Капитан (СИ) - Панченко Андрей Алексеевич - Страница 39

— Да ты Витя романтик! — смеется Юра — я думал легендарный Жохов такой весь из себя прожженный и суровый морской волк, а ты совсем не такой.

— В смысле не такой⁈ Сам ты не такой, а я такой! — я с трудом подавил в себе желание развить шутку, не поймут — всех на подоконнике в три ряда по стойке смирно построю! Это с тобой я добряком прикидываюсь, так как ты гость. А ты на палубу посмотри, кто ни будь шатается без дела? Другое дело, что с мужиками мы прошли такое, что они мне как братья, даже больше, и они меня не подведут, на них орать не надо, а вот новички бывают нарываются. Вон, старшина новый, бомбомёт осваивает, так ты на него глянь. Морда зеленая от морской болезни, всё в кубрике отлежаться норовит, хрен ему! Пока он не отвыкнет от своего склада, я его гонять буду как сидорову козу! Лучшее лекарство от морской болезни — это пахать как конь! Да старшина⁈

— Так точно товарищ капитан! — тут же вытянулся по стойке смирно бывший завсклада.

— Вот, и этот на путь исправления твердо встал! Молодец старшина, продолжайте занятия!

— Жесткий ты командир. Я вот смотрю на твоем тральщике все награды имеют, все кроме этого старшины, ни одного матроса не видел, чтобы или орден, или медаль на груди не висела. Боевая у тебя команда!

— Все они со мной в десанте были, за который мне звёздочку повесили, лично командующего просил, что бы не разделяли нас. Некоторые, уже по три ордена имеют. Вон Гришка, он мой боцман ещё с довоенных времён, Иваныч, Сидоренко, «дед» мой, Колька сигнальщик, вся палубная команда, мы с начала войны вместе, где я был, там и они были! Эти железяки на груди только их заслуга. Или вот мой новый замполит, механик бывший, так он у «деда» в машине всё время, на мостике не появляется, со мной последним с плацдарма уходил, скромнейший человек!

— Я прям вам завидую! Команда как семья, хорошо с братьями служить!

— Служить хорошо, а вот братьев терять тяжело. А у нас потери большие были, бывших китобоев на пальцах пересчитать можно. Даст Посейдон, мы назад вернёмся, во Владивосток, а там их жёны, матери, дети и я, их капитан… Я живой, а они погибли. Даже не знаю, как им в глаза смотреть буду.

— Это война Витя, тут как карта ляжет — начал утешать меня Юра, но в это время на идущем впереди дозором тральщике, прожектором начали передавать сообщение: «вижу на воде шлюпку», и я немедленно дал команду увеличить ход до полного.

Шлюпка была полузатоплена и вся пробита пулями, в жутких позах в ней застыли мертвецы. Несколько моряков и самое ужасное — женщины и дети. Кто-то не пожалел патронов чтобы добить раненых контрольным выстрелом в голову. Гриша стоял по колено в перемешенной с кровью воде и аккуратно ворочал трупы, на его лице не дрогнул ни один мускул и только те, кто знал его так же долго как я, могли понять, что боцман просто в ярости.

— Сними это корреспондент! Вот как есть сними! Смотри что гниды делают! Ну потопили судно, но зачем спасшихся расстреливать⁈ — зря Гриша на оператора наезжал, камера «лейка» уже давно стрекотала, фиксируя факт военного преступления.

— Откуда шлюпка Гриша? — задал я вопрос, который очень меня волновал, нужно узнать, что за судно погибло и когда это произошло, возможно они успели передать сигнал бедствия и сообщит кто их убивает.

— «Александр Сибиряков», ледокольный пароход.

— Что с ними случилось? — дернул меня за рукав Юрка, который тоже без перерыва щёлкам затвором фотоаппарата.

— Пока не ясно, но скорее всего подводная лодка их потопила, а потом всплыла и добила выживших. Дойдём до Диксона, узнаем точнее, у нас радиомолчания, а в Диксоне мощные радиостанции, возможно они приняли от них сигнал бедствия. Так Гриша, тела поднять на палубу, шлюпку на буксир. Всем усилить бдительность, нам полдня пути до Диксона, никому не расслабляться.

