Феникс (СИ) - Колышкин Владимир Евгеньевич - Страница 3

   - Ну, вот мы и проснулись. С добрым утречком тебя. - Инга стояла возле открытой двери и улыбалась, поддерживая его за плечо.

   - Что? - спросил Георгий, разлепляя глаза и отклеиваясь от стены. - Что такое? Который час?

   - Два часа, пять минут пополуночи. Ты спал, как слон. Стоя. Ты спал, прислонившись к стене, а я стояла и смотрела на тебя, как ты спишь, потом ты вдруг стал падать, будто тебя подстрелили, насилу удержала...

   - Надеюсь, я слюну не пускал? Привычка спать стоя у меня еще с армии. Стоишь, бывало, в наряде... Ха-ха... Первый раз стоял на посту: тишина, вдруг "калашник" - как загремит по камням! Я ничего понять не могу! Оказывается - задремал, уронил автомат. Потом-то у меня оружие клещами не выдернули бы... Я и на ходу приспособился спать. Теперь вот опять изнежился... - Георгий прервал себя сам и приобнял Ингу за талию. - Ты прости, умаялся я с этой выставкой. Всю предыдущую ночь готовили экспозицию. Знаешь ведь как у нас: сначала тянут до последнего, потом начинают гнать...

   - Следуйте, сударь, за мной. Я сейчас вас взбодрю!

   - Не сомневаюсь, - ответил сударь и вошел в огромную прихожую, отделанную с удивительным вкусом. - Ваш плащ, миледи.

   - Не называй меня миледи, - сказала Инга подозрительно ровным тоном, позволяя Георгию раздеть себя, - а то получишь оплеуху.

   - Оригинальная прелюдия... Но все же позволь узнать, почему?

   - Маленькая семейная тайна. Может быть, потом как-нибудь расскажу... Проходи в гостиную, а я сейчас приготовлю кофе.

   - Не привык я в гостиных сиживать. Большие пространства меня пугают. Мы все больше на кухоньках привыкли ютиться. Проклятая плебейская привычка.

   - Ну тогда пойдем со мной на кухню.

   Кухня была не менее великолепной. Все сверкало хромом, никелем и умопомрачительно красивым кафелем. Одним словом - евродизайн. Здесь даже была стойка домашнего бара, интимно освещаемая точечными светильниками. Чувствовалось, что ее хозяйка любит домашний уют. И эстетического чутья ей было не занимать. Неправда, что богатство и безвкусица часто шагают рядом. Деньги развивают вкус к жизни и ко всему остальному.

   - Кофе в зернах кончился, - сообщила хозяйка, открывая один из навесных шкафчиков. - остался растворимый, будешь?..

   - Растворимый подойдет, - охотно согласился гость, усаживаясь на высокий, с мягким сидением деревянный стульчик, стоявший перед стойкой бара. - Прибалтийские гурманы предпочитают кофе в зернах, свежего помола, а я почему-то люблю растворимый, гранулированный. Я не сноб... А вообще-то, не поздновато ли кофе пить? Не уснешь потом.

   - А ты что, спать сюда пришел? - сказала Инга с лукавой улыбкой и включила газовую конфорку под чайником. Она не зажигала спичку, но газ тем не менее сам воспламенился, с шипением выпустил когти голубого огня. Чудеса техники.

   - Да нет, это я так... - ответил гость на провокационный вопрос хозяйки. - Помню годы молодые: в кафе сидим... Пару кофейничков тяпнешь да полпачки сигарет засадишь в легкие, домой придешь, ляжешь в постель - и до полночи таращишься глазами в потолок.

   - Сегодня мы найдем, чем заняться.

   - Ты полагаешь?.. - задал риторический вопрос Георгий, притягивая Ингу к себе и демонически улыбаясь. - Слушай, а у тебя никто не придет?

   - А кто ко мне должен прийти? - игривым голосом ответила Инга.

   - Ну... я не знаю... ну, предположим, муж там или... - Георгий смутился и стал искать по карманам пачку сигарет.

   - А, этот... Да, муж... объелся груш. А он на работе.

   - Что эта за работа такая, по ночам. Он у тебя, случайно, не киллер? Слишком ты шикарно живешь.

   - Ну что ты! Совсем наоборот. Он в органах у меня служит... А насчет обстановки - это я сама заработала. Одна фирма хорошо платила за мои вдруг проявившиеся способности менеджера. Потом я неожиданно заболела. Сильно, опасно. Пришлось уйти с работы и серьезно лечиться. Была в Бадене, на водах, пыталась забыться, ходила в казино, на всякие там ипподромы, как какая-нибудь Анна Каренина... кстати, и настроение тогда было соответствующее... Не в смысле шуры-муры, а в смысле рельсов... Но, к счастью, так же неожиданно выздоровела, чем удивила всех тамошних докторов. У них такое редкое явление называется - спонтанная ремиссия: неожиданное, внезапное самоизлечение... Теперь пытаюсь восстановиться на работе, но все как-то неопределенно... Да еще теперь вот с гражданством начались проблемы. Я ведь не чистокровная "арийка" (Инга усмехнулась горько), отец у меня был эстонцем, мать - русская. После смерти отца, мама со мной малолетней переехала сюда, здесь у нее тетка была, а в Эстонии - никого... Так что к Литавии я, вроде, никакого отношения не имею. В Бюро по гражданству мне так и сказали. А то, что я прожила здесь почти двадцать пять лет, их не колышет... Так что, в данный момент у меня нет ни работы, ни денег - сижу на иждивении мужа. Отвратительное, мерзкое чувство зависимости. Тем более при таком муже, как мой...

   - Характер работы оставляет специфический отпечаток на душе человека, - со знанием дела заявил Георгий. - Он у тебя в каких органах работает? Правоохранительных?

   - Да вроде того... Оставим это, скучно.

   - Вот он приедет с проверкой, то-то весело станет.

   - Он не имеет такой привычки. Да и не сможет. У него сегодня спецзадание.

   - У мужа, значит, спецзадание, он, значит, сидит в засаде, - сказал Георгий, все сильнее прижимая к себе Ингу, - а его жена по выставкам шляется, заводит легкомысленные знакомства с какими-то художниками... Кофе с ними распивает... А муж в это время, может быть, сейчас отстреливается, кровью истекает...

   - И слава Богу, - ответила Инга полушутя, полусерьезно. - Если бы он умер, я бы перекрестилась обеими руками.

   - Что, он тебя так достает? - Георгий почти положил Ингу на кухонный стол и навис над ней.