Вышедший из ночи (СИ) - Элари Елена - Страница 80

В Онар и человека, что ей помогал, устремился шквал стрел. Дракон обратил на них свой взор и Онар в грудь ударил пепел от испепелённого оружия. Король Нижнего мира проследил, чтобы царевну увели подальше от опасности, убедился, что воин сможет защитить её и перестал наблюдать за ними. Теперь Онар – не его забота.

Боль, которую причинял Вэриат другим, питала его магию, но её всё ещё не хватало для того, чтобы открыть врата бездны и дракон устремился в сторону Илиндора.

/Но есть и другой путь: можно просто вдохнуть… в себя… солнце/

В черноте, которая затмила драконьи глаза, кто-то тихо произнёс:

– Вэриат…

– Ра? – узнал он голос девушки.

– Пожалуйста, прекрати всё это!

Они оба оказались в темноте, Ра не видела Вэриата, а он её. Но зато король ощущал взгляд её болотно-зелёных глаз, а она знала, что смотрит в его сторону.

– Ты ведь не ведьма… Да и какая магия способна повлиять на Воплощение магии? С помощью какой силы ты дотянулась до меня?

И в тревожной тишине, которую нарушал лишь набат драконьего сердца, прозвучал её ответ:

– Мне помогла Дайон.

– Тем более я удивлён. Благодаря какой силе ты дотянулась до неё? Впрочем, неважно… Ты напрасно стараешься, я продолжу войну.

Он приближался к Илиндору, уже видел вдали стены города.

Казалось, наступили вечные сумерки. Вэриат запутался во времени, не понимал, день сейчас или ночь. В драконьем обличье он видел всё в чёрно-белом цвете, но землю и вправду укрыли тени, а теперь его мысли и вовсе были направлены вглубь себя, в черноту, где он вёл мысленный разговор с Ра.

– А знаешь, можно же просто жить, – вдруг произнесла она. – Жить так, как ты считаешь правильным, откинув то, что тебе навязали. То, что заставляет страдать других и тебя самого.

– С чего ты взяла, что я страдаю?

– Видела твои глаза. Всегда после того, как ты улыбался, они становились печальными. Будто ты знал, что скоро не сможешь так же улыбаться.

– Думаешь, я мучился, зная, что мне придётся совершить?

Ра представилось, что он усмехнулся, и ей стало не по себе от этой невидимой, но ощутимой улыбки.

– А разве нет?

– Ра, ты говоришь сейчас то, что сама придумала. Озвучиваешь свои выводы, но откуда тебе знать, что они верны?

– Может, перестанем разговаривать вопросами? Давай, скажи мне, что хотел этой войны! Вэриат, ты ведь не такое зло, каким тебя считают!

– Зло? Добро? Ра, есть только сила и то, как к ней относятся. Её одну вы и пытаетесь, разграничить на светлую и тёмную сторону. Я должен прекратить войну лишь потому, что вы менее сильны, чем я? Любой паразит, насекомое, зверь, имей он разум, возмутиться, коль ты захочешь его убить из-за того, что он мешает тебе. Так что же, я должен и дальше терпеть притеснения своего народа и идти против воли своей богини, только потому, что, по-вашему, я поступаю неверно и жестоко по отношению к вам?

– Но из-за твоего народа страдают люди!

– Значит, мой народ неправ, а те, кто страдают, правы и они добро? Не слабой ли ты выставляешь доброту?

– Ты так и не ответил на вопрос.

– Какой?

–Ты сам хотел этой войны? – на миг Вэриату показалось, что он увидел её вспыхнувший тёмной зеленью взгляд. – Оставим разговор о силе, которую мы, якобы, разделяем на добро и зло.

– Не знаю... Но разве был у меня выбор? Ты права, то, о чём мы только что говорили – другое.

– Нет, это не другое. Ведь у тебя был выбор, как поступить, какую сторону... какую сторону силы принять.

– Как раз выбора у меня не было. Я родился не человеком, моя мать Воплощение тьмы. Извечности лет магия считалась злом, а я олицетворяю её, так о какой стороне ты говоришь? А силы у меня достаточно, и к чему думать, как её назвать? Но если говорить на твоём языке: всегда есть то, что называют злом, сейчас это я, и есть то, что именуют добром, сейчас это вы. И вы слабы. Я рождён тьмой, Ра. И не поверну назад, да и поздно уже. А чего хочу, так это чтобы ты убралась с моей головы!

