Плебейка (СИ) - Плен Александра - Страница 12

Развернулся и вышел из комнаты. Я непонимающе хлопала глазами. С трагедией все понятно, как и с выдающейся медициной. Здесь умеют делать новые части тела, и пусть даже это стоит баснословно дорого, значит, что мир более развитый, чем наш. Но что такое «пари»? Я мысленно поискала в латинском языке однокоренные слова. Их было великое множество. Это после пари Аврора стала похожа на замороженную рыбу?

У девушки спрашивать постеснялась. И дурак бы догадался, что тема неприятна, и в лучшем случае она закроется, а в худшем пошлет. Я насела на Авилу. Та, услышав слово, скривилась, словно съела лимон целиком.

– Так официально называют девушку, что согласилась выносить и родить ребенка домина, – ответила она. – Они за это платят кучу денег.

Домины… Я задумчиво постучала кончиком пальца по губам. Где-то я слышала это слово. Точно! Разговаривая с Клавдием, в свой первый день нахождения тут. Он сказал – местные боги… Тогда я отбросила эту мысль, как невероятную. Клавдий явно шутил. Или нет? И второе. Пари – от париенди, на латинском родить. Вот я и нашла корень. Добавь «я» и будет совсем другое слово, индийское, хорошо описывающее теперешнее состояние Авроры – угнетенное и потерянное.

– Сначала все было нормально, – продолжала Авила, – сестра получила деньги, отдала часть на операцию. Я многого не помню – несколько месяцев лежала в искусственной коме. Когда вышла из больницы, то узнала, что Аврора заключила контракт и уехала на Родос. Когда сестра вернулась, я уже ходила. Вот, смотри, – Авила приподняла юбку на уровень бедер, и я увидела едва заметный круговой шрам, больше похожий на тонкую нить. Я потрясенно выдохнула – кожа на искусственной ноге была абсолютно идентична родной, не отличалась ни по цвету, ни по плотности.

– Мы переехали из инсулы сюда, в престижный богатый район, купили дом. Никто нас не знал, и мы решили начать новую жизнь. Я пошла в привилегированную школу, Аврора нашла работу. А потом, – Авила сглотнула, – где-то через год, ее охватила тоска. Сначала сестра бросила работу, перестала нормально есть, улыбаться, разговаривать…

Ясно. Самая обычная отложенная депрессия. Мама о подобных случаях рассказывала.

– А кто такие домины? – поинтересовалась осторожно, переводя тему.

Авила мечтательно улыбнулась и закатила глаза.

– Правящий род, хозяева империи, – ответила она с придыханием, – они называют себя потомками Великого Цезаря, и все состоят в кровном родстве с императором.

– И сколько их? – я почувствовала себя дурочкой. Конечно, если до сих пор правит Римская империя, значит, должен быть император. Но я, наивная душа, даже не подумала о единоличной власти. И кто эту власть имеет. Вроде как в исторических книгах проскальзывала фамилия Юстиниана из рода Цезарей, но как я помню, всех императоров называли цезарями, это просто титул, один из многих.

– Официально в род входит около тысячи, – Авила на миг задумалась, – мы в школе проходили недавно. Точно – девятьсот пятьдесят, плюс минус. Первая сотня считается правящей. Градация идет от прямой линии наследования императору.

– То есть власть передается по крови?

Как раз вчера я прочитала в одной из книг, написанной Йегошуа, о том, что титул императора присваивается по деяниям человека, а не наследуется от отца к сыну. Но когда это было… Почти две тысячи лет назад. Значит, заветы Йегошуа забылись и в империи царит монархия?

Авила ответить не успела. Нас позвали ужинать. Ничего страшного, узнаю потом. А по поводу рождения ребенка… Даже в нашем мире все чаще практикуется суррогатное материнство. Ну не хотят богатые аристократки портить свою фигуру. Бывает. И стоит это немало и у нас. Стало хоть понятно, почему Аврора такая грустная. Отдать, точнее, продать свое дитя, полагаю, очень тяжело.

