Порт-Артур (Том 2) - Степанов Александр Николаевич - Страница 16

• Предыдущая
• 16/205
• Следующая

Старший офицер броненосца капитан второго ранга Шумов доложил Витгефту, что одним из снарядов разрушено адмиральское помещение.

- Бог с ним совсем, лишь бы нам благополучно вырваться отсюда, отозвался адмирал. - Пошлите ко мне моего вестового, - попросил он.

Когда вестовой пришел, Витгефт приказал узнать, сохранился ли портрет его покойной жены, стоявший на письменном столике, и если он уцелел, то принести ему.

Подали завтрак. Матусевич с обычным аппетитом смаковал каждое блюдо.

Изысканный завтрак пришелся по вкусу и Витгефту. Он заметно повеселел, пробуя различные закуски.

- Не потребовав ли нам флакон Мумма, - предложил Матусевич после завтрака.

- Нет, уж шампанское будем пить, когда попадем во Владивосток, отказался адмирал.

Перевалило за полдень, солнце начало склоняться к западу. По-прежнему стояла хорошая погода. Позавтракав, Витгефт сел поудобнее и, нежась на солнце, задремал.

Матусевич спустился с мостика и начал вместе с командиром обход броненосца. Матросы бодро вытягивались при виде начальства и бойко отвечали на все вопросы адмирала.

- Сколько японцев сегодня убил? - обратился Марсевич к стоявшему около башни Гаркуше.

- Трех офицеров и десятка два матросов, ваше превосходительство, - не сморгнув, ответил комендор. - Да еще один снаряд не разглядел в прицельную трубу. Думается, как бы не в самого ихнего адмирала угодил.

- Молодчина, врешь и не краснеешь! Спасибо за службу. А этот что у вас делает? - обернулся адмирал к Котину, который усердно протирал глаза.

- Японец на меня, ваше превосходительство, больно рассерчал, как я его двенадцатидюймовкой угостил, и со злости запорошил мне глаза, - улыбнулся в ответ матрос.

На спардеке на скорую руку приводили что можно в порядок. У правой кормовой шестидюймовой башни матросы, пользуясь перерывом, играли в орла и решку. Заметив начальство, они вскочили.

- Продолжай играть, - разрешил адмирал, - только смотрите, чтобы в игре с японцами нам выпал орел, а не решка.

- Если нам, ваше превосходительство, и выпадет решка, мы адмирала Тогова обжулим и перевернем орлом вверх, - ответил один из играющих.

- Молодцы, ребята! - похвалил Матусевич.

Спустившись затем вниз, он посетил раненых матросов. Судовой лазарет был разрушен одним из снарядов, и раненых временно поместили Б кондукторской каюткомпании. Многие из раненых были в сознании и, увидя адмирала, стали задавать ему вопросы о ходе боя.

- Подсыпали, значит, малость перцу японцам, коль они так скоро от нас отстали, - радовались матросы. - Пусть теперь будут поосторожнее в драке!

- Веселый адмирал, - заметил один из раненых, - он, сказывают, и морду бьет тоже весело, с прибаутками.

- Вот бы его заместо Витгефта. Тот с самого Артура сидит, как сыч, в кресле, - сокрушенно заметил один из флагманских сигнальщиков.

- Да. Нашему командующему настоятелем в монастыре быть, а не адмиралом.

Все вздыхает да крестится. На него посмотришь - и на самого тоска нападает.

- Даже женину карточку ему вестовой принес, так он ее при всех поцеловал и в карман, как иконку, спрятал.

- Японцы с левого борта нас нагоняют, - сообщил вошедший фельдшер.

- Значит, еще будет драка, - угрюмо заметил сигнальщик.

В начале пятого эскадра адмирала Того, идя параллельным курсом с русской на расстоянии пятидесяти - шестидесяти кабельтовых, начала ее медленно нагонять. С каждой минутой становилось очевидней, что новый бои неизбежен.

На адмиральском мостике оба адмирала с командиром "Цесаревича" и флагманскими специалистами разбирали различные способы маневрирования эскадры, чтобы поставить неприятеля в невыгодное положение.

Начавшаяся перестрелка прервала совещание. Русская эскадра продолжала идти прежним курсом в кильватерной колонне, увеличив ход до пятнадцати узлов.

Японцы начали стрельбу с сильных перелетов по флагманским кораблям "Цесаревич" и "Пересвет". Но затем постепенно пристрелялись и стали засыпать русских снарядами. Русские очень энергично отвечали, так что бой шел с равным успехом для обеих сторон.

После пяти часов вечера в "Цесаревича" стало попадать особенно много снарядов. Воздух был буквально насыщен свистящими осколками. Но Витгефт упрямо продолжал оставаться на открытом нижнем боевом мостике. Поскольку здесь находился адмирал, рядом с ним поместился и весь штаб. Лица почти у всех побледнели и приняли то особенное, сосредоточенное выражение, которое бывает у людей, подвергающихся смертельной опасности.

Даже Матусевич перестал напевать и, стоя на правом крыле мостика, внимательно наблюдал за тем, что происходит на японской эскадре. Флаг-офицер мичман Эллис украдкой крестился при каждом новом попадании. У Азарьева тряслись от волнения руки. Оба сигнальщика испуганно шарахались в сторону при близких разрывах Один Витгефт продолжал спокойно стоять, облокотившись на спинку своего кресла. Временами он в бинокль смотрел на шедшие в кильватер "Цесаревичу" броненосцы. Но тучи дыма, окутывавшие всю эскадру, мешали что-либо разглядеть как следует. Видны были лишь облака черного дыма, сквозь который иногда проступали трубы и мачты.

Адмирал отошел к левому крылу мостика и погрузился в наблюдение за происходившим на "Пересвете". Броненосец был опоясан зеленоватыми огнями выстрелов.

- Молодцами отбиваются, - вполголоса проговорил подошедший к адмиралу Эллис.

- Сегодня наша эскадра ведет стрельбу более выдержанно, чем японцы. Они явно нервничают и зря бросают много снарядов, - заметил стоявший тут же лейтенант Азарьев.

- Через час начнет темнеть, и если мы продержимся, то это будет равноценно выигранному бою, - произнес Витгефт.

- Конечно, продержимся! Смотрите, "Микаса" горит и стреляет все реже, на "Асаме" пожар, "Якумо" на время совсем вышел из строя. Адмирал Того, верно, чувствует себя весьма неважно, - ответил Эллис.

Вдруг двенадцатидюймовый снаряд разорвался над мостиком, ударившись в середину фок-мачты. Вслед за оглушительным грохотом все заволоклось густым дымом.

Сила взрыва была так велика, что даже матросы, стоявшие на верхней палубе около носовой башни, были сбиты с ног. Командир "Цесаревича", находившийся в этот момент впереди боевой рубки, воздушной волной был отброшен в сторону и потерял сознание. В самой боевой рубке сорвало с рельсов левый дальномер и сильно всех оглушило. У стоявшего около входа горниста Зубова лопнула барабанная перепонка в правом ухе. Решив, что его ударил кто-нибудь из офицеров, он вскрикнул от боли и тотчас же скороговоркой проговорил:

• Предыдущая
• 16/205
• Следующая