Ржевский 4 (СИ) - Афанасьев Семён - Страница 37

— В городе или в стране? — Лукин словно уловил чужие мысли.

— Да как бы не шире, — по-взрослому вздохнул потомок гусара. — Я пока сам не разобрался. Вас именно поэтому на свою сторону активно тянуть не хочу: это мне терять нечего, а у вас вон, торговля, промышленность, — он тряхнул головой. — Самозванца, пытавшегося себя выдать за царевича Дмитрия и проникшего на наше собрание с грубыми нарушениями законов его же родного отца, я волей и правом Изначального арестовываю для дальнейшего дознания. Вопросы направлять ко мне, ходоков за преступником — тоже.

Ржевский легко поднял бессознательное тело на плечо и направился к двери. Японка, не прощаясь, последовала за напарником.

— Дим, а какой закон он нарушил? — уточнил в спину Вяземский.

— Вы вообще обновлений не читаете⁈ — блондин даже развернулся. — Запрет на мобильные порталы! Уже пару часов как в силе и действует!

— Э-э-э, Дмитрий Иванович⁈ — Филиппов обменялся взглядами с прочими и продолжил как бы от имени всех. — Ты, разумеется, можешь воротить всё, что посчитаешь нужным! Но допрежь подразумевалось, что запреты царя его собственной семьи могут и не касаться. Ты просто в Столицах и других городах империи, наверное, мало бываешь!

— Владимир Палыч, — потомок гусара за долю секунды лицом и глазами превратился в идиота, после чего продолжил с простецким видом. — Тут такое дело. Я тебя безмерно уважаю, люблю, но Хартии и Уложению я доверяю больше. Прости пожалуйста!

— Твоё дело, — вздохнул Филиппов, отлично понимая намёк.

— Если у нас в НАШЕМ законе написано, что в Соте особенных нет — то я этот закон буду защищать, — продолжил Ржевский. — Как и все остальные законы, которые из нашего общественного договора вытекают. Не сильно умно загибаю? Понятные категории?

— Куда уж понятнее.

— Ну вот и не взыщите. Морду самозванцу мы с Норимацу чистили без вас, забираем его тоже мы — вы и не при делах, случись вдруг разбирательства. И реши вы вдруг позволить кому-то внешнему на вашей территории свои дознания, нам всем не подочётные, учинять и продвигать, — красноречиво закончил пассаж товарищ. — Я у бассейнов буду, меня бабы заждались. Водка, наверное, тоже согрелась. Кто ещё гулять решит — подгребайте, налью.

Шу Норимацу, на правах клана Золотого Квадрата. Все документы оформлены и выданы владельцу в соответствии с законом вместе с амулетами. Одиночный абонент сервера Мицубиси.

— Знаешь, я тобой регулярно восхищаюсь, — откровенно сообщила японка, шагая рядом с партнёром по бизнесу. — Если бы не твоё честное слово, я бы вообще подумала, что ты из ниндзя, — вырвалось у неё по инерции.

— Кто такие? — явно из вежливости поинтересовался Ржевский, не замечавший даже тяжести достаточно крупного человека на своём плече, настолько он был поглощён открывшимся зрелищем.

Всё его внимание, как только они свернули на песчаную тропинку, в мгновение ока сосредоточилось на двух бассейнах-озёрах: возле них подставляли свои фигуры солнцу и сёстры Барсуковы, и кузины Норимацу, и близнецы из Залива, и даже Левашова по мелочи (её купальник был не таким открытым).

Это не считая незнакомых людей, из которых женщин было больше половины.

Благодаря дзену Шу заметила (и отметила), что субтильные стати столичной княжны высокодуховный внутренний мир товарища почему-то совсем не заинтересовали.

Странно. Обычно он реагирует на все женские тела без разбора, лишь бы они оказались в поле зрения.

Светлана, конечно, стройна на грани худобы, но при этом длиннонога, пропорциональна и глаза у неё большие — ибо европейка.

Видимо, набор критериев женской привлекательности у потомка гусара был динамическим — мог изменяться в зависимости от обстоятельств.

Подумав секунду, японка решила, что светская беседа на местный манер — достаточно интересное развлечение само по себе, ведь раньше она на подобное времени почти не тратила.

