Хургада. Русские забавы на отдыхе - Есин Сергей Николаевич - Страница 9

• Предыдущая
• 9/30
• Следующая

Но утром труп молодой привлекательной женщины со следами насилия и надругательства нашли во дворе того самого магазина. Вызвали милицию, а с ней приехал дежурный следователь, которым оказался по стечению служебных обстоятельств Семеныч. Труп опознали, приехали к мужу, подняли, начали выяснять подробности. Не ревность ли, не какой-либо семейный эксцесс? Женись после этого, после таких страхов, между прочим думает следователь.

Здесь, в доме у пострадавшей, а теперь уже покойной, Семенычу ничего интересного в смысле определения истины и поиска виновного не показалось. Сквозь рыдания мать потерпевшей утверждает: зять из дома не выходил, спал, когда она к ним забегала после программы "Время". Характеристики зятю дает самые лучшие, – жили, дескать, душа в душу. Так кто же убийца, кто не должен уйти от неизбежного наказания? Надо искать, собирать данные, запускать оперативную работу, все как обычно, рутинно.

Тело – в морг, потом на судебно-медицинскую экспертизу, а здесь как раз появилась первая свидетельница, которая, собственно, труп и нашла. Утром-то, когда эта самая, прогуливающая свою собачку, бабушка, нашла труп молодой женщины, та была еще теплой. Правда, теплой, вы не ошибаетесь? Вот это номер! Так значит что, утром ее, выходит, убили, а где же она находилась всю ночь?

Потом обнаружилось, что вроде бы вечером видели, как возле магазина какую-то женщину забирал милицейский газик. А куда отвезли? Какой газик? Почему ни одно отделение милиции не зарегистрировало этой ситуации? Ни одной схожей по описанию молодой женщины в милицию не привозили. Хотя газики и наряды милиции в город выезжали.

Дело закрутилось. Семеныч принялся мечтать о том, что его могут показать в телевизионной передаче "Криминал". Сейчас стало модным показывать по телевидению правду-матку. Похоже, здесь повеселились какие-то молодые отморозки от милиции. В семье не без урода. Это даже было бы, как говорится, "в жилу", если показать беззаконие в недрах правопорядка, в рядах доблестной милиции. Рядовые – это не начальство, а начальство всегда с удовлетворением сдавало младших. Это свидетельствовало о его принципиальности и верности закону. Своих, дескать, не жалко. Семеныч знал, что здесь работают не святые. Он выстроил свою версию, и она даже показалась ему убедительной. Молодые парни заехали, чтобы скоротать вечер за водкой, увидели подвыпившую молодуху, или силой посадили ее в милицейский газик, или пригласили. Такие случаи бывали. Хотели попользоваться. А что же случилось дальше?

Вся эта хитрая версия возникла в уме Семеныча, конечно, не сразу, а некими вспышками, озарениями. Он к ней постепенно подбирался и чувствовал, как вокруг него, пока он работал, образуется какая-то тревожная тишина. Он потребовал списки всех нарядов, которые дежурили в ту ночь. Пауза. Тут его и вызвало на доклад по расследуемому делу должностное лицо, которое могло быть и помощником мэра, и самим мэром, и главой администрации района, и его секретарем, и даже прокурором.

Надо ли в коротком повествовании, которое не есть художественное произведение, а просто некое краткое изложение, рассказывать о всех перипетиях жизненного сюжета? Тем более, что сюжет здесь оказался до боли похожий на литературную подтасовку. Сын ли прокурора, молодой лейтенант, только что выпущенный из училища, был в этом злополучном наряде, который покуражился над молодой женщиной, а когда зашла молодежь слишком далеко и женщина скончалась то ли от того, что не выдержало сердце, то ли потому, что слишком много было влито в нее водки, какое это имеет значение. Может, был другой сын и другого ответственного в районе и городе лица? Сын судьи, племянник мэра, племянник или внук жены мэра. Какое это в нашей стране в наше время имеет значение? Не имеет значение это и для этой истории.

