Тринадцатая (СИ) - Белова Полина - Страница 6

— Какой у неё сильный отёк! Сломан нос! Сотрясение…Так…Я сейчас всё поправлю, но до завтрашнего утра девочке нужно обеспечить полный покой. Никаких разговоров! Накормите её куриным бульоном и уложите спать. На лицо нужно несколько раз положить примочку с лечебной мазью. Я её вам оставлю и эту настойку дадите выпить на ночь. Или, если хотите, я могу забрать пациентку в целительский блок?

— Нет-нет! Я сама за бедной девочкой присмотрю. Не беспокойтесь, господин целитель, выполню все ваши указания в лучшем виде!

Головная боль после посещения целителя почти стихла. Оза сидела в постели и, впервые в жизни, ела куриный бульон, в котором попадались крошечные кусочки мяса. Впервые всё: и еда в постели, и сам бульон. Это было божественно! Целитель вправил нос, и тьма в глазах перестала быть кромешной, девушка уже хорошо различала мутную тень дородной женщины, которая заботливо кормила её с ложечки.

— Где я? Как я здесь оказалась? Кто Вы? Кто эти девочки, которые облили меня водой?

— Паршивки они, вот кто! Вот я про них госпоже директрисе всё расскажу.

Неужели ещё час тому назад, Оза мечтала, чтобы её кто-нибудь добил? О! Какие глупости! Жизнь прекрасна! Аромат свежего куриного бульона оценит только вечно голодный, а нежную заботу и уход за собой больной, прочувствует как следует только та, о ком никогда и никто не заботился. Да и еле заметные расплывчатые тени будет по-настоящему счастлив видеть только тот, у кого до этого в глазах стояла только кромешная тьма.

Оза засыпала почти счастливая и успокоенная непривычной заботой, хотя, послушная указаниям целителя и его запрету на разговоры, милая тётя Роза ничего не рассказала девушке о месте, в котором она оказалась и не ответила ни на один её вопрос.

Разноголосый птичий щебет настойчиво и неумолимо пробирался в сон девушки и уверенно разгонял его.

Проснувшись, Оза сладко потянулась всем телом, чувствуя свежесть и необыкновенную мягкость постели, на которой довелось отдыхать этой ночью. Девочка медленно открыла сонные глаза и с любопытством настороженно осмотрелась вокруг, пытаясь сообразить где она находится. Комната, в которой она лежала, была удивительно светлой и уютной. В её убранстве чувствовались хозяйственные и умелые женские руки.

Оза с детства знала толк в обстановке. В каких только жилищах она не побывала, когда лазала в форточки и чердачные окна, пока собирала монеты на свой собственный домик! Девочка ещё тогда, мечтая о своём уголке, присматривалась к внутреннему убранству в тех местах, куда ей удавалось проникнуть и что-то стянуть. Ещё будучи малышкой она уже представляла о том, каким именно сделает их с Тирашем будущий дом. Оставшись одна, она не оставила своей мечты и не только сохранила монеты на дом, но и прилежно училась, чтобы потом сделать его красивым и уютным своими руками. У городской модистки она с огромным удовольствием бралась выполнять заказы для дома: шить чехлы для мебели, постельное бельё или ламбрекены на окна.

В комнате тётушки Розы Озе понравилось. Здесь повсюду были ажурно вывязанные вещи: круглая салфетка на столике у кресла, узкая окантовка крупной вязки на светлых чехлах, которые были на стульях. Особенно Озе понравились нашитые ажурные вставки на белых занавесках, что закрывали окно и немного мешали слишком яркому солнечному свету беспрепятственно проникать в комнату. На полу лежало несколько толстых круглых ковриков, туго сплетенных из ярких лоскутов ткани. На подставке для ног, возле кресла, Оза заметила круглую корзинку с нитками, крючками и спицами, с начатой работой на них. А со спинки одного из стульев свисала красивая вязаная шаль тонкой работы с кисточками по краю.

Вдруг Оза сообразила, что она может всё это прекрасно и очень отчётливо видеть! Девушка счастливо улыбнулась. Хотя боль в голове ещё чувствовалась, но она уже не била по мозгам огромным молотом, а так, постукивала неприятно указательным пальчиком: «мол, я ещё здесь, не надейся, что так быстро избавишься от меня, Оза!». Девушка осторожно тронула руками лицо. На переносице лежала тряпица, с чем-то незнакомо и по-особому пахнущим, видимо, каким-то лекарством.