Я старалась не думать о плохом, не загадывать о будущем, но иногда наваливалась такая тоска, что проще было сдохнуть. В свое время я много читала, а когда ослепла – слушала аудиокниги о том, как поднять настроение, выйти из депрессии, развеять хандру и много всего другого. Знала методики, приемы, техники, да и без них вокруг было столько всего необычного и увлекательного – новые города, изменившаяся культура, искусство.

Хотелось посмотреть достопримечательности, сравнить с нашими, сходить в театр, кино, а больше всего – добраться до теперешней «Москвы», хоть одним глазком глянуть на свой дом, увидеть маму, папу, брата. Я поинтересовалась у Клавдия, как это можно сделать. Он сказал, что даст денег на дорогу, но придется добираться на терратаре, потому как поверху очень долго. Я испуганно вздрогнула, вспомнив аварию и ноги Авилы. Отложу-ка на потом. А пока, попробую передать весточку папе и маме проще, через письмо.

Пару недель я носила в кармане конверт. Зная, что проход открывается на несколько секунд, я заранее приготовилась. Письмо вложила внутрь, на конверте указала три телефона – мамы, папы и брата. На английском и русском написала следующее: «Помогите! Очень важно! Отошлите любым способом это письмо моим родным в Москву. Огромное спасибо!» И приколола к конверту оставшиеся у меня пятьдесят евро одной бумажкой.

Несколько раз я видела открывавшиеся проходы. Но два было в правый мир, а один, в мой, открылся далеко и сразу же схлопнулся, не успела я сделать и пару шагов.

А сегодня, идя домой из магазина, я увидела щелочку в нужный мир в нескольких метрах от себя. Поняв, что не добегу, я ловко швырнула конверт точно в проем. Мне повезло, он упал под ноги разговаривающей по телефону девушке. Девушка недоуменно подняла конверт и, видимо, начала читать послание. Потом быстро попрощалась с собеседником и внимательно огляделась. Вокруг никого не было, ни машин, ни прохожих. Она задумчиво побрела к ближайшему кафе, села за столик и опять взяла телефон. Я обрадованно потерла руки. Подошла и встала за спиной так, чтобы видеть экран смартфона.

Она набрала телефон мамы, та ответила. О чем они говорили я, конечно, не услышала, но после разговора девушка вскрыла конверт и несколько раз сфотографировала письмо, добиваясь лучшей четкости. А потом отправила его маме. Они попрощались. Девушка осталась сидеть в кафе, я же, наконец, надела очки и облегченно выдохнула. Последние несколько недель я их не надевала и страдала от постоянной головной боли – видеть три разных мира было жутко болезненно для мозга.

Итак, программа минимум выполнена.

В письме я написала, что не хотела сидеть на привязи и работать на правительство, и когда появилась возможность – ушла в другой мир путешествовать. Написала, что нахожусь сейчас в левом мире, на территории Франции, меня приютила хорошая семья, что живу в богатом доме в развитом, технически продвинутом обществе, и мне здесь очень нравится.

В общем, заверила семью в своей счастливой безоблачной жизни. А еще, что если будет возможность, то сразу перенесусь обратно, только еще не знаю, в каком месте откроется проход. Так что я могу оказаться в любой части Европы.

Передав весточку и надев очки, я пребывала в отличном настроении. Вечером пошел небольшой дождик, и мы с Авилой, как делали постоянно, уселись с едой на балконе, чтобы понаблюдать за «полярным северным сиянием», так я называла эффект легкого искрения при столкновении воды с электой. Авила никогда не была на севере и рассказы о сиянии ее заинтересовали. Она слабо поняла мои корявые объяснения о солнечном ветре и ионизации заряженных частиц. Мало того, что я спотыкалась о латинские наименования сложных процессов, так еще и физика не была моей сильной стороной.

Я частенько испытывала стыд. Особенно, когда пыталась рассказать Клавдию о наших автомобилях, самолетах, космических кораблях, использовании угля, газа и нефти для выработки энергии. Здесь энергия добывалась другим способом. Земля в основном оставалась неприкосновенной, в промышленности использовались лишь металлы. Вся техника работала на гравитации, магнитном поле Земли, Солнца и так далее. Даже местные космические корабли. А они были, я читала. В целом меня мало интересовала индустрия, я не Горцев.