Художник кошмаров 2 (СИ) - Бобков Владислав Андреевич - Страница 9

Было ли искушение и впрямь съесть это мясо? Конечно, да. И оно было чудовищным.

Дело было даже не в помощи в практики ци. Проблема была в тех предупреждениях, что сказал мне Чонсу перед разговором с его отцом.

Отказ от принятия еды, тем более столь щедрой, мог быть воспринят как оскорбление. Если же я принял «подарок», то чем бы я был лучше местных?

Сейчас жрать плоть разумных ради силы, а что дальше? Может использовать своего ребёнка, чтобы сделать из него таблетку ци? Где та грань, что отделяет человека от нелюди?

Перед глазами, как вживую встали страшные сцены замученных людей в логове демонических практиков. Многие из них умерли, когда мы пытались перевезти их к городу. Мог ли я стать таким же, как они?

И внезапно на меня снизошло спокойствие. Больше не было смысла притворяться и играть. Пора было сделать то, что я считал правильным и плевать на последствия.

— Благодарю, — я посмотрел прямо на Йонга. — Но я больше не голоден, и не хочу есть это блюдо.

Улыбка наследника застыла и умерла у него же на губах. Медленно, словно со скрипом, он повернул голову и посмотрел на своего отца.

Никто ничего не говорил. Но если Чонсу с каждой секундой нервничал всё сильнее, опасливо поглядывая на отца, то я наоборот чувствовал странную свободу.

В этот самый момент я впервые за черт знает сколько времени сделал то, что хотел.

Единственное, что мне хотелось бы добавить, это умереть здесь и сейчас, чтобы не узнавать до каких изощренных пыток может дойти ищущий разум.

Когда Йонга издал звук, я сначала не понял, что это вообще такое. Лишь спустя пару секунд стало ясно, что оказывается, он так смеется.

С небольшой паузой к нему присоединился и Чонсу, мелко хихикая.

Смех оборвался так же резко, как начался. Мертвые глаза главы клана смотрели прямо на меня.

— Я понимаю, как такая незначительность, вроде тебя, могла создать великое и столь глубоко погрузиться в дао искусства рисования, — пророкотал Йонга. — В тебе есть дух и теперь я уверен, что ты и впрямь сможешь нарисовать портрет достойный меня, Йонга, Кровавого зверя, Отрывателя черепов! — с каждым его словом здание содрогнулось.

Гигант встал, а вместе с ним встали и мы.

— Но для того, чтобы получить лучшую картину, сначала требуется подходящий фон. — больше не говоря ни слова, он двинулся на выход.

И без слов было ясно, что нам следует идти следом.

Чонсу поспешил и больше от него в мою сторону не было ни улыбки, ни даже взгляда. Очевидно, он решил стараться держаться как можно дальше от безумца, что рискнул противоречить его отцу.

Перед тем как выйти, я почувствовал чей-то взгляд и обернулся, успев поймать широко раскрытый взгляд желтых глаз дракониды. Я не знал, что хотел сказать её взгляд. Всё же чтение эмоций разумных рептилий не моя сильная сторона.

Но почему-то, выходя из комнаты, я чувствовал, что в кои-то веки в своей жизни, я поступил правильно.

Идущий впереди лидер Гору вел нас куда-то вглубь дворца. Уже много раз нам встречалась охрана, после которой имелась всё более укрепленные артефактные двери или другие магические заслоны.

Весь путь проходил в жуткой тишине. Слышался лишь стук кулаков о ладонь, когда члены клана отдавали приветствие своему главе.

Концом нашего пути стали широкие двойные двери, больше похожие на небольшие ворота.

Дотронувшись до двери, от чего по ним прошла светящаяся желтым волна, Йонга толкнул створки и вошел внутрь.

Помещение не было особенно большим по площади, но зато обладало очень высокими потолками.

«Теперь я начинаю понимать, что он имел в виду под фоном».

Стены помещения пестрели множеством небольших ниш, заполненных оскаленными человеческими черепами. Также в нишах было добавлено слабое магическое освещение снизу, от чего они выглядели особенно жутко.

«Как он там себя назвал? Отрыватель черепов? Ему подходит. Не трудно догадаться, откуда здесь все эти черепа».