До Диксона мы дошли без проблем. На подходе к порту караван ушёл вперёд, ледокол «Красин» встретил нас на подходе, а мои тральщики почти в полном составе направились в порт. Требовалось произвести бункеровку, забрать груз и вывести из порта сухогруз со взрывчаткой. На прощании все десять конвойных судов вывесили флажковые сигнал, благодаря корабли конвоя за успешную проводку.

В Диксоне я был всего второй раз, день клонился к своему логическому завершению, и я принял решение всем составом, который отправляется в обратный путь и грузиться в порту людьми и оборудование, остаться на рейде, только два тральщика которым предстояла ледовая разведка, в порт заходить не стали, а отправились по своим маршрутам, бункеровку они проведут на обратном пути. Все четыре тральщика имеющие в качестве машин паровой двигатель направились к угольной пристани за углём, а я причалил к знакомому мне по прошлому посещению причалу, намереваясь встретиться с начальником порта и доложить командованию о находке, а также получить сведения о возможном потоплении «Александра Серебрякова».

В порту помимо моих тральщиков стояли ещё три судна: ледокольный теплоход «Дежнев» (причислен к Северному флоту как СКР-19, он имел четыре семидесяти шестимиллиметровых и четыре сорокапятки миллиметровых орудия пулемёты), лесовоз «Революционер» (на борту которого были установлены по одному семидесяти шести и сорокапятки миллиметровому орудию и четыре зенитных «Эрликона») и невооруженный сухогруз «Кара» с грузом из двухсот пятидесяти тонн взрывчатки на борту, так же возле пирса находились несколько барж, на которые грузили орудия и которые как раз и должен был забрать «Дежнёв». Диксон передавал свои батареи для нужд флота. На пирсе оставалось всего две гаубицы, которые не успели погрузить на баржу. Сейчас эти орудия батарейцы вручную развернули на небольшой площадке, соединяющей главный причал с берегом, готовясь к бою.

Эти орудия прибыли на Диксон еще первого октября сорок первого года и за всё время так и ни разу не вступили в бой. Всего на Диксоне было три батареи: батарея сорокапятки миллиметровых универсальных зенитных орудий, батарея ста тридцатимиллиметровых пушек и батарея ста пятидесяти двухмиллиметровых гаубиц. Расчёт гаубиц состоял всего из двенадцати человек.

Уже когда мы причаливали к пирсу, наш радист поймал сигнал рации Диксона: «Повторяю! Всем! Всем! Всем! Для сведения командиров кораблей, находящихся в Карском море. В районе побережья Харитона Лаптева появился крейсер противника!».

— Сведения не точные, но «Александр Серебряков» успел передать, что атакован вспомогательным крейсером — штаб ополчения в полном составе заседал в неказистой постройке на берегу и сейчас главный инженер «Диксонстроя» Мережков, который возглавлял отряд, докладывал нам обстановку. На совещании присутствовали комиссар отряда, он же начальник диксонского политотдела Главсевморпути Шатов и начальником штаба отряда — инженер Ивушкин, все чисто гражданские люди. Кроме меня из военных за столом сидел и командир батареи гаубиц, лейтенант Корняков — от командования получен приказ, установит батареи обратно, но у нас нет даже исправных тракторов, а быстро выгрузить с барж орудия мы не в состоянии. Для ведения боевых действий отряд располагает зенитными пушками мелкокалиберной артиллерии, пулемётами, ручными гранатами и винтовками. Женщины и дети эвакуируются из посёлка в тундру…

— Не густо — подытожил я — а что за крейсер тут шороху наводит, есть данные? Кто это может быть?

Как и любой капитан плавающий в составе Северного флота в этих морях, я знал примерный расклад сил немцев и основные профили их боевых кораблей. Что такое в мозгу у меня сидело, как-то нам, ещё школьникам рассказывали про то, что Диксон подвергся атаке немецкого корабля во время войны, но сильно не пострадал и смог дать достойный отпор. Я напрягал извилины силясь вспомнить подробности этой истории, на поверхности всё буквально, но никак не могу ухватиться за мысль.

— А какие у немцев тут вспомогательные крейсера есть? Может они эсминец с крейсером перепутали? — это к разговору подключился лейтенант — если эсминец, то должны отбиться, у меня хоть позиции не оборудованные, но с воды их не должно быть заметно. Да и вряд ли эсминец решиться Диксон атаковать.