Яик – светлая река - Есенжанов Хамза - Страница 98

• Предыдущая
• 98/188
• Следующая

Ранее, когда Хаким жил и учился в Уральске, он не общался с революционерами, не знал, чего хотят эти люди. Но его всегда восхищало их мужество, их самоотверженность. Он знал имена Дмитриева, Червякова, Абдрахмана, Сахипгерея. Когда же услышал о зверской расправе над Мендигереем, не мог сдержать слез. Эти люди казались ему особенными, героями с большими и бесстрашными сердцами. Дело, которое они делали, было не всякому по плечу. Каждый день, каждый час они рисковали своей жизнью.

Сейчас, увидев Мендигерея, пережившего так много, покалеченного, но по-прежнему твердого в своих убеждениях, Хаким решил, что это необыкновенный, особенный человек. «Он одобряет мое решение участвовать в революции, – с радостью подумал Хаким. – Но разве я достоин быть в рядах таких закаленных борцов?»

Его охватило чувство необычайной радости, он готов был расцеловать Мендигерея.

– А где сейчас Абеке? – спросил он.

– Абеке? – переспросил Мендигерей. – Абеке… понимаешь, забыл… Ах да, уехал выполнять одно задание. – Мендигерей помолчал и потом, в упор глядя в глаза Хакиму, сказал: – Тебя, кажется, зовут Хаким… Так вот что, дорогой Хаким, лучше не расспрашивай о таких людях, как Абдрахман. Знай, что они всегда делают свое дело. А об остальном догадывайся сам.

Мендигерей приветливо улыбнулся.

Хаким понимающе кивнул в ответ.

– Не обидишься, если я впредь буду называть тебя студентом? У нас есть такое очень полезное правило – не называть своих товарищей настоящим именем, пока по пятам за ними ходит смерть. Так спокойнее. Понимаешь?

Хаким кивнул головой.

– Это, конечно, не сейчас, а потом. Когда мы познакомимся поближе. – Мендигерей снова в раздумье посмотрел на Хакима. – Скажи, ты не знаешь человека по имени Ахметша? Он не из вашего аула, даже не из вашей волости. Но ты его должен знать.

– Какой Ахметша? Уж не Мухамметшин ли? – подхватил Хаким.

– Он самый. Я так и думал, что ты его знаешь.

– Как же не знать? Он мой двоюродный дядя по отцу. Кто не знает его знаменитых красных наров!

– Вот оно что. Даже дядя. Да еще с красными нарами. Гм… И хорошо и плохо, что он твой дядя…

«Почему его так интересует Ахметша? – подумал Хаким. – Или сомневается в чем-то?»

Мендигерей провел ладонью по щеке, помолчал в раздумье.

– А как ты смотришь на то, если мы тебя пошлем съездить узнать кое-что об Ахметше? Ты ведь говорил, что собираешься побывать в своей школе. Никто не будет дознаваться, зачем ты туда едешь. А то ведь русские казаки – народ строгий и осторожный.

Хаким кивнул:

– Хорошо, съезжу и узнаю все, что нужно.

– В таком случае договорились. Ахметша сейчас находится в городе. Найди его квартиру, он живет возле татарской мечети. Поговори с ним как с родственником. Но будь осторожен. О нас ни слова. Ахметша выполняет подрядные работы джамбейтинских властей. Скоро он должен доставить им весьма ценный груз. Постарайся выяснить, что это за груз. Узнать это нужно как можно скорей. Осторожно расспроси, когда он выедет из города, кто его будет сопровождать, по какой дороге поедет. Сможешь ты все это сделать?

– Что же здесь трудного?

– Как сказать. Раньше времени не говори, что это будет легко.

«Это совсем простое поручение», – про себя радовался Хаким.

– Сделаю сегодня же, если нужно. Я готов, – ответил он. – Только у меня есть дело к Абеке… Ведь я не один сюда приехал… Нас несколько человек. И люди, что прибыли сюда со мной, должны возвратиться назад.

– Секретное, что ли, дело? – серьезно спросил Мендигерей.

– Да. Секретное. Однако от вас мне скрывать нечего. Для меня – что вы, что Абеке…

Мендигерей подошел:

– Да, я слушаю.