В дальнем конце зала был установлен небольшой парящий над землей трон, который Йонга и занял. Напротив же него уже был заботливо установлен мольберт с холстов. Рядом стояли несколько подставок с лежащими на них баночками с самыми разнообразными красками, реагентами и кистями.

Никто ничего не говорил, поэтому, сняв с плеча сумку со своими собственными красками, с которой я всё это время не расставался, я принялся за работу.

Чонсу отошел вбок, чтобы не мешать мне работать, я же сосредоточил всё своё внимание на том, чтобы нарисовать свою лучшую картину в этом мире.

Я был рад, что Йонга не оказался одним из тех заказчиков, что, заказывая портрет, совершенно не умеют держать себя в руках, и ждать пока его не закончат.

Стоило ему сесть, как он стал полностью неподвижен, позволяя мне спокойно работать.

Отличное качество холста, предоставленных красок и кистей делало работу куда легче обычного, а наработанный за прошедшее время опыт позволил получать от процесса даже некоторое удовольствие.

Достижение третьего уровня претендента за время путешествия увеличило мой запас ци, плюс я сам научился не тратить энергию понапрасну, поэтому даже такая затратная работа меня уже не выматывала до конца.

Рисование заняло несколько часов и когда я закончил, то шагнул назад и с удовольствием взглянул на получившуюся картину. Рядом раздался восхищенный возглас сына главы.

Конечно, я всё ещё не дошел до фотореалистичного качества, но даже так нарисованный Йонга словно бы смотрел на нас из зеркала. Окружившие его черепа врагов клана зловеще ухмылялись и иногда немного сдвигались, словно желая сжать челюсти на чьих-то шеях. Свет на картине то становился ярче, то наоборот тускнел, подчеркивая мистическую сторону места.

Глава исчез с трона и возник между мной и Чонсу.

— Отец, ты был полностью прав, когда решил позвать Художника. Воистину, мастера его уровня невозможно найти даже у самого Императора! — подольстился Чонсу.

— Мусор. — безапелляционные слова Йонги заставили нас с наследником окаменеть.

«Что?» — билась одна единственная мысль у меня в голове: «Как так? Почему ему не понравилось, если я вложил в эту картину всё моё мастерство? Как ему могли понравиться другие мои работы, но не понравиться эта⁈»

—…Но почему? — наконец сумел спросить я. — Ведь…

— Эта картина мертва, — пренебрежительный взгляд высшего прошелся по полотну. — Когда я увидел твоё искусство, Художник, то подумал, что ты понимаешь дао своего корня духа. И лишь отсутствие подходящего… полотна мешает тебе раскрыть все его грани.

В комнате повисла тишина.

— Но теперь я понимаю, что это не так. Ты топчешься на краю. Бродишь в тумане слепоты, тыкаясь, словно новрожденный щенок… Тебе не хватает толчка, чтобы прозреть. Что же, я знаю, как это исправить. Я покажу тебе путь.

Многообещающие слова главы Гору мне совсем не понравились.

— Отрывайте клетки! Ведите их всех сюда! Гоните заключенных из тюрьмы! — стоя на вершине большой арены, расположенной вполне себе на территории города, я с нехорошим подозрением наблюдал, как на белый песок выводят всё новых и новых ничего не понимающих людей.

Как оказалось, тюрьма Гору была доверху набита заключенными. И те, кто стоял сейчас, дрожа, на песке, были далеко не всеми, кто у них ещё был.

— Зачем это всё? — осторожно спросил я, внутренне дрожа. — Что вы хотите мне показать?

— Я хочу получить свою картину, — пришел равнодушный ответ. — А для этого сначала нужно кое-что подготовить.

И с этими словами стальные ворота в стенах арены открылись и под всеобщий ужас на песок вырвались десятки магических тварей, которые сразу же бросились рвать людей на куски!

Кто-то в панике попытался побежать прочь, но выхода не было. Пытаясь расталкивать друг друга, люди сбивали себя с ног и лезли по головам, но спасения не было. Магические звери были значительно сильнее, зачастую, обычных людей, плюс у последних не было оружия.