонтом один лишь остался расплавленный лепесток солнца! Уходи, Вэриат, и следи, чтобы я никогда тебя не видела.

– Я не могу уйти, – он упал на пол, к её ногам и Карнэ с презрительной улыбкой отступила от растекающейся от Вэриата лужицы крови.

– Постарайся, – посоветовала она. – И помни, магии в тебе так мало… Понимаешь же, теперь не наполнишь её быстро, ты подорвал её. Это, как если тот, кто бегал стремительно, переломает себе ноги и так ничтожен будет шанс, что они правильно заживут. Ты поспеши удалиться. Собери силы, что остались в тебе. Иначе, увы, тебе придётся с жизнью проститься. Повторюсь – я даю тебе шанс уйти.

Вэриат медленно поднялся и направился к двери. На пороге он обернулся, но Карнэ уже не было видно, лишь тьма устилала пол, да ползла к потолку, затягивая собой всё пространство, вытесняя из помещения свет таявшего на горизонте солнца.

Вэриат умирал, с каждым шагом силы оставляли его. Он сошёл по широким каменным плитам и остановился у пропасти. Солнце скрылось за горизонтом, и мрак окутал собой всё вокруг. Врата замка, подняв ветер, медленно закрылись за спиной Вэриата. Он пошатнулся, в последний раз обернулся к замку, посмотрел наверх, туда, где пики башен вонзались в небеса и, больше не в силах держаться на ногах, спиной упал в зияющую чернотой пропасть.

Смерть стояла на вершине горы и обводила своим чёрным взглядом земли. Ей не мешали и облака, выше которых она сейчас находилась и дым, что поднимался к небесам. Разве может быть что-то скрыто от смерти, от этого молчаливого, мудрого наблюдателя, верного служителя времени?

Смерть видела и замок тьмы, в котором недавно рыдала Карнэ, впервые почувствовав душевную боль и испугавшись её.

Видела она и догорающий Северный лес, за который ушли Рыцари ночи. Там, средь почерневших деревьев, в облике чёрной волчицы, блуждала Алия, каждый шаг которой поднимал в воздух облачко пепла. Она не хотела сражаться и убивать, но желала защитить себя. Волчьи клыки рвали врагов, чья кровь обжигала звериную пасть. Но Алию больше не заботило это, она позабыла, что была человеком, и теперь волчий тоскливый вой разносился над погибшим лесом.

Смерть смотрела и в сторону Ранмора, откуда собралась бежать Офелия. Женщина не знала, что с Вэриатом и как его найти, а ждать короля в городе опасалась. Карнэ вырвалась на свободу. Она ненавидела Офелию и поэтому бывшая ведьма уже не верила, что, несмотря на эту ненависть, Вэриат придёт за ней, ведь он был верен своей богине.

Ра тоже подумывала покинуть Ранмор. Ей хотелось вернуться домой, но она услышала, что западный лес, именуемый – Лиэри, у которого она жила, был выжжен войной. Девушка осталась в городе Нижнего мира, не зная, что будет делать потом. Да и как бы она покинула земли магии? И от этих мыслей её, печальную и одинокую, ещё больше охватывало чувство безнадёжности.

Смерть скорбно опустила голову, и её длинные волосы заколыхались на ветру. Она вздохнула, и шёпот её камушками покатился вниз:

«Вышедший из ночи всегда столкнётся со светом, и чтобы не сгореть в огне солнца, нужно облачиться в доспехи, отбросить тень, что заставит пылать землю. Но есть и другой путь: можно просто вдохнуть… в себя… солнце.

Вэриат выбрал перовое. Он сам избрал роль орудия тёмной богини. Великая Дайон сказала, что выбор есть у него, пока жива Ра. Но разве изменит он теперь что-либо?

А ведь можно просто вдохнуть в себя солнце. И гореть, гореть, гореть! Освещая собой всё вокруг, разгоняя любую тьму, питая этим пламенем свет, что дремал всё это время в драконьем сердце и в человеческой душе! Будет больно, пламя жжётся, но даже коль в пепел обратит, по желанию можно и из угольев, иль из искр возродиться. Коль сердце оно не опалит, коль сердце кто-то другой сохранит».

И вот взгляд Смерти вновь обратился к замку тьмы, где Карнэ отреклась от любви.

– Любовь… – гулко проговорила Смерть. – Прекрасное и страшное чувство. Одни верят, что оно спасёт мир, другие уверены, что оно его погубит. Кто-то делает из любви оружие, чтобы победить смерть, другие сами умирают от него. Между тем, не будь любви, не было бы ничего вокруг… Сестра, если ты была способна любить, как могла предать это чувство? А раз предала, любила ли ты? Я – да. И видишь, меня это спасло. Я выбрала свою любовь, – вспомнила она воина, – пусть и отпустила её. Я осталась верна себе, своему долгу и Ему, – кончиками пальцев коснулась она губ, думая о поцелуе воина. – А что выбрала ты, посмотри! – и будто Карнэ видела её, Смерть развела руками, показывая на погибающую землю. – Спасёт, иль погубит любовь этот мир? Неверный вопрос. Любовь – всегда свет. Может быть, права Ра, говоря, что всё дело в выборе? Не зависит ли от людей, что станет оружием света, и что будет орудием тьмы? Мой родной, – обратилась она к обретшему покой воину, – что произошло бы, выбери ты Тьму? Наверное, ты бы страдал, а раз так, любила ли тебя Карнэ? Когда любят, хотят подарить спокойствие, блаженство, желают оградить от страданий. Я подарила тебе всё это, но осталась одна. Люди, – вздохнула она, – не воплощением ли жизни вы являетесь? Не поэтому ли я не могу ни с кем из вас быть дольше одного мгновения? – и ледяная слеза скатилась по её холодной щеке. Один лишь поцелуй до сих пор горел на губах Смерти, делая их тёплыми. Первый и последний поцелуй, что длился только миг.