Хаким торопливо стал рассказывать:

– Арестовали учителя Халена. Прискакали вооруженные люди Досмухамбетовых и угнали учителя в волостное управление. Говорят, его посадят в Джамбейтинскую тюрьму и будут судить. Меня тоже было схватили. Но я вырвался… Отец собирает джигитов, чтобы освободить учителя Халена. «Если не отпустят его по-хорошему, – сказал он, – поймаю самого волостного управителя. Кто и когда видел, чтобы какие-то люди врывались в аул и уводили наших лучших людей». Вместе со мной приехал один из рыбаков. Все в ауле говорят: «Не дадим в обиду своих джигитов, налогов платить не будем, если достанем оружие, встретим врага пулями». Вот зачем я ищу Абдрахмана…

Мендигерей смотрел на Хакима с нескрываемым восторгом.

– Подожди, подожди, – остановил он его. – Неизвестно, почему арестован Хален и в чем его обвиняют?

– Абдрахман созвал людей и произнес речь. А старшина послал на него донос. И наверное, написал там, что Хален тоже сочувствует большевикам…

– Я знаю, что Абдрахман выступал у вас. Теперь вот что… Ты сказал, твой отец собирает джигитов? Но соберутся ли они? И если соберутся, то сколько их примерно будет?

– Только из нашего аула – человек сорок-пятьдесят всадников. А если считать и рыбаков, то наберется свыше ста.

– Что же ты молчал до сих пор, дорогой мой? Почему сразу не сказал об этом? Это же очень и очень здорово! Все это нужно обдумать. Вот что, голубчик, сегодня переночуешь у Фроловского, а завтра проведем собрание и все обсудим.

«Особая армия», сформированная и вооруженная Саратовским Советом, в мае 1918 года двинулась на Уральск в распоряжение командира Четвертой армии М.В.Фрунзе.

К осени силами молодой Красной Армии были освобождены Астрахань, Казань, Самара, Симбирск, ранее захваченные белоказаками. Наступление врага было остановлено.

И в этот решающий момент борьбы в революционную армию, двигавшуюся с волжского побережья, отовсюду стекались рабочие, батраки, крестьяне.

Красная Армия, наступая, становилась все многочисленнее. Ее отряды накапливали военный опыт.

Широкой известностью пользовался отряд Чапаева. Несмотря на его сравнительно небольшую численность, немногим более полка, он за лето трижды стремительно налетал на Уральск. Им были заняты Семиглавый Мар, Шипово и Каменск.

Иногда отряду приходилось временно отступать под натиском казачьего армейского корпуса генерала Акутина.

Как разъяренного бодливого быка, держал Чапаев уральских белоказаков в пределах губернии, не давая им соединиться с главными силами.

Слух о славном волжском богатыре докатился до самых захолустных уголков.

Самонадеянные белые вояки тоже почувствовали, что против них поднимается грозная сила.

А народ ждал своего героя, как дождя в засушливое лето.

В это время из Петрограда и Москвы, Саратова и Самары на Урал были брошены агитаторы. Они говорили людям, ждавшим правды, о целях народной войны, призывали в ряды Красной Армии рабочих и крестьянскую бедноту.

Работали агитаторы и в самом Уральске, где был поднят белогвардейский флаг, и в «Ханской орде», и в казачьих сотнях.

Одним из таких агитаторов был молодой комиссар Андреев, организовавший в Теренсае революционный крестьянский съезд.

На левобережье Яика, в стороне Борили, проходила Глубокая балка.

Место это было удалено от селений. Здесь раскинулись сенокосные угодья, тут и там перемежавшиеся непроходимыми зарослями куги и тальником. А дальше тянулись густые леса.

Двенадцать косарей шли обычным журавлиным строем вдоль балки. Утреннюю тишину нарушал лишь летящий звон многочисленных кос по мягкой траве.

От близкого ручья тянуло свежестью, все кругом дышало ароматом пахучих степных трав и цветов. И косари не чувствовали усталости, хотя косили уже довольно долго.

Хажимукан шел в ряду косарей предпоследним.

«Выходит, я приехал сюда косить сено этому хитрецу, – недовольно подумал он, взглянув на человека, назвавшего себя «хозяином». – Где же собрание, о котором говорил Хаким? Или все это обман? За простачка, что ли, принимают меня…»

И в то же время Хажимукан не мог налюбоваться обширными сенокосными угодьями. Со скошенного участка можно было наметать целый стог.

• Предыдущая
• 98/188
• Следующая