Оза вспомнила тётю Розу и её бесподобный куриный бульон. В животе заурчало.

«Нужно подниматься. Нехорошо злоупотреблять гостеприимством доброй женщины» — решила Оза. — «Не представляю, чем смогу отблагодарить эту добрую тётушку за помощь? Интересно, сколько она заплатила целителю? И еда дорогая… Господин Толак вряд ли вернёт мне мои монеты. Да, я и не пойду к нему! Пусть он лучше думает, что я погибла».

Оза посмотрела на красивую ночную рубашку, в которую её вчера обрядила тётя Роза, сразу после того, как ушёл целитель. «Я бы что-то сшила для неё, но тётя Роза явно сама это прекрасно умеет делать», — вздохнула девушка, так и не придумав, как ещё она сможет выразить свою благодарность. Оза решительно поднялась с постели и… сразу легла обратно. Голова закружилась, неприятно затошнило.

В этот момент в комнату шумно влетела крупная, несколько полноватая, тётя Роза, а следом за ней степенно вошла очень красивая, стройная, элегантно одетая женщина неопределённого возраста.

— Лапотуля моя, ты уже проснулась! Дойдёшь сама до отхожего места или тебе горшочек дать? — захлопотала тётя Роза.

Щёки Озы вспыхнули от смущения.

— Дойду…

— Вот сюда. Это уборная. Вот здесь умывальня. А вот этот пиптик нажмёшь и польётся тёплая водичка, а вот этот — холодная. Я оставляю тебе, деточка, на тумбочке твою новую одежду. Сделаешь свои дела, умоешься, переоденешься и выходи. Мы с госпожой директрисой тебя ждём.

Когда Оза поспешно завершив утренний туалет, переоделась в длинное нежно-зелёное платье с белым передником и вернулась в комнату, маленький столик у кресла был накрыт к завтраку.

— Садись, лапотуля моя, кушай и слушай госпожу директрису, — тётя Роза чуть ли не насильно усадила взволнованную Озу в кресло и сунула ей в одну руку чашку с молоком, а в другую пышную, тёплую булочку.

Женщина изящно устроилась на краешке стула напротив глубокого мягкого кресла, в которое тётя Роза усадила Озу. Девочка сразу тоже попыталась выпрямить спину и сесть ровно. В обеих руках она крепко держала перед грудью чашку и булочку, не решаясь ни отпить глоток молока, ни откусить от умопомрачительно пахнущей сдобы.

— Я являюсь директрисой женской школы магии. Моё имя леди Мовис Энджентайн. Ты можешь называть меня просто: «госпожа Мови». Меня все ученицы так называют, — очень мелодичным, спокойным голосом представилась элегантная гостья тётушки Розы. — А какое твоё имя, девочка?

— Оза… — девочка отвечала, скорее, из вежливости.

Она пыталась понять: слова про школу магии действительно прозвучали или ей показалось?

— Оза… и всё? — тем временем продолжила задавать вопросы госпожа Мови.

— Оза Летняя. Меня на ступеньки приюта летом подбросили, поэтому так и записали в документах.

— Значит, у нас ты будешь зваться Озария Летайн. Так твоё имя из нижнего мира будет созвучно тому, какое принято в магическом сообществе верхнего мира. Запомнила?

Девушка ошарашено кивнула. Про магию ей, получается, не послышалось? Она не могла понять, про какой такой нижний мир говорит госпожа директриса. Может, она считает всех сирот низшими существами, а среду, в которой они обитают, нижним миром?

— Озария, ты, наверняка, сейчас напугана и растеряна. Не понимаешь, что произошло, и где ты оказалась. Я обязательно поясню тебе всё, что смогу. Обещаю, что расскажу о том, что ты захочешь узнать.

Директриса сильно наклонилась вперёд, по-прежнему сидя на стуле, приблизив своё лицо к сидящей перед ней девушке настолько близко, что Оза вжалась головой в высокую спинку кресла, пытаясь отстраниться.

— Но, сначала, ответь мне на один очень важный вопрос, — произнесла госпожа Мови и впилась в Озу пристальным взглядом. — Как именно проявилась твоя магия?

Оза растерянно посмотрела на тётушку Розу, без слов ища поддержки. Теперь у неё не осталось сомнений, что госпожа Мови говорила именно слово «магия».