Он пытался не обращать внимания на её голос, обратил свой взор на полыхающую огнём землю, прикрыл драконьи глаза от ветра, но когда открыл их, то вновь унёсся мысленным взором в своё сознание, где прозвучало:

– Подожди! Пожалуйста, ты ведь ещё можешь остановиться! И неважна судьба, в которую ты веришь, и тьма, которой ты принадлежишь! Ведь всё равно, каким быть, решать тебе! Всегда у всех есть выбор, не важно, кем ты рождён, где живёшь, кто ты. И если думаешь, что извечно тебя считают злом, это не значит, что ты должен быть им! Ты можешь всё изменить, ведь это твоя жизнь! Я тоже считаю магию злом, но когда смотрю на тебя, я вижу не её, а человека, который очень сильно запутался! Если от твоих действий страдают другие, и ты сам чувствуешь, что тебе от этого плохо, то…

– Я питаюсь болью, которую причиняю другим. Скажи, Ра, мне плохо от этого? Пойми, наконец, что порой ты поступаешь, как должен и не всегда это является добром. А ты глупа, если отрицаешь это. Мир жесток, открой глаза! Здесь все сражаются за себя и ты тоже. Думаешь, что спасаешь людей и меня? На самом деле ты хочешь спасти себя, свой мир, крушение которого ты видишь! Не мешай мне, не отвлекай. Споры с глупцами ведут глупцы, и потому прощай. И больше никто тебя не услышит, ни я, ни Дайон, ни мир, ни люди, потому что такие, как ты, которые живут в вымышленном мире, обречены на одиночество и нет им места на этой земле. Ты во многом ошибаешься, и во мне в том числе.

– Вэриат, я, возможно, действительно ни так умна, чтобы говорить на такие темы. Поэтому просто прошу тебя, хватит… Пожалуйста, – в её глоссе была надежда, граничившая с верой в то, что король исполнит эту просьбу.

Но Вэриат лишь холодно произнёс:

– Кто ты такая, чтобы ради тебя я шёл против предначертанного? Убирайся!

***

Ра открыла глаза. У неё ныло сердце, и почему-то болели мышцы. Лицо её заливали слёзы. Она лежала на полу в комнате трактира.

На улице было шумно, видимо, с Ранмора отправили отряд на защиту окрестных земель.

Ра смотрела в пыльный деревянный потолок и не спешила вставать, да и вряд ли бы у неё это получилось…

Расплата за разговор с Вэриатом всё же пришла. И это была одна из самых страшных расплат – Ра постигло разочарование, безнадёжность, бессилие. Ра усомнилась в том, что мир этот светел, усомнилась в своих убеждениях и словах. Она просто осталась лежать, думая, что ничего не может сделать и чувствуя, как вера в свет покидает её.

Когда драконьи крылья отбросили тень на Илиндор, людей охватила паника. До города ещё не дошли воины тьмы, но дракон казался людям ужаснее, чем сотни вражеских воинов.

Однако он не спешил рушить всё и вся. Для начала у него был список тех, кто должен погибнуть в первую очередь.

Вэриат старался не вспоминать свой последний разговор с Офелией. Тогда, оставляя её в замке, он сказал, что как только ей станет лучше, её отвезут в Ранмор, и ещё упомянул, что давно уже пообещал смерть всем, кто причинил ей боль. А она ответила:

– Шрамы на мне всё равно останутся.

Вэриат поморщился, но быстро принял невозмутимый вид.

– Я своё слово держу.

– А Карнэ? Она причинила мне больше боли, чем люди, – Офелия закрыла глаза, боясь увидеть, что её слова вызвали гнев короля, но он промолчал и, кажется, вовсе не разозлился.

– Джек, – решилась она вновь заговорить, и с мольбой посмотрела на властителя тьмы. – Если Джек жив, не трогай его.

– Твой палач? – Вэриат присел у её кровати.

– Да.

***

Илиндор сотрясался. Джек, хоть и сидел в подземелье и не видел, что происходит на улицах, знал, что над городом нависла беда.

Ему хотелось выйти из камеры, сражаться за своего правителя, но дверь была тяжела, а решётки в окне под самым потолком крепки.