Сам Семеныч уже забыл, выходя из кабинета должностного лица, которое могло быть, как было сказано, и прокурором, что он, Семеныч, собирался досконально проверять один из милицейских нарядов, выезжавший для несения патрульной службы в ту трагическую ночь, который особенно его заинтересовал и вызвал подозрения. Концепция у следователя поменялась. Не было никакого подозрительного наряда, да и вообще, разве по городу ходят только милицейские газики? А воинские газики, крытые в зеленый цвет, из ближайшего гарнизона, а разве службы и патрули Государственной инспекции по безопасности дорожного движения, в упрямом просторечии по-прежнему называемые ГАИшниками, не пользуются машинами той же марки? Здесь искать – не переискать!

Но одновременно в гибком и податливом сознании Семеныча возникла новая версия. Возникла? А кто ее знает, как она возникла, творческий человек идет своими собственными, никому не ведомыми ходами. Но как все же мудро и глубоко заинтересовано в делах подчиненных большое начальство. Как знает оно людей, их психологию, мотивы поведения. Правда, теперь Семеныч уже и сам не ведает, то ли он пришел к выводу, то ли начальство направило его на этот удивительный и плодотворный путь: убийца – муж молодой женщины. Здесь подходили многие варианты. И ревность к какому-то мифическому ухажеру, и пьяная драка, когда женщина из магазина вернулась домой. При необходимости могла быть и ревность к тем, гипотетическим конечно, ребятам милиционерам, в чьей машине эта женщина немножко посидела.

И самое удивительное, что этот тихий муж, этот обаятельный мастер на все руки, которого так яростно, вместо того чтобы обвинять, защищала мать убитой, его теща, сам сознался в содеянном. Но об этом Семеныча распрашивать бы лучше не надо. Сам и сам. Признался и подписал протоколы. Вам подпись и графическую экспертизу предоставить? Каждый знает, что он подписывает. Конечно, все это не так просто. Состоялся психологический поединок между подследственным и следователем, почти так же, как это показывают в кино. В результате этого – чистосердечное признание. И кто-нибудь после этого посмеет утверждать, что признание не царица доказательств!

Вот об этом долго и много думал последнее время Семеныч. Думал так упорно, что сослуживцы начали это замечать. Что-то наш Семеныч стал сдавать! А ему предстоял еще суд, где, конечно, будут ой какие хитроумные адвокаты, которых, продав дачу, наняла теща подсудимого, сумасшедшая религиозная старуха, утверждающая невиновность зятя вопреки фактам. А всем известно, что адвокаты всегда не за правду, а где больше дают. Они, конечно, постараются дискредитировать правосудие и оболгать его представителей. Что им, слугам мамоны, правда и истина?

Завибрировал здесь Семеныч. А чего вибрировать? Ну, потребуют адвокаты эксгумации и повторной экспертизы? Ну, чего они еще потребуют? И стоит ли чего-нибудь бояться? Кого они найдут? Кажется, тот самый условный молодой лейтенант или условный сержант или просто энергичный заводила из того ночного милицейского наряда уже служит где-то далеко, а может быть, и живет в другой стране. А все остальные бедолаги той ночной вылазки поувольнялись или были уволены из милиции. Надо уметь родиться у высокопоставленных родителей. Случайности и закономерности жизни. Ищи теперь ветра в поле. И стоит ли бояться многомесячного, если потребуется, судебного процесса?

Все это Семеныч прекрасно сознавал и прекрасно понимал, но что-то подтачивало его изнутри. Как прав был классик русской литературы М.А Булгаков, когда утверждал, что даже если все щели в дверях и окнах комнат заткнуть тряпками, то жалость все равно протиснется вовнутрь. Жалость? Совесть? Нелепые и старомодные все это слова. Тем не менее Семеныч, как было уже сказано, вибрировал. Может быть, он думал, что даже если этот парень получит пятнадцать лет максимального срока, то когда он эти годы отсидит и вернется, и Семеныч, и этот парень будут оба еще достаточно молоды, и парень вполне может Семеныча убить? Или по другому поводу он нервничал? И тогда кем-то заботливым было решено отправить его отдохнуть. Мальчик на уровне нервного срыва. И деньги на заграничную поездку нашлись, и кто-то из провожавших предусмотрительно положил ему в бумажник несколько сот долларов на мелкие расходы. Или подарил бумажник с этими долларами?

• Предыдущая
• 9/30
• Следующая