Опять же, такого партнёра до последнего времени не было. Почему-то стало интересно:

— Дим, вопрос. Ты Левашову как женщину воспринимаешь? — под влиянием невнятного импульса Шу сбросила на ходу хлопчатобумажную куртку, широкие штаны и тоже осталась лишь в купальнике.

— О. — Заинтересованный и откровенный взгляд Ржевского, тут же просканировавший её до миллиметра, немного насмешил. — Вот это да! — Глаза напарника сфокусировались на её груди. — Вот это ого-го! И видел уже вроде бы твои, кхм, документы, а как всякое произведение искусства не надоедают! — застенчиво признался он, наклоняясь вперёд и заглядывая в её лифчик спереди.

— Сиськи как произведение искусства не надоедают? — с толикой иронии уточнила японка.

Партнёру по бизнесу она сейчас скорее сочувствовала: большое количество соблазнов дзену не способствует. А против хозяина при виде голых (и полуголых) баб собственная физиология всю жизнь работала с утроенной энергией.

— Идеальные формы никогда не надоедают, — товарищ ухитрился вложить бурю эмоций в одну фразу, даже поднял вверх указательный палец, придерживая живую ношу на плече одной рукой. — Опять же, ты мне в полёте кое-что предлагала! — Он многозначительно пошаркал ногой прямо на ходу и преданно уставился ей в глаза.

Взгляд его стремительно исполнился преданностью ждущей обеда дворовой собаки:

— Может, это?.. — палец блондина ткнул в ближайшую кабинку для переодевания, а глаза вспыхнули мечтательным энтузиазмом. — Вернёмся к поднятому тобой вопросу⁈ Зайдём и обсудим, так сказать, поплотнее⁈ Времени с того разговора всего ничего прошло! — энергично проаргументировал смену курса спутник.

Шу улыбнулась ещё шире, но ничего не ответила.

Ржевский принялся быстро и сосредоточенно пояснять:

— Я тогда в полёте не сориентировался! О чём теперь жалею. Но если!..

Его мимика выражала досаду собственной недогадливостью, сожаление об упущенных возможностях, неистребимую надежду на благоприятный исход и много чего ещё. Например, короткое ожидание неизбежной снисходительности партнёрши.

— Даже неудобно тебя расстраивать, — подмигнула Шу, перебивая. — Дим, ты в курсе, что у женщин бывают порывы? Мы не живём по программе.

— Это как? Что за порывы? — брови партнёра по бизнесу соединились на переносице и образовали глубокую складку.

— Сейчас охота гореть огнём, а через час ты уже ледяная пустыня, — пояснила азиатка. — И сама не знаешь, что это накатывало: теперь хочется совсем другого.

— Понял. Момент надо ловить, не отходя от кассы, обязательно запомнить на будущее, — товарищ сосредоточено забормотал себе под нос, расфокусировав взгляд. — Не зевай, Фомка, на то и ярмарка. Дорога ложка к обеду. Не откладывай на завтра то, что можно сделать сегодня. Кто первый успел, тот и будет кашу наяривать. БЛ*, ВОТ Я ИДИОТ. — он с досадой покосился на её талию и ниже. — ВОТ Я КРЕТИН. — казалось, несгибаемый боец от обиды на самого себя готов заплакать. — Да е*ись оно всё конём! — Ржевский с силой пнул подвернувшийся под ногу камешек.

Тот улетел неожиданно далеко и плюхнулся в третье по счёту озеро.

Почему-то стало его жалко.

— Иногда, видимо, на работу всё же плюнуть стоит. На дело, в смысле, — заключил Ржевский. — Иногда личную жизнь в приоритет стоит выводить. — Он уменьшил громкость и добавил в сторону, — а то так и уйдёшь, не нырнув и несолоно хлебавши.

— Если прям очень хочешь, — Норимацу немного поколебалась, — то ладно. Можем попробовать. Если ты настаиваешь! Но помнишь своё творческое неудовлетворение после моих профессионалок?

— Да, — потомок гусара напрягся, выныривая из размышлений. — Очень даже хорошо помню. А ты это к чему?

— У меня есть серьёзные опасения, что после нашего тестового прохода… — она указала взглядом на ближайшую переодевалку, затем себе между ног, затем ему между ног, — твоё творческое неудовлетворение нашим с тобой совокуплением будет ещё б о льшим. Чем после